Герхард Менцель - Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера

— Раньше путешествие в Италию было бы для меня счастьем, но теперь я собираюсь жениться и вернуться с семьей в Вольфенбюттель, — возразил Лессинг.

Но, очевидно, старый герцог подсказал своему сыну верный ход. Похлопывая хлыстом по голенищам своих сапог, принц вскользь заметил, что пока он собирается ехать лишь до Венеции, а это ведь совсем недалеко. Если Лессинг согласится его сопровождать, то он, принц Леопольд, возьмет на себя заботы о том, чтобы вольфенбюттельскому библиотекарю, тем более если тот подумывает о женитьбе, было в будущем увеличено его вознаграждение. «Я вам это обещаю!»

С тяжелым сердцем Лессингу пришлось согласиться. Неужели его радости и горести зависели теперь от заступничества столь малозначительного принца?

Ева сказала, что она готова еще один, хочется верить, последний раз доказать свое долготерпение и будет ждать его писем или возвращения. Но Лессинг догадывался, что на память ей пришла совсем другая поездка в Венецию, возвращения из которой она так и не дождалась.

Эх, если бы он мог вовсе вычеркнуть из своей жизни это путешествие по Италии!

На маленькой почтовой станции в окрестностях Зальцбурга Лессинг сидел в карете напротив принца. Тот спал с открытым ртом, и Лессинг с нетерпением дожидался его пробуждения.

Надо было переменить лошадей. Но почтмейстеру еще предстояло пригнать их с соседней станции. Восемь месяцев назад, даже почти девять, путешественники уже были здесь. Тогда морды лошадей смотрели на юг, теперь они указывали на север.

Минувшей ночью выпал снег. Безотрадная белизна! Еще один год прошел вдали от Евы. Время продолжало свой неумолимый бег. Потерянное время! А ведь это — его жизнь.

Путешествие принца по Италии оказалось сплошной цепью сиятельных обманов, ибо поездка вовсе не окончилась в Венеции. Они побывали в Болонье и во Флоренции, в Турине и в Парме, в Риме, Неаполе и снова в Риме. Об осмотре древностей больше и речи не было. Время проходило в разъездах по чужим дворцам, в веселых пиршествах и карточной игре. Лессингу положено было присутствовать повсюду. И все принимавшие их, не исключая дожа и самого папы римского, предпочитали вести нескончаемые беседы не с принцем, а с библиотекарем Лессингом.

Постепенно Лессингу стало ясно, что принц прибыл в чужую страну, чтобы развеять свое беспокойство. Он не был приучен к ожиданию, а между тем ему предстояло ждать, пока его дядя Фриц не назначит его, как ранее и всех остальных брауншвейгских принцев, владельцем какого-нибудь прусского полка. Дело все еще не было решено. А потому принц Леопольд разъезжал по Италии с севера на запад, с востока на юг и непрерывно слал письма в Брауншвейг и в замок Сан-Суси. Нет, это путешествие явно преследовало не общеобразовательные цели!..

Принц начал неприятно похрапывать. Когда же он наконец проснется! Лессинг собирался попросить его об отпуске. До Вены было недалеко. За все время он не получил от Евы ни единого письма и терялся в догадках. В самых мрачных своих мыслях он уже представлял себе, что она заболела, даже умерла…

Тут он вспомнил, как лихорадочно его разыскивали во время их второго пребывания в Риме. Принц получил наконец от своего дяди Фрица патент на командование прусским полком во Франкфурте-на-Одере. Он немедленно собрался домой, а тут ему приходилось ждать библиотекаря! Лессинга нашли стоящим перед скульптурной группой «Лаокоон». Он прислонился к колонне и смотрел на статую в глубокой задумчивости…

Внезапно почтовая станция наполнилась шумом — пригнали лошадей. Принц очнулся от сна. Лессинг обратился с просьбой предоставить ему в Вене отпуск. Но принц возразил, что Лессинг должен еще сопровождать его до Мюнхена. Лишь там ему дозволялось распрощаться с принцем.

Вот что получаешь в награду, когда связываешься с принцами, — подумал Лессинг. Если уж попался к ним в лапы, приходится терпеть, хочешь того или нет.

Из Мюнхена Лессинг поспешно выехал в Вену. Но Евы там не оказалось. Пришлось опять обратиться за сведениями к старому знакомому Геблеру.

К своему изумлению, он обнаружил у статского советника барона Тобиаса Филиппа фон Геблера связку писем от Евы. «Я не нашел способа вам их переправить», — объяснил тот.

