Вскоре к борту «Форт Стайкина» подошел первый водолей «Дорис», потом второй, «Пэнуэлл». К действовавшим пожарным рукавам прибавились еще девять: три — с «Дорис» и шесть — с «Пэнуэлла».
Теперь палуба «Форт Стайкина» и пирс были забиты людьми, облеченными властью. Здесь находились капитан «Форт Стайкина» и его помощники, Кумбс и старшие офицеры пожарной службы, полковник Сэдлер, капитан Вильсон, капитан третьего ранга Лонгмайр, лейтенант спасательной службы военно-морских сил Индии Э. Кондлифф, капитан Б. Т. Оберст, капитан Т. Рэйер и капитан Д. Хаффенден, оперативный офицер службы безопасности. И у каждого из них имелись соображения по поводу того, что надо сделать. Однако каждый считал себя не в праве принять командование и приказывать другим.
Многие из них, вероятно, считали, что еще есть время обсудить, какой вариант лучше. Более того, все эти люди так и не провели обсуждения, чтобы принять окончательное решение. Они ходили по судну, натыкаясь на членов экипажа, солдат, пожарных и пожарные рукава, напоминающие щупальца гигантского спрута, тянувшиеся из горящего трюма.
Однако на судне находились два человека, которые могли взять на себя командование и отдать конкретный приказ, но с ними никто даже не проконсультировался. За два года до этого, в апреле 1942 г., правительство Индии пришло к выводу, что правила Портового треста и местные постановления не дают никому полномочий приказать выбросить горящее в доках судно на мель или затопить его в случае необходимости. В июне 1942 г. к Оборонным правилам Индии был добавлен еще один подпункт, который гласил: «В случае, если в каком-либо из портов Британской Индии судно загорится или же получит повреждения в результате пожара или каких-либо других причин, любое лицо, уполномоченное Центральным правительством и считающее, что такое судно представляет угрозу для других судов или эффективности работы порта, имеет право потребовать, чтобы владелец такого судна или капитан затопил его или выбросил на мель в месте, которое оговорено в указании».
Отдать подобный приказ могли уполномоченные лица: коммодор индийских военно-морских сил и старший морской начальник Бомбея.
Еще в 14 ч 45 мин капитан Лонгмайр сделал попытку дозвониться до коммодора. На складе № 1, где снова была толпа, пробиться к телефону оказалось невозможным. Лонгмайр отправился на склад № 2, где он наконец добрался до аппарата, но дозвониться не смог. Он вернулся на судно и взял на себя командование группой матросов, которые по приказу Найсмита заводили дополнительные швартовы. В результате ни коммодор, ни старший морской начальник ничего не знали о пожаре, пока об этом не узнал весь город сразу. Но тогда было уже поздно что-либо предпринимать, кроме как собирать обломки.
Когда время перевалило за три часа, на судне столкнулись три различные точки зрения. Однако среди спорящих не было того, кто бы имел желание или (а это в обстановке военного времени было первостепенным) право их рассудить.
Понятно, что Найсмит хотел спасти судно, а Сэдлер — уберечь доки. Кумбс, не привыкший иметь дело с горящими судами, которые уплывают из-под его струй, хотел, чтобы «Форт Стайкин» остался там, где стоял, а его люди продолжали делать свое дело. Оберст, который научился смотреть на свои боеприпасы, как на неотвратимо действующие, хотел, чтобы другие поняли, какой это будет взрыв, когда он произойдет.
Глава 6. В ЭТО ВРЕМЯ В ГОРОДЕ…
В городе за Фрере-роуд жизнь тем временем неторопливо текла своим чередом под жарким весенним солнцем. Термометр показывал в тени 31 °, воздух был наполнен влагой. Если в доках бриз, дующий с моря, делал жару терпимой, то в городе нечем было дышать. Дождей не было с осени и не предвиделось до начала муссона, т. е. до середины июня. Деревянные постройки, казалось, готовы были вспыхнуть, как солома, от малейшей искры.
По Кроуфордскому рынку — торговому центру Бомбея — расхаживали женщины в легких хлопчатобумажных и шелковых сари, делая покупки. Некоторые стояли в очереди в ожидании автобуса или трамвая. Кто-то в шутку сетовал, что вообще вряд ли дОберстся до места назначения, если ему удастся сесть в автобус.
Служащие в учреждениях спасались от жары, обмахиваясь рычажными опахалами, в более современных зданиях гудели электрические вентиляторы. Бомбей, с его разноязыким и темпераментным населением, всегда находился в авангарде индийского движения за независимость. Многие жители, интересующиеся политикой, все еще продолжали обсуждать последнее решение городского муниципалитета Бомбея, контролируемого конгрессом, «показать фигу» британским правителям.
