В том же году — под впечатлением, возможно, перелета через Ла-Манш — Жан-Пьер Бланшар тоже начал экспериментировать с парашютами. Он взял в полет на шаре свою собаку, привязал ее к куполу собственного изобретения и выбросил из корзины. Пес благополучно приземлился на все четыре лапы и рванул к деревьям. Больше его никто не видел.
Обрадованный Бланшар превратил это мероприятие в публичный аттракцион; но после того, как одна из собак и овца разбились насмерть, от этой идеи пришлось отказаться. Вместо этого он объявил, что прыгнет на парашюте сам, причем играя одновременно на скрипке. Посмотреть на прыжок Бланшара собралась большая толпа, и он действительно прыгнул — с высоты примерно метров трех. Разочарованные зрители обозлились и переломали незадачливому парашютисту все оборудование.
Первый бескаркасный мягкий парашют придумал Андре-Жак Гарнерен — бывший студент-физик, приобщившийся к аэронавтике во французской армии. 22 октября 1797 г. он устроил зрелищную демонстрацию своего изобретения. Поднявшись на тепловом шаре на 1000 м над Парижем, он отдал команду, по которой его брат должен был перерезать канаты, крепившие гондолу к шару. Несколько жутких мгновений парашют оставался свернутым. «Однако внезапно он рванулся и принял правильную форму; и падение искателя приключений, казалось, мгновенно прекратилось».
На самом деле спуск Гарнерена прошел далеко не гладко. Небольшая гондола начала бешено раскачиваться. В какой-то момент она, раскачиваясь, взлетела выше купола, и зрители испугались за жизнь храбреца. Через двенадцать минут пьяного, беспорядочного спуска гондола опустилась наконец на землю, и зеленый Гарнерен выполз из нее наружу. Ему было очень плохо.
Воздух, попадающий под купол парашюта, должен был в какой-то момент выходить из него через край, и именно это вызывало сильное раскачивание и самого купола, и человека под ним. Решение нашел французский астроном Жером Лаланд: он предложил прорезать в верхушке парашюта дыру. Конечно, это должно было слегка снизить эффективность парашюта, — но при этом дать разумный выход накапливающемуся под куполом воздуху, а значит, стабилизировать полет. После этой небольшой, но существенной модификации Гарнерен успокоился: он ездил по миру и прыгал с парашютом на потеху публике, нередко вместе с женой и племянницей.
В наше время большинство людей считает воздухоплавание спокойным занятием, располагающим к созерцанию и философским размышлениям. Первопроходцы XIX в. думали иначе. Некоторые из них явно стремились сделать аэронавтику как можно более страшной и пугающей. Интересно, сколько опиума надо принять, чтобы верховая прогулка на пони среди облаков показалась разумной и заманчивой идеей? Чарльз Грин — лондонский продавец фруктов, ставший самым знаменитым британским аэронавтом, — совершил 29 июля 1827 г. именно такую прогулку. При этом он не переставал громогласно заверять зрителей, что животное «специально дрессируется для этой цели». Готовили его, должно быть, по замечательной программе, потому что пони нисколько не волновался во время этого необычного путешествия «и ел охотно бобы, которыми храбрый наездник время от времени угощал его с руки».
Через девять лет Грин превратился из циркача в первопроходца, установив на шаре Royal Vauxhall рекорд дальности полета. За одну ночь сам Грин, его спонсор Роберт Холлонд и аэронавт Монк Мейсон перелетели из лондонского парка Воксхолл-Гарденз в немецкий Вайльбург, преодолев расстояние 770 км — этот рекорд не был побит до 1907 г.! Надо сказать, что путешествовали они с удобством: в отчете Мейсона в 1838 г. фигурируют пледы, саквояжи, бочонки, мегафоны, барометры, подзорные трубы, лампы, графины с вином, фляжки с крепкими спиртными напитками и «множество других предметов, предназначенных для путешествия в такие места, где ничего невозможно достать».
