Ознакомительная версия.
Нет, мифы не так безобидны, как может показаться с первого взгляда. Как всякое знание — истинное или ложное, практическое или теоретическое, как всякая идея, проникшая в сознание, мифы, укрепившись на захваченных позициях, становятся вполне реальной силой. Например, идеологи фашизма возрождали древнегерманские языческие мифы как базу формирования, а точнее — деформирования массового сознания. Немецкие нацисты создали миф о биологическом превосходстве нордической расы. Так были подведены основания под жуткую практику геноцида — поголовного уничтожения целых народов.
Обоснованные мифами цели и нормы деятельности людей диктуют реальные поступки. История показывает, что этот процесс не раз доходил до формирования социальных структур, основанных на мифах. И тогда неизбежно появлялись люди, социальные группы, слои общества, заинтересованные в сохранении мифов как фундамента собственного дома. Живой, непрерывно развивающийся, революционный по самой своей сути человеческий Разум, подрывая эти устои, сокрушал основы благополучия их защитников, а потому объявлялся ими вне закона. Творцы нового знания подвергались гонениям. Невежество получало ореол непогрешимости и статус официальной доктрины.
В 1600 году на Цветочной площади города Рима при огромном стечении народа по лицемерному и жестокому приговору церковного суда был торжественно сожжен великий еретик, горячий сторонник учения Коперника, поэт и философ Джордано Бруно.
Приговор был жестоким: он не только обрек на смерть человека за его убеждения, но и наложил ограничения на развитие Разума, поставил, как надеялись прелаты церкви, вечный и надежный заслон безверию, поиску новых, не предусмотренных «святым» писанием истин.
Приговор был лицемерным. В нем ни слова не говорилось о казни. Наказать «без пролития крови» Г — формула не милосердия, как может показаться, а лицемерия, потому что она предопределяла мученическую смерть в огне.
За что церковники убили Бруно? «В безмерном лоне бесконечной Вселенной возникают, развиваются, уничтожаются и снова рождаются бесконечные миры… Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому как наши семь планет кружатся вокруг нашего солнца», — писал он. Бруно разделял идеи Коперника, запрещенные «во избежание расползания подобного учения к ущербу католической религии», как было сказано в декрете папской конгрегации. Он был сожжен за приверженность научной истине, за мечту. Огонь костра должен был остановить Землю!
Не было у католической церкви злее врагов, чем вожди реформации — Лютер и Кальвин. Но в жестокой ненависти к Разуму протестанты и католики оказались в одном лагере. Высказывание Лютера о Копернике мы уже упоминали. А что же Кальвин? В религиозном фанатизме он не уступил ни Лютеру, ни папе римскому и с подлинной яростью преследовал Сервета, врача, открывшего в 1540 году, что кровь отводится от сердца к легким легочной артерией. По распоряжению Кальвина Сервет был сожжен в Женеве. Возможно, это несколько задержало развитие учения о кровообращении, но все равно не воспрепятствовало ему. Тайна системы кровообращения была открыта Вильямом Гарвеем в 1619 году и стала всеобщим достоянием в 1628 году. За нежелание признать новый церковный порядок в 1535 году казнен лютеранами один из великих современна ков Николая Коперника мыслитель Томас Мор, католик по вероисповеданию.
В 1632 году, шестнадцать лет спустя после запрещения церковью всех сочинений, защищавших учение Коперника о движении Земли, вышло в свет одно из самых замечательных произведений человеческого Разума — «Диалог об обеих важнейших системах мира» Галилео Галилея. Эта книга не только блестяще защищала идеи Коперника, она стала дальнейшим шагом человечества вперед по пути познания. Против дерзкого ученого был затеян процесс, также грозивший пытками и «наказанием без пролития крови». Изнуренный болезнями семидесятилетний старик подчинился насилию: в унизительной обстановке, одетый в рубище, он подписал оскорбительную формулу отречения, обязывающую его, кроме всего прочего, стать, доносчиком на всякое новое проявление свободной мысли.
«Судебный процесс Галилея, — пишет известный историк науки Фридрих Даннеман, — представляет один из замечательнейших фактов не только с точки зрения истории культуры. Он должен служить постоянно грозным предостережением и для будущих времен, показывая с ужасающей ясностью, к чему приводили и всегда будут снова приводить в своих последних результатах нетерпимость и религиозный фанатизм, если мутному потоку их не будет противопоставлена мощная плотина растущего сознания широких масс».
