Но Джаяварман недолго оставался на холмах Кулена. После посвящения, как гласят надписи, «король возвратился, чтобы править в Харихаралайе», взяв с собой священную лингу, «чудесный» фаллический обелиск, который был затем установлен в святой святых нового храма — пирамиды.
Бенбенообразный предмет на вершине большой центральной пирамиды назывался Камратенг-Джагат, «Владыка Вселенной»; этим титулом часто именовались и сами богоцари. Во время продолжительной строительной программы в Ангкоре его перевозили из храма в храм. Иногда он на некоторое время оставался в центральном святилище Пном-Бакенга, окруженном 108 башенками, среди которых мы теперь стояли, глядя вниз на равнину Ангкора.
Поучительно проследить маршрут перемещений Джаявармана за полвека между его прибытием в Камбоджу около 800 г. н. э. и его смертью около 850 г. В них можно увидеть определенную систему. Как отмечает Жорж Кодэ, прибыв сначала в Индрапуру, он затем, «подобно хищной птице, парящей над землей, переместился из Харихаралайи в Амарендрапуру, затем в Пном-Кулен, описывая круг с центром в будущем Ангкоре». В конце концов он возвратился, замкнув круг, в Харихаралайю, где и закончил свои дни.
Согласно ортодоксальной точке зрения на эти его вояжи, первый богоцарь кхмерской династии «стремился найти наилучшее место для своей будущей столицы, достаточно близко к богатому рыбой озеру Гран-Лак, но вне пределов затопления ежегодными наводнениями, с удобным доступом к каменоломням для добычи песчаника на Пном-Кулене и достаточно близко к проходам на плато Корат и в долину Менам».
Мы не думаем, что Джаяварман обязательно руководствовался такими прозаическими соображениями или что у него был повышенный интерес к рыболовству. Мы считаем столь же вероятным, что благородный богоцарь, путешествуя вокруг Ангкора, проводил, по советам браминов, теневой группы жрецов-астрономов, геодезические и астрономические изыскания. Возможно, он стремился лучше почувствовать контуры древних священных холмов, которые в далекие-предалекие времена поднялись над равниной. Возможно, он медленно колесил вокруг будущих строительных площадок, измеряя и уточняя их координаты, в том числе по отношению к другим ключевым объектам (таким как Гиза?), сопоставляя их с данными, приведенными в ветхих документах, дошедших до него из глубины веков.
По-видимому, не только Джаяварман II, но и многочисленные великие кхмерские богоцари, пришедшие ему на смену, монархи подстать наиболее выдающимся египетским фараонам, следовали определенному плану, когда воздвигали свои храмы в Ангкоре, претворяя в жизнь задолго до того разработанный проект.
Но разработанное кем, когда именно и с какой целью?
Мы покидали развалины на вершине Пном-Бакенга, сползая на равнину по склону горы-пирамиды. На севере между высокими деревьями вилась дорога, ведущая к южному входу в Ангкор-Тхом, огромный комплекс погребальных храмов и пирамид, которые, казалось, стоят над живым, бьющимся сердцем могучего священного организма, несущего бремя великого смысла, столь же грандиозного и таинственного, как у некрополя Гизы в Египте.
Букет аналогий
Подозрение о наличии какой-то тайной связи между Ангкором и Древним Египтом возникало не только у нас. Напротив, практически каждый путешественник, посетивший Камбоджу в прошлом веке, считал своим долгом отметить, что в Ангкоре есть что-то сверхъестественно «египетское», что некоторые гигантские скульптуры напоминают лица Сфинкса или колоссов из Абу-Симбела, что кругом полно пирамид, а сам масштаб сооружений сродни масштабу пирамид в Гизе.
Сравнения такого рода, хотя и многочисленны, обычно преподносятся читателю просто как «впечатления», не имеющие научной ценности. Они никогда серьезно не анализировались, поскольку ученые были уверены, что культура кхмеров никоим образом не может быть «связана» с культурой Древнего Египта. Всякое сходство приписывается совпадению, которое, будь оно даже очень большое, не представляет серьезного интереса.
В этой логике есть определенный резон, если вспомнить об огромном физическом расстоянии между Египтом и Камбоджей, а также о том, что Древний Египет полностью исчез с лица земли задолго до возникновения Ангкора. По нашему же мнению, количество и масштаб аналогий таковы, что простое «совпадение» не может быть принято в качестве объяснения.
Например, в Камбодже существует старинное предание, что храмы и пирамиды Ангкора построены Вивакармой, архитектором богов, который якобы преподал искусство архитектуры людям. Про Имхотепа, предположительно первого строителя пирамид в Древнем Египте, говорят, что он «изобрел искусство строительства с каменной облицовкой» и позднее стал богом.
Мы знаем, что и в Египте, и в Ангкоре почитали змею. В обоих случаях в качестве архетипа была избрана кобра с капюшоном; и там, и там ее могли изображать как в виде полузмеи-получеловека, так и в чисто змеином облике. В обоих случаях ее обычно изображали поднявшейся на хвосте с раздутым капюшоном; именно такой вид имеет, например, уреус на короне фараонов.
И в Египте, и в Камбодже змея могла обитать и передвигаться как в небесах, так и на земле, и даже под землей. Эта двойственность нашла отражение как в египетской «Книге о том, что находится в Дуате», так и в древнеиндийской «Яджурведе», где говорится о «змеях» и о том, что перемещаются они по земле, а также находятся на небесах.
И в Египте, и в древней Камбодже змея часто использовалась в качестве символа вечной жизни и циклов Вселенной. Согласно александрийскому писателю V века Горапулосу, «когда египтяне хотели изобразить Вселенную, то рисовали змею с разноцветной чешуей, пожирающую собственный хвост, а чешуйки символизировали звезды Вселенной». На золотой усыпальнице Тутанхамона можно разглядеть свернувшуюся кольцом змею, символизирующую силы возрождения и обновления.
Считалось, что бог Солнца возрождается каждую ночь в собственном теле. В то время как урубурус символизировал пространственную бесконечность Вселенной, другая змея, Метви («Двойная веревка»), служила символом бесконечности времени.
Как не вспомнить о великой змее Нага по имени Сеша («Остаток») — ее называли также Ананта («Бесконечность»), — обвившуюся вокруг Вселенной. И как не вспомнить, что до сих пор Шивалйнгу, индийско-кхмерский аналог