В августе 1942 г. в Бомбее состоялась сессия Комитета партии Индийский национальный конгресс[xxii] (ИНК), на котором выступили Махатма Ганди и Джавахарлал Неру. Сессия завершилась принятием резолюции, призывающей к немедленному выдворению британских властей из страны и санкционированию кампании массового неповиновения граждан в случае, если они не подчинятся этому требованию.
Власти отдали приказ об аресте всех членов рабочего Комитета ИНК, которые принимали участие в заседании, а сам Комитет был объявлен вне закона. На следующий день, в обычное для подобных дел время, за два часа до рассвета, комиссар бомбейской полиции явился в Бирла-хаус, где находился Ганди, и заявил, что у него имеется ордер на арест лидеров Конгресса. Ганди попросил о получасовой отсрочке. Он съел свой обычный завтрак, состоящий из козьего молока и лимонного сока. Затем подошли друзья Ганди. Все вместе они спели любимый гимн и прочитали главы из Корана. После этого Ганди направился к машине комиссара полиции. Шею обвивали гирлянды цветов, надетые членами его семьи.
В это же время были арестованы Неру и другие лидеры, в том числе местного, бомбейского, Комитета ИНК. Среди них были мэр Бомбея Юсуф Али, присяжный поверенный, и председатель местного Комитета Наджиндас Мастер. Специальным эшелоном арестованные были доставлены в Пуну и заключены в тюрьму Йеравада. Ганди изолировали от остальных и поместили в резиденцию Ага-Хан, которая находилась в руках правительства.
В полдень толпа народа забросала камнями здание бомбейской полиции и попыталась его поджечь. В ответ был открыт огонь — пятерых человек убили, двадцать получили ранения. Во многих районах был введен комендантский час. В течение недели на улицах возводились баррикады, перекрывавшие движение. Несколько раз солдаты и полиция открывали огонь, в результате чего двадцать три человека были убиты и сто сорок один ранен. Правительство издало указ, предусматривающий за участие в восстании, поджог или нанесение ущерба наказание плетьми.
Спустя двадцать месяцев муниципалитет Бомбея собрался на заседание, чтобы избрать нового мэра. И вновь был назван все еще находящийся за решеткой Н. Мастер. Очевидно, прошло немало времени, прежде чем он смог приступить к своим обязанностям.
Богатые индийцы и европейцы проводили время в своих привилегированных клубах или сидели в садах у своих домов на Малабарском холме, наслаждаясь ароматом цветущего бело-розового чумпака и малиновой бугенвиллеи.
По рынкам между узкими, извилистыми рядами лавок шатались солдаты — европейцы, азиаты, американцы — в поисках сувениров для своих жен, сестер и подружек. Они приценивались к тончайшей работы статуэткам, благовонным палочкам фимиама, пестрым шелкам. Они щупали покрытую эмалью медную посуду, резные изделия из черного дерева, инкрустированные шкатулки из сандала. Они бродили по базару Завери, прикидывая, хватит ли у них денег на золотые и серебряные украшения, которые они там видели.
Большая часть военных лагерей находилась на побережье, рядом с окаймленными пальмами пляжами. В одном из лагерей в местечке Голливуд-Саут-Сиз свободные от службы люди купались в теплом море и нежились на солнце. Они читали газеты, в которых сообщалось об освобождении советскими войсками сердца Крыма — Симферополя, об отречении от трона короля Италии, о ходе войны в Бирме, куда многих из них скоро должны были перебросить.
Однако для многих в Бомбее война была чем-то отдаленным, приносившим прибыль. Правда, в снабжение продуктами питания были введены некоторые ограничения, и английские дамы работали, не без удовольствия, в столовых или организациях Красного Креста. В остальном все шло как обычно. Война, разрывавшая человеческие сердца в других районах земного шара, Бомбея почти не коснулась. '
Тремя годами раньше, когда стало ясно, что Япония скоро вступит в войну, в Бомбее была учреждена Организация по противовоздушной обороне. Эта организация росла и расширялась, в нее вступили семнадцать тысяч мужчин и женщин. У нее были свои «скорая помощь», спасательная и вспомогательная пожарная службы (последняя располагала ста двадцатью насосами). Еще двести двадцать девять передвижных насосных установок находились на фабриках, заводах, а также в распоряжении нефтяных и железнодорожных компаний.
