Трудно переоценить значение бронемашин в их действиях против немцев. Малым числом удавалось достигнуть очень многого. Бронеавтомобили сновали там и тут, доставляя обильные разведданные и устраивая засады на вражеские дозоры. Кроме всего прочего, сами экипажи оставались в относительной безопасности, поскольку единственным орт и ем, которое мог противопоставить им противник, являлась полевая артиллерия, снаряды которой тогда отличались относительно низкой скоростью полета, что – при большом рассеивании огня – определяло шансы расчета попасть в неподвижную цель с расстояния всего около 300 м как 30 к 1, не говоря уже о том, чтобы поразить автомобиль, развивавший скорость 50 км/ч и более. С самого начала военных действий наметилась тенденция к быстрому и необратимому упадку немецких кавалерийских дивизий, который лишь ускорился за счет влияния на обстановку тех немногих бронеавтомобилей, каждый из которых мог в ту пору по эффективности быть приравнен к пехотной роте. Никогда более на Западном фронте немцы не осмеливались на массированное применение конницы. Куда с большим эффектом и с меньшими потерями представлялось возможным применять кавалерию на Восточном фронте, где отсутствовала беспрерывная линия оборонительных траншей.
Но даже и на востоке немцам приходилось сталкиваться с бронеавтомобилями, поскольку командование русской армии выказало большой интерес к подобной технике, оно приобретало британские и бельгийские машины, а также строило свои. Однако же немцы, по каким-то лишь им понятным причинам, предпочли отмахнуться от проблемы, поскольку, как мы увидим, за период между 1904 и 1917 гг. они построили всего бронеавтомобилей, которые к тому же довольно редко применяли, отправляя на задания по одной или две за раз в Румынии и на русском фронте. В результате нам не приходится читать о столкновениях между бронемашинами, что могло бы иметь место, если бы центральные державы (подобно британцам, французам, бельгийцам и итальянцам) широко задействовали вооруженную моторную технику, разместив ее, допустим, на Ближнем Востоке, где на огромных ровных пространствах такие машины могли бы наилучшим образом развернуться.
Британские части бронеавтомобилей росли особенно бурно, благодаря энтузиазму кучки моряков, которым удавалось достигать высоких результатов в стычках с противником до тех пор, пока траншейная война не достигла Нмопорта во время первой битвы под Ипром, ознаменовавшей собой окончание маневренной войны. Королевские ВМС создали ядро бронеавтомобильных частей, которые получили дальнейшее развитие в 1915 г., однако к концу года были перенаправлены в распоряжение армии и включены во вновь созданный Пулеметный корпус. Фактически по окончании первого сражения за Ипр моряки участвовали в жизни механизированных войск больше тем, что касалось технологической стороны дела, и подавали яркие идеи в этаком истинно морском духе. Как, скажем, конструкция того же бронеавтомобиля «Роллс-Ройс», снабженного вращающейся башней с пулеметом, что тоже являлось воплощением замысла специалистов из ВМС, осуществленного ближе к концу 1914 г.
«Маленький Вилли» представлял собой попытку британцев построить гусеничную бронемашину с вращающейся башней. Проект в итоге не дал результата, поскольку машина оказалась неспособна преодолевать широкие рвы, тем не менее подвеска, трансмиссия и гусеницы пригодились позднее и пришлись кстати при создании первого в истории танка.
ПОЯВЛЕНИЕ « СУХОПУТНЫХ КОРАБЛЕЙ»
ВМС занимались поисками решения чисто сухопутной проблемы, суть которой заключалась в том, чтобы выйти из тупика стагнации за счет создания машины, способной преодолевать глубокие и широкие рвы, подавляя при этом огнем вражеские огневые точки. Поддерживаемые Уинстоном Черчиллем и вдохновляемые изобретательными офицерами и сотрудниками из военных и гражданских структур, включая морских конструкторов и Альберта Стерна, деятельного финансиста без какого бы то ни было военного опыта. ВМС. поначалу проявляли к поиску ответа даже больший интерес, чем армия, проблемы которой пыталось решить флотское начальство. По сути дела, в направлении выхода из тупика армия сделала лишь одну попытку – причем попытку полуофициальную, но, как выяснилось позднее, очень удачную. Полковник Эрнст Суинтон из Королеве кого инженерного корпуса являлся военным историком, послужившим надействительной вовремя Бурской войны. Будучи официальным военным корреспондентом в штабе Британских экспедиционных сил во Франции, он одним из первых осознал, к чему ведет создававшаяся на фронте обстановка, и задумался о путях выхода из кризиса. Ничего не зная об усилиях моряков, Суинтон нащупал решение в октябре 1914 г., когда наблюдал траншеи вокруг Ипра и представлял, как некая бронированная машина – основанная на чем-то вроде трактора Холта, который полковник видел до войны, – преодолеет препятствия и позволит прорвать вражеский фронт. Суинтон, похоже, не знал даже о тракторе Робертса, несмотря на проводившиеся армией испытания, вероятно, из-за очень ограниченного распространения технической информации среди военных. В те времена интерес к механизации у последних проявляли лишь одиночки, причем большинство офицеров, получивших классическое образование, смотрело на таких белых ворон с презрением.
