Однако наступавшие красные заставили семейство покинуть уютный Ростов, и в феврале 1920 года Куликовские на британском пароходе отплыли из Новороссийска в Стамбул. Оттуда они перебрались в Белград, где были радушно встречены королём Югославии Александром. (Если быть точнее, тогда вместо Югославии существовало Королевство сербов, хорватов и словенцев, но здесь и далее для удобства читателей я буду называть это королевство Югославией.)
27 марта (9 апреля) 1920 года Куликовские переехали в Копенгаген. Официальная причина — приглашение матери — вдовствующей императрицы. На мой взгляд, причина малоубедительная, но фантазировать я не люблю и оставляю сей факт без комментариев. В Копенгагене отношения матери и дочери не сложились. Мария Фёдоровна была очень требовательна к Ольге и периодически третировала её мужа. Ольга довольно резко дерзила.
Братья Тихон и Гурий получили домашнее воспитание, а затем в Берлине сдали экстерном экзамены в русской гимназии, которая имела государственную лицензию, благодаря чему её выпускники получали признаваемый всеми государственными учреждениями аттестат о среднем образовании и могли поступать в высшие учебные гражданские или военные заведения. Позже братья стали ездить сдавать экзамены экстерном в русскую гимназию в Париж. Из сдачи экзаменов экстерном Ольга с сыновьями устраивала своеобразную ознакомительную поездку по Европе: они ехали сначала в Париж, а затем уже посещали другие страны.
Перед смертью императрица Мария Фёдоровна назначила своим душеприказчиком не родных дочерей, живших с ней в Копенгагене, а племянника Георга V. В соответствии с её завещанием шкатулка с императорскими драгоценностями была отправлена в Англию. В Лондоне драгоценности оценили в 100 тысяч фунтов стерлингов. Судя по воспоминаниям распорядителей, 60 тысяч досталось Ксении и 40 тысяч — Ольге. Но на самом деле всем было ясно, что императорские украшения из крупных камней стоили значительно дороже. Ходили слухи, что их реально продали не менее чем за 350 тысяч фунтов стерлингов. Видимо, Георг V и его жена Виктория-Мария присвоили себе 250 тысяч. Возможно, это была компенсация за расходы на содержание двора покойной императрицы и предоставленный Ксении кров. Но честно признаться в этом своим кузинам король не захотел.
История с драгоценностями навсегда поссорила дочерей Александра III.
Мария Фёдоровна завещала Ольге свой дворец Видёре, но на его содержание у Куликовских не хватало средств, и они решили его продать. Однако продажа затянулась на четыре года, и только в 1932 году Куликовские на вырученные деньги купили большую ферму Кнудсминне в Баллерупе, в 15 милях от Копенгагена. Ольга вспоминала: «Мы почувствовали себя словно в раю и хотели прожить в мире и покое всю оставшуюся жизнь… Этой скромной усадьбе было далеко до дворца. Нас ожидал тяжёлый труд, но я была готова ко всему. Я понимала, что бедным изгнанникам в тысячу раз лучше жить среди крестьян, чем среди аристократов. Я полюбила этих мужественных, трудолюбивых людей. Думаю, они приняли нас в свою среду за наш упорный труд».
Куликовские наняли батраков, но и сама Ольга, и её муж участвовали в работах. Куликовский приобрёл некоторый опыт, работая управляющим конюшен у одного датского миллионера, поэтому теперь он завёл своих лошадей. Были куплены также коровы, свиньи и домашняя птица. Домашнее хозяйство вела старая горничная Мимка вместе с няней царских детей Татьяной, бежавшей за границу.
Ольга вернулась к своему увлечению — живописи, забытому в эмиграции. Она великолепно рисовала русскую природу и церкви. А эти сюжеты хорошо шли как у эмигрантов, так и у европейских коллекционеров. Кто откажется от картины, написанной самой дочерью русского царя?
Эти спокойные годы Ольга считала самыми счастливыми: «У меня был муж и сыновья, никто не вмешивался в нашу жизнь. Богатыми мы не были, но на жизнь хватало. Все мы трудились. Какое это было счастье — жить своей семьёй под собственной крышей».
В 1935 году Тихон и Гурий в русской гимназии в Париже сдали экзамены на бакалавра. Тихон с раннего детства мечтал стать военным, но Куликовские не имели датского подданства, а, как большинство русских эмигрантов после революции, жили с так называемыми «Нансенскими паспортами». Соответственно, дорога на офицерскую службу братьям была закрыта. Поэтому осенью 1935 года Тихон поступил в датскую сельскохозяйственную академию на агрономический факультет. Но, в конце концов, Тихону расхотелось быть агрономом, и он попросил двоюродного дядю дать ему датское гражданство. Кристиан X удовлетворил просьбу Тихона, и 10 мая 1937 года он поступил на службу в датскую армию. После окончания курса первоначального обучения Тихон получил чин корнета, а в начале 1940 года попал в офицерскую школу.