Великий Галилей остался жив и не разделил участи многих других мучеников науки. Но последние годы его жизни были отравлены постоянным мелочным надзором со стороны инквизиции, преследовавшей ученого даже после его смерти. Только в 1822 году коллегия кардиналов разрешила излагать учение Коперника в католических странах, а в XX веке процесс против Галилея был осужден Ватиканом. Но, возможно, самое печальное для истории науки заключается в том, что для нее остались навсегда потерянными то время и те силы, которые Галилей затратил на борьбу за свою жизнь, на борьбу с католической церковью.
Современники особенно чтили достижения Галилея в области научной астрономии. Ей он посвятил годы своей жизни и после осуждения инквизицией. Но не умаляя действительно выдающихся результатов, полученных Галилеем в области астрономии, заметим все же, что еще большее значение для науки и техники имели его труды в области механики. Здесь Галилей выступай как прямой и непосредственный продолжатель Архимеда. Помните, читатель, мы говорили о том, что указанная Архимедом дорога долгие века так и оставалась пустынной? Галилео Галилей не только вступил на нее, но и продвинулся так далеко, что достигнутые им рубежи сделали возможными поразительные успехи науки Нового времени, полученные учеными уже следующего поколения.
Говорят, идеи не умирают — умирают их носители. Правда ли это?
Слаб носитель Разума — обыкновенный человек, даже если он гениален. Какой соблазн расправиться с прогрессом радикально, раз и навсегда устранив источник духовной заразы!
В тридцатые — сороковые годы нашего века, века научно-технического прогресса, по всей Германии пылают костры из запрещенных книг, и дым костров смешивается с дымом из труб в крематориях Освенцима, Аушвица, Треблинки… Позднее встают дымы над кострами из книг, разожженными полпотовскими палачами в Кампучии…
И кажется, где-то в немыслимой высоте они сливаются с чадящими шлейфами костров средневековой инквизиции, с дымом сгорающих в таких же кострах рукописей конфуцианцев, казненных по приказу императора Цинь Ши-хуанди в III веке до нашей эры.
Но как же так? Почему убийство мыслителей и уничтожение книг не дало того результата, на который надеялись гонители Разума? Почему оно, как мы теперь хорошо понимаем, заранее было обречено?
Идеи сожженного кардиналами Джордано Бруно вдохновили после его смерти целые поколения не только мечтателей, но и людей действия. Публичное унижение Галилея привело к посрамлению папства. Изгнание из рейха ученых стало одной из весомых причин его поражения в войне. Имена гонителей Разума прокляты в веках… Вопреки церковной реакции, особенно обострившей антагонизм между знанием и верой в условиях религиозных войн, пламя костра, на котором встретил мученическую смерть и вечную славу Джордано Бруно, не преградило дорогу Разуму: надежды «святых отцов» инквизиции не сбылись. На деле оно озарило наступление XVII века, когда творили не только Галилей, но и Кеплер, Стевин и Торричелли, Ньютон, Лейбниц и Декарт, Гюйгенс и Ферма, Герике и Паскаль, Бойль и Гук, Гарвей и Левенгук. Это был век великих основоположников науки Нового времени, создателей научного естествознания; ставшего всепобеждающим оружием человечества в его борьбе не только с природой, но и с невежеством.
Призраки исчезают с рассветом
На титульном листе первого издания сочинения Фрэнсиса Бэкона «Новый органон» помещена гравюра: парусный корабль, идущий полным ветром между двумя столбами, — это образ, как считают комментаторы, явно навеянный мифом о Геркулесовых столбах. Но не радо забывать о том, что начало XVII века, когда увидела свет книга, написанная как вторая часть задуманного Бэконом труда «Великое восстановление наук», — время практического освоения европейцами Нового Света. Не имел ли в виду Бэкон аллегорическое изображение корабля познания, которому надлежит смело пуститься в океан заблуждений и невежества, чтобы, преодолев его, совершить великие открытия? Содержание «Нового органона» вполне отвечает такому замыслу.
Ознакомительная версия.
