Происхождение Гизы окутано тайной, однако нет сомнения, что основные работы проходили здесь около 2500 г. до н. э. и что непосредственное отношение к этим работам имели древнеегипетские богоцари — фараоны IV династии Хуфу, Хафра и Менкаур.
Аналогичным образом покрыто тайной и происхождение Ангкора, хотя точно известно, что основные работы проводились там между IX и XIII столетиями под патронажем кхмерских дэвараджей (дословно «богов-царей»), таких как Джаяварман II, Ясоварман I, Сурьяварма II и Джаяварман VII.
Историки уверены в датировке начала великого храмостроительства в Ангкоре. Основываясь на многочисленных археологических свидетельствах и надписях, они определили с большой точностью, что оно началось в 802 г. н. э. по указанию Джаявармана II, который первым прошел загадочный, беспрецедентный и пока не нашедший объяснения ритуал посвящения, после чего объявил себя «Владыкой Вселенной». В то же время им очень мало известно о столетиях, которые предшествовали правлению Джаявармана. До IX века строилось очень мало каменных храмов, причем с высокой точностью и качеством — совсем не строилось, так что нет никаких реальных свидетельств эволюционных процессов в архитектуре, связанных с монументами Ангкора.
Неясным остается и происхождение самого Джаявармана. Историки спорят, состоял ли он вообще в кровном родстве с предыдущей правящей династией («правнучатный племянник по женской линии» и т. д.). В более поздних надписях говорится, что он происходил от «идеальной чистой царской расы»; подобный эпитет часто употреблялся в Древнем Египте применительно к Последователям Гора, которых считали «высшими существами, положившими начало расе фараонов». Сообщается также, что Джаяварман взошел на престол, чтобы «спасти» свой народ. Эта фраза также типична для языка, который использовался в культе возрождения Осириса.
Разумеется, мы не говорим о каком-либо прямом влиянии. Культ Осириса был мертв уже за несколько веков до расцвета Ангкора; то немногое, что уцелело от Древнего Египта к концу римской оккупации в 395 г. н. э., было напрочь смыто к моменту обращения Египта в ислам около 650 г. А ведь оставалось еще более 150 лет до восхождения на трон в далекой Камбодже Джаявармана П.
Тем не менее, невозможность прямого влияния не освобождает нас от подозрения, что могла существовать какая-то форма косвенной, «подпольной» связи между звездными храмами и пирамидами Ангкора и звездными храмами и пирамидами Гизы. И, разумеется, интересно, не существовало ли аналогичных связей и с древней Мексикой. Причем мы не одиноки в этом предположении. Еще в 1955 г. крупный специалист по майя Майкл Д. Кру обращал внимание на «многие загадочные аналогии» между империей кхмеров и классической культурой майя.
Какой вывод мы можем сделать из этого растущего списка аналогий? Можно, конечно, объявить все это совпадением, хотя в данном случае речь идет о столь многих аналогиях, причем усугубляющихся взаимными и сложными связями, что случайное совпадение здесь столь же маловероятно, как и прямое влияние. Другим объяснением, как мы отмечали в предыдущей главе, может быть косвенное, очень скрытное влияние древности. Такое влияние (например, некоего долго существовавшего сообщества, которое, скажем, именовало своих посвященных в Древнем Египте Последователями Гора) выглядит в высшей степени маловероятным. Однако вспомним знаменитую фразу Шерлока Холмса, который напоминал Ватсону в «Знаке четырех»: «Если вы исключили невозможное, то оставшееся, сколь бы невероятным оно ни казалось, обязано быть правдой».
Перенос столиц
Как Джаяварман II стал правителем Камбоджи и почему «богоцарем»?
Согласно надписям, эта загадочная личность приплыла из-за моря на лодке, а до этого провела несколько лет в далекой стране при дворе монарха по имени «Царь Горы».
Ничего не известно о том, чем он там занимался, но есть предположение, что этой страной была Ява. Он прибыл к берегам Камбоджи в 800 г. и обнаружил, что там процветали беззаконие и анархия. Согласно Жоржу Кодэ, «молодому принцу приходилось заново завоевывать королевство, прежде чем предъявить права на камбоджийский трон».
Своей первой столицей Джаяварман сделал город, который уже в те времена был очень древним; согласно надписям, он назывался Индрапура. Его точное месторасположение неизвестно, хотя можно предположить, что это был религиозный и государственный центр. Здесь король добровольно отдал себя под опеку духовного учителя по имени Сивакайвалайя, которого в надписях именуют «великим ученым брамином», человеком, который должен был «следовать за ним во всем и стать первым священником, служителем нового культа — культа богоцаря».
