Пытался Бланшар на самом деле поднять парус или нет, но проблем во время полета у него хватало точно: «Солнечные лучи так нагрели и разредили горючий воздух, что вскоре я позабыл про такелаж и думал только об угрожавшей мне страшной опасности». Что-что, а это, безусловно, правда: Бланшар, как Шарль до него, наглухо закрыл шар снизу! По мере подъема атмосферное давление падало, а шар распухал все сильнее, грозя разорваться. (Я уже объяснял несколько страниц назад, что нет никакой необходимости наглухо заделывать снизу водородные и гелиевые шары. Эти газы легче воздуха, так что они никогда не вытекут из шара через отверстие снизу. Бланшар выбрал чертовски неудачный момент для прояснения этого вопроса.)
Разрешив эту проблему, Бланшар продолжал «взбираться по вертикали».
Холод стал нестерпимым… Тишина поражала, и вдобавок я начал терять сознание. Я хотел взять понюшку табаку, но обнаружил, что оставил табакерку внизу. Я пересаживался много раз; я переходил с носа на корму, но сонливость перестала донимать меня только тогда, когда на меня обрушились два яростных порыва ветра, сжавшие мой шар до такой степени, что уменьшение его размера стало заметно на глаз. Я не расстроился, когда начал стремительно опускаться в направлении реки.
Жан-Пьер Бланшар ищет спонсоров для своего самодвижущегося аэростата
К Бланшару вернулись все его способности, в частности способность травить байки. Неважно, что бешеный де Шамбон еще утром разломал его весла. Бланшар тем не менее настаивал, что «страх опуститься прямо в реку заставил меня очень быстро вращать веслами. Я считаю, что именно этим усилиям я обязан тем, что сумел все же пересечь реку наискосок и оказался над сушей».
Первый полет Бланшара продолжался семьдесят пять минут. Это было значительное достижение — но Бланшар продолжал упорно твердить о своих веслах! Современники только морщились. Физик Жан-Батист Био, внимательно следивший за всей этой историей, сразу же громко опроверг утверждение Бланшара о том, что непонятно, каким образом, при помощи парусов или весел, он сумел независимо двигаться сквозь воздух. Бланшар занял глухую оборону. Он понимал: тот, кто сумеет предложить надежный способ двигаться на шаре из пункта А в пункт Б, получит все спонсорские деньги и будет принят во всех гостиных Европы. Однако в Париже конкуренция в борьбе за спонсоров была очень серьезной. Очевидное решение: отправиться в Лондон. В этой великой столице еще не взлетел ни один аэростат с человеком на борту. Вот где возможности!
15 сентября 1784 г., всего через несколько недель после того, как Бланшар сошел с парома в Дувре, итальянец Винченцо Лунарди пролетел около 40 км от Лондона до городка Уэр в графстве Хертфордшир; это было первое воздушное путешествие на сколько-нибудь серьезное расстояние. За одну ночь Лунарди сделался любимцем Лондона; его имя украшало первые страницы газет, а его храбрость прославлялась в песенке, мгновенно обретшей громадную популярность. Но что гораздо хуже, Лунарди тоже снабдил свой шар веслами!
К счастью, он уронил одно весло при взлете, так что рассказы Бланшара о движении по воздуху на парусах и веслах по-прежнему встречались в гостиных Лондона с энтузиазмом. Для британских спонсоров Бланшар олицетворял верный шанс вырваться вперед: первые самодвижущиеся шары будут британскими!
Я подозреваю, что к этому моменту Бланшар и сам поверил в собственную выдумку. В первом полете (одиночном) над Соединенным Королевством ему, по его собственным утверждениям, пришлось изо всех сил грести, чтобы вернуться на землю, «…и минут через пятнадцать-двадцать я прибыл… после изматывающего труда, почти обессиленный». Мне кажется, что, летая один, человек может убедить себя в самых невероятных вещах. С пассажирами, однако, дело иное. Представьте, каково грести к земле в присутствии заинтересованных свидетелей — или, еще хуже, скептически настроенного спонсора!