Ничто больше не удерживало Лессинга в Вене, и он уклонился от аудиенции, которой его опять собирался почтить князь Кауниц. С каким пренебрежением и здесь, в имперской столице, обходились с человеком не дворянского происхождения! Ведь письма принцу Леопольду, несомненно, также посланные через Вену, находили его в любом городе Италии.

Пятого января нового, 1776 года Лессинг на перекладных покинул Вену и даже не оглянулся, раз и навсегда избавившись от желания жить и творить в этом городе.

По дороге он навестил в Каменце свою мать. Брата он повидал в Берлине. Затем, сгорая от нетерпения, он возвратился в Брауншвейг.

Одним из первых, с кем Лессинг столкнулся в Брауншвейге, был наследный принц. Тот прогуливался как ни в чем не бывало, словно никогда и не думал так явно избегать встречи, специально прятаться во дворце Вехельде или где бы то ни было.

Две левретки бежали впереди принца. Дурацкая мода, скопированная у дяди!

Лессинг подошел к принцу и снял шляпу. В ответ он был удостоен равнодушного и, видимо, машинального кивка.

Значит, следовало заговорить. Лессинг сказал, что наконец вернулся после долгого путешествия с принцем Леопольдом.

Его светлость ответил, что рад видеть его снова в Брауншвейге, и хотел уже пройти мимо.

Лессинг поспешно объяснил, что еще перед отъездом он неоднократно, хотя и тщетно, бывал во дворце, и вот теперь он надеется, что в ближайшее время герцог найдет время его выслушать.

Наследный принц возразил, будто ему не докладывали, что Лессинг был во дворце, тем самым в одно мгновение поставив все с ног на голову. Ему, напротив, необходимо поговорить с Лессингом, и он непременно его пригласит, если Лессинг готов подождать в Брауншвейге его распоряжений. Сказав это, он зевнул во весь рот и зашагал вслед за собаками.

Лессинг обосновался в Брауншвейге и тщетно ждал день за днем. Наконец ему стало ясно, что принц Леопольд, несмотря на все заверения, так и не замолвил за него слово. Впрочем, этому мальчишке предстояло нарушать свои обещания еще не раз. Да и можно ли было ожидать иного от всего их сиятельного выводка?

Когда спустя десять дней Лессинг окончательно потерял терпение, он дал «волю сердцу», как любили выражаться у него дома, в Саксонии. В вежливых, но метких и язвительных выражениях он упрекал наследного принца в бесконечных надувательствах и напомнил ему о том, как вольфенбюттельского библиотекаря более трех лет водили за нос и морочили ложными обещаниями. Он ничего не упустил: ни своего намерения жениться, ни весьма посредственного жилья, ни тщетных надежд на повышение вознаграждения. Он завершил письмо угрозой, что в силу всех этих причин — в коих принцу некого винить, кроме себя самого, — он будет требовать у герцога отставки.

Письмо возымело ошеломляющее действие. В тот же самый день к Лессингу был отправлен камергер фон Кунтч. Ему поручалось устно посулить: повышение вознаграждения, аннулирование долгов, тысячу талеров аванса, виды на лучшее жилье, — но при условии, что Лессинг не пошлет жалобу герцогу.

Однако стоило ему согласиться, как снова потянулась прежняя канитель. Принц в тот же день уехал и очень долго не показывался в Брауншвейге.

За время бесплодного ожидания вышли из печати сочинения Вильгельма Иерузалема с тем самым предисловием Лессинга, что задержалось из-за путешествия в Италию. Он разослал эту книгу всем влиятельным ученым в немецких государствах — Кестнеру, Гейне, Эберту, Рамлеру и господину Мозесу — с запиской, призывающей не только обратить внимание на содержание сей публикации, но и «постичь истинную точку зрения автора».

Из путешествия по Италии Лессинг возвратился зимой. Но близился уже разгар лета, когда представилась, наконец, возможность побеседовать с принцем. Тот предложил восемьсот талеров годового вознаграждения вместо шестисот, милостиво согласился выплатить авансом тысячу талеров, которые впоследствии должны были быть удержаны, и пожаловал Лессинга в надворные советники.

Лессинг поблагодарил за повышение жалования, сам вызвался возвратить аванс в течение двух лет, а затем прямо и недвусмысленно заявил, что не придает никакого значения титулам.

Но наследный принц связал все в один узел. Это-де является одним из условий. Он хотел бы видеть Лессинга при дворе. Ведь как знать, может быть, скоро наступит время, когда надворного советника Лессинга придется использовать. Он хотел бы заручиться его поддержкой, как и поддержкой других порядочных граждан страны, и он уверен, что надворного советника Лессинга удастся использовать наилучшим образом.