С самого начала Джаяварман вел себя как человек, на которого возложена миссия. Он был полон решимости достичь конкретных целей к конкретным срокам. И с самого начала среди этих целей фигурировал священный анклав в Ангкоре, расположенный на 72 градуса долготы восточное пирамид Гизы.
Покинув Индрапуру (после пребывания там в течение срока, вряд ли превышавшего несколько месяцев), Джаяварман и Сивакайвалайя сначала двинулись со своими армиями на север к равнинам, на которых теперь стоят храмы Ангкора. Там они основали город Харихаралайя — на современных картах на его месте обозначен Ролюос.
Случайно ли три храма в Ролюосе, два из которых — приметные, а один — не слишком, расположены так же, как три звезды созвездия Северная Корона? Корона, соседствующая с Драконом, была вне пределов видимости в Ангкоре в X и XI веках, когда возводились храмы Ролюоса, но, благодаря явлению прецессии, была видна как раз над горизонтом на рассвете в день весеннего равноденствия в 10 500 г. до н. э., когда Дракон оказывался на меридиане. Можно было бы счесть это случайностью, если бы не тот факт, что между IX и XIII столетиями были последовательно расставлены по местам все остальные храмы, воспроизводящие созвездие Дракона в момент прохождения меридиана в тот же самый момент, в 10 500 г. до н. э., причем не только Дракона, но и часть соседних созвездий, например Малой Медведицы и Кохаб (там же), Алькаид (в Большой Медведице) и Денеб (в созвездии Лебедя). Складывается впечатление, что вся застройка велась по единому плану, который методично претворялся в жизнь, с использованием, где возможно, элементов ландшафта, базируясь на точные астрономические измерения, причем все это настойчиво подчеркивалось символикой в виде змей и мифов о змеях.
Посвященный и гора
Покинув Харихаралайю, Джаяварман построил новую столицу в местечке Амарендрапура, расположенном, по словам археологов, к западу от площадки, где впоследствии был возведен Ангкор-Тхом. Затем он перебрался на 40 километров к востоку, на плоскогорье Кулен, где основал город Махендрапаравата на Пном-Кулене, лесистом холме из песчаника, который господствует над долиной Ангкора.
Дальнейшее было исключительно странно. Согласно королевской надписи, «его величество отправился, чтобы править в Махендрапаравате». С ним вместе отправился и мудрец Сивакайвалайя. Позднее они пригласили брамина, еще более ученого, чем Сивакайвалайя, «весьма сведущего в магии», который и «прибыл, чтобы установить ритуал… согласно которому страной может править лишь один король. Брамин этот читал тексты от начала до конца, дабы преподать их [Сивакайвалайе], и объяснил ему, как установить ритуал богоцаря».
Брамины в Камбодже были люди мудрые; археолог Бернар Грослье называет их «посвященными, которые происходили от индийских переселенцев или обучались в Индии». Эти мудрецы «владели священными книгами, которые лишь они одни могли толковать, составляли надписи и гарантировали точность астрономических расчетов. Случалось, что политическая власть переходила из рук слишком слабого или юного монарха к этой настоящей олигархии жрецов… До самого своего конца ангкорская династия окружала себя этими браминами».
Здесь трудно игнорировать очевидное сходство с олигархией жрецов-астрономов в египетском Гелиополисе и их закулисными играми с возведением на трон монархов; эта олигархия также претендовала на роль носителей знания о божественном происхождении фараонов и об истинном предназначении древнеегипетской цивилизации. Они, как мы знаем, участвовали в помазании и посвящении монархов. Они же могли время от времени брать власть в свои руки, составляли надписи и наблюдали звезды…
Эмблемой Гелиополиса была фаллическая комбинация колонны Инну с пирамидальным камнем Бенбен на верхушке. Такая же символика преобладала и в ритуале возведения на трон кхмерского богоцаря. Как объясняет в своем авторитетном исследовании Ангкора Жорж Кодэ, «сущность королевской власти», или, как ее называют в некоторых текстах, «собственная сущность» короля, опиралась на лингу, [фаллический] символ созидательной мощи Шивы, укрытый в пирамиде в центре королевской столицы, которая, в свою очередь, находится на оси мира. Эта чудесная линга, своего рода оплот королевства, была якобы получена от Шивы через некоего брамина, который преподнес ее первому королю династии. Общение между королем и богом происходило на священной горе, то ли природной, то ли искусственной… Именно на верхушке [священной] горы должна была происходить передача от брамина Джаяварману II чудесной линги, на которую в дальнейшем предстояло опираться монаршей власти кхмерских королей. Вот почему он переехал в Пном-Кулен…»