9 апреля 1940 года вермахт мирно оккупировал Данию. Было, правда, несколько перестрелок, но в целом всё прошло «чинно-благородно». Но, увы, тут кончаются воспоминания Тихона и дневники Ольги Александровны.
В 1939 году Гурий женился на датчанке Рут Шварц, а двумя годами позже Тихон женился на датчанке Агнесс Петерсон.
Историк Стаффан Скотт пишет: «Во время войны Ольга принимала в своём доме людей в форме немецких оккупационных войск. Но они не были немцами. Они были русскими»[30].
Речь идёт об офицерах из различных подразделений, сформированных вермахтом и СС из советских военнопленных.
Далее Скотт пишет: «Трудно с полной достоверностью выяснить, чем именно занимались Ольга и Николай Куликовские». Юлия Кудрина в книге «Императрица Мария Фёдоровна» пишет: «В конце войны через своего двоюродного брата Акселя, члена королевской семьи, она [Ольга Александровна. — А.Ш.] пыталась помочь тем русским солдатам и офицерам, которые должны были быть переданы Западом Советскому Союзу. Некоторые из них даже скрывались в доме Ольги Александровны до тех пор, пока с её помощью не были отправлены в Южную Америку.
Сразу после войны Советский Союз предъявил правительству Дании ноту, в которой великая княгиня Ольга Александровна вместе с датским католическим епископом Рудольфом Петерсеном обвинялись в укрытии врагов советского народа от правосудия»[31].
Можно сколь угодно обличать действия советских органов госбезопасности в годы Великой Отечественной войны, но если бы Куликовские были французскими гражданами и, соответственно, общались бы с французами в немецкой форме, а потом пытались их укрыть от французского правосудия, то у них была бы единственная альтернатива — тюрьма или суд Линча разъярённой толпы.
Естественно, правительство Дании никогда бы не выдало Куликовских советским властям. Кстати, таких прецедентов не было и в других западноевропейских странах в 1945–1948 годах. Зато отношение простых датчан к Куликовским после 1945 года стало более чем недружественным, и в мае 1948 года семья отправилась в Лондон, а оттуда переехала в Канаду. Ферму они продали, а деньги перевели в один из нью-йоркских банков.
Кроме Ольги Александровны в Канаду прибыли сыновья Тихон и Гурий, их невестки-датчанки и внуки — пятилетняя Ксения и шестилетний Леонид. Не оставила свою хозяйку и верная горничная Мимка, которой шёл уже восьмой десяток.
Пароход доставил Куликовских в Галифакс, а оттуда через Монреаль они добрались до Торонто. Местные власти помогли им купить ферму. Осенью 1948 года Куликовские окончательно перебрались на свою ферму под Торонто. Они купили коров, свиней и птицу. Дом из красного кирпича располагался среди газонов, к нему вела кленовая аллея, и это всё создавало впечатление поместья. Ольге Александровне, которой шёл уже седьмой десяток, вновь пришлось трудиться — обустраивать дом, разводить цветы. В свободное время она любила прогуливаться, любуясь природой, так напоминавшей русскую.
Вскоре сыновья покинули ферму и занялись бизнесом в Торонто. В начале 1950-х годов Тихон развёлся с Агнесс Петерсон, а Гурий — с Рут Шварц. Двое детей последних — Николай и Андрей — остались в Канаде, а Ксения уехала с матерью в Данию.
Сыновья Ольги быстро утешились. В 1959 году Тихон женился на Ливин Саперштейн, от этого брака у него были дочь и сын, а Гурий женился на княжне Елизавете Гагариной.
В 1952 году Куликовские продали ферму и купили четырёхкомнатный коттедж на окраине Куксвилля, и там через два года скончалась верная горничная Мимка.
«Ещё великой княжной младшая дочь Александра III была равнодушна к нарядам. Теперь она стала старой, чудаковатой и плохо одетой дамой, а об её кулинарных достижениях те, кому случалось их отведать, отзывались как об «очаровательно примитивных»; при жизни Мимки ей едва ли приходилось готовить. В 1954 году её навестила герцогиня Кентская, а когда в 1959 году Торонто посетила английская королевская чета, Ольгу пригласили на борт королевской яхты «Британия». Знакомые мягко, но настойчиво принудили её купить хлопчатобумажное платье за тридцать долларов: лишь низкая цена примирила её с этим бессмысленным приобретением. В Канаде её то и дело осаждали самозванцы, выдававшие себя за родных»[32].