Не встретив понимания в штабе, Суинтон обсудил идею со старинным приятелем, подполковником Морисом Хэнки, служившим секретарем в Имперском комитете обороны в Лондоне, а также в Военном совете. Хэнки поддержал замысел Суинтона, а кроме того, способствовал пробуждению подлинного интереса к нему со стороны Военного министерства и Кабинета, в то время как Черчилль и Адмиралтейство искали собственное решение. У морских специалистов дело спорилось, но вот наконец исследователи узнали о шагах, предпринимаемых Военным министерством, где делами заправлял тогда сам лорд Китченер. Отцы изобретения, которому суждено было войти в историю под названием «танк», пользовались морской терминологией и называли детище «сухопутным кораблем», а технологи ломали голову над тем, на чем же лучше остановиться – на больших колесах или на гусеницах.
К лету 1915 г. полным ходом шли дотошные пробы и всесторонние испытания подвесок -они оказались наиболее технически трудной составляющей задачи – и формулировка технических условий изделия Суинтоном. Суинтон требовал от машины способности преодолевать 8-футовый ров (позднее планку подняли до 12 футов; около 2,5 и 3,5 м соответственно. – 1 Прим. пер.), достижения скорости Г»,5 км/ч на ровной местности, бронирование должно было быть в состоянии выдерживать воздействие бронебойных пуль, а в качестве вооружения предполагалось установить два пулемета или 2-фунтовую (40-мм) пушку. Команде Стерна, таким образом, было на что опираться. В качестве силовой установки выбрали 105-сильный двигатель фирмы «Даймлер», который в тот момент производился для оснащения им тракторов Холта, закупаемых армией в качестве средства обеспечения тяги артиллерийским орудиям. Пушки и бронирование предстояло изыскать в «закромах» ВМС. От колес в итоге отказались, сделав уверенный выбор в пользу гусениц. Однако никакие существующие траки или подвеска не удовлетворяли нагрузкам, которые предстояло выдержать машине, преодолевая участки исполосованной рвами и рябой от снарядных воронок земли. Помимо гусениц наличествовали и другие узлы, некоторые из которых в целях экономии времени конструкторы предпочли позаимствовать у уже существовавших машин. Компоновка, предложенная Уильямом Триттоном из фирмы «Фостер-энд-Ко», напоминала ту. которая уже зарекомендовала себя на проверенном бронеавтомобиле «Роллс-Ройс»: увенчанный круглой вращающейся башней стальной ящик, укрывающий собой мотор, топливные баки, трансмиссию и экипаж. Авторство полностью оригинальной гусеницы принадлежало Уолтеру Уилсону, помощнику Гритгона, весьма и весьма опытному инженеру- автомобилестроителю, который отвечал за разработку трансмиссии и поворотных механизмов, столь примитивных, что для их обслуживания требовалось сразу четыре человека. 22 сентября заявила о себе новая гусеница, призванная нести изделие, нареченное тогда машиной Триттона, но позднее перекрещенное в «Маленького Вилли». Однако на смену ему уже спешила другая боевая машина – совершенно новая, – удовлетворявшая в полтора раза увеличенным требованиям и способная преодолевать ров шириной в 12 футов.
ТАНК МК I
МКI (ИЗВЕСТНЫЙ В ФОРМЕ опытного образца как «Мама») был построен в 1916 г. и стал первым в мире танком, вступившим в боевые действия 15 сентября того же года. Модификация Mk IV претерпела незначительные усовершенствования, если не считать наращивания толщины бронирования, участвовала в большинстве танковых сражений в 1917 г. Вес: 28 тонн Скорость: 6,5 км/ч Бронирование: 10 мм