Путешествие вдохновило аэронавтов на дальнейшие подвиги. Монк Мейсон писал: «По его [Грина] мнению, Атлантика тоже всего лишь пролив: на перелет через нее может хватить и трех дней». (Грин был прав: мы с Пером в 1987 г. подтвердили его оценку. Правда, я не уверен, что нам хватало наглости смотреть на Атлантику как на «обычный пролив»!) Далее Мейсон продолжает: «Он замахивается даже на кругосветный полет: он считает, что за пятнадцать дней в зоне пассатов можно обогнуть весь земной шар. Кто может остановить его?»
Без сомнения, самым претенциозным из дальних полетов XIX в. был полет шара под названием Le Géant — детища известного французского фотографа Гаспара-Феликса Турнашона, известного под псевдонимом Надар. Вместо обычной корзины под этим шаром висело двухэтажное плетеное сооружение высотой два с половиной и длиной почти четыре метра; внутри была небольшая типография, фотографическое отделение, комната отдыха и туалет. 18 октября 1863 г. полмиллиона людей с замиранием сердца следили за тем, как этот чудовищный шар поднялся с парижского Марсова поля с тринадцатью пассажирами на борту.
Объявленный заранее старт Le Géant собрал столько зевак, что Надару пришлось огородить площадку деревянными заграждениями. (Бельгийцы до сего дня называют сдерживающие толпу заграждения надарами.) Как ни печально, шар Надара не выполнил своей главной задачи: собрать средства для общества, изучающего (что бы вы думали?) летательные аппараты тяжелее воздуха.
Секретарем этого общества был Жюль Верн; именно перипетии полета Le Géant вдохновили его написать роман «Пять недель на воздушном шаре». Но даже книжные приключения меркнут в сравнении с драматическими событиями, которые произошли на самом деле всего через несколько недель после первого полета Le Géant, когда шар отправился в Германию.
Шар Надара совершил всего один успешный полет, в 1863 г. Роман Жюля Верна написан под впечатлением от этого полета
Был вечер. «Разговоры, — написано в уцелевшем дневнике одного из участников полета (его большими кусками цитирует Фулжанс Марион), — об обеде, или скорее об ужине, быстро приближается ночь. Все едят с редким аппетитом. Ветчина, дичь и десерт появляются на столе только для того, чтобы исчезнуть с одинаковой скоростью, а жажду мы утоляем бордо и шампанским».
Однако к ночи опустился густой туман. «Вода, сконденсировавшаяся на шаре в ходе подъема, теперь начала делать свое дело и вызвала такой стремительный спуск в черную бездну, что балласт, который был сразу же выброшен за борт, отстал от шара и вновь обрушился нам на головы». (Остается только гадать, сколько же они перед этим выпили.)
Шар стабилизировался, и полет продолжился своим чередом: «Мы по-прежнему часто пролетали над какими-то огнями, кузнями, высокими трубами и угольными шахтами. Вскоре мы различили по правую руку большой город, в котором по размеру и яркому газовому освещению улиц узнали Брюссель».
На высоте около 1000 м на шар обрушилась буря. Le Géant камнем упал вниз и лишь в последнюю секунду был подхвачен горизонтальным шквалом. Шар несся со скоростью 160 км/ч, сшибая печные трубы, деревья и вообще все, что попадалось на пути. Если верить корреспонденту журнала Harper, «иногда его ударяло о землю, затем, отскочив вверх, он взмывал в облака со скоростью ракеты. Пассажиров с ужасной силой швыряло из стороны в сторону».
Наконец возле ганноверского города Нойбурга шар, сильно сдувшийся, навалился на деревья и провисел достаточно долго, чтобы пассажиры успели выбраться из гондолы и «раненые, чуть ли не искалеченные путешественники смогли наконец отправиться по домам — умудренными и больными».
У воздушных шаров нет движителя. Они летят туда, куда их влечет ветер. В зависимости от настроения человека и его цели, это качество может показаться и главным очарованием шара, и величайшим неудобством. Приведу тексты двух старых факсов из моего архива; оба они имеют отношение к попыткам обогнуть на воздушном шаре Землю.