Бланшар прилагал массу усилий, чтобы никогда и никого не брать с собой в полет. 16 октября 1784 г. он должен был взлететь с пассажиром — знаменитым и эксцентричным анатомом по имени Джон Шелдон. К плетеной корзине своего аэростата Бланшар «приделал своеобразный вентилятор, который можно было вращать при помощи лебедки. Этот вентилятор, вместе с крыльями и рулем, должен был обеспечивать движение в нужном направлении, и Бланшар утверждал, что после подъема на определенную высоту это вполне реально».
Все это оборудование, не говоря уже о «множестве научных приборов и музыкальных инструментов, кое-каких закусках, балласте и т. п.», упорно не давало шару взлететь, пока наконец Шелдон не потерял терпения и не вылез из корзины. Наконец шар получил достаточную для взлета подъемную силу. «После множества злоключений, — пишет Марион, — [Бланшар] приземлился на равнину в Хэмпшире, примерно в 120 км от точки вылета. Наблюдатели отмечали, что до тех пор, пока шар можно было ясно видеть, аэронавт не демонстрировал обещанных чудес с крыльями, вентилятором и т. п.».
Тогда никто ничего не заподозрил, и разочарование Шелдона, в последний момент изгнанного из корзины, сошло Бланшару с рук. Однако к тому моменту, когда он собрался «грести» через Ла-Манш, до некоторых начало доходить.
Доктор Джон Джеффрис — бостонец, живущий в Англии, — дал деньги на этот полет (пожалуй, самый интересный проект года) на условии, что он полетит тоже. Бланшар как мог старался отговорить спонсора. Он даже составил контракт, по которому Джеффрис соглашался выброситься за борт, «если это будет необходимо для успешного завершения полета». Джеффрис назвал Бланшара обманщиком и поставил свою подпись под контрактом. После этого их отношения переросли в открытый конфликт. Бланшар, готовивший шар на побережье Кента недалеко от Дуврской крепости, забаррикадировался в лагере. В ответ Джеффрис нанял группу матросов и взял его укрепления штурмом.
7 января 1785 г. шар перенесли к кромке дуврских скал, и Бланшар пригласил Джеффриса в гондолу. Подумать только! Шар отказывался взлетать. Бланшар объявил, что шар перегружен: Джеффрису придется остаться. Джеффрис проверил гондолу. Затем он проверил своего спутника. Под курткой у Бланшара обнаружился свинцовый пояс.
От пояса избавились, и шар поднялся в воздух над дуврскими скалами: небольшая черная гондола в форме лодки с рулем, четырьмя крыльями и яркими веслами, обтянутыми шелком. В гондоле царило молчание. Несколько часов полета его участники почти не разговаривали друг с другом.
Они не достигли еще и середины пролива, когда аэростат начал терять высоту. Поначалу проблема не казалась серьезной. В конце концов, они прихватили с собой немало вещей, которые можно было выбросить за борт: туда поочередно отправились подзорная труба, часы, небольшая научная библиотека, музыкальные инструменты, произведения искусства… К моменту, когда до берега оставалась примерно четверть пути, аэронавты уже выбрасывали за борт письма, спасательные жилеты и запасные канаты. Бланшар решил, что пора немного погрести. Он взялся за шелковые весла гондолы и начал размахивать ими в воздухе, гоняя воздух. Джеффрис пытался рулить. Неизвестно, кто из них первым предложил демонтировать колымагу и выбросить ее в океан, но отправились крылья и весла именно туда.
Шар продолжал опускаться. Гондола уже скользила по верхушкам волн. Путешественники выбросили свои куртки. Затем письма, которые везли с собой. Затем штаны. Они по очереди облегчились в пустую бутылку и тоже отправили ее за борт. Тут шар начал мучительно медленно, буквально по сантиметру, подниматься.
Полузамерзшие, в одном нижнем белье, Бланшар и Джеффрис приземлились в лесу под Ардром, неподалеку от Кале. Когда они добрались до города, Джеффрис залез рукой в подштанники и вынул измятое письмо, адресованное Темплу Франклину, внуку Бенджамина Франклина. Это было первое в истории письмо, доставленное авиапочтой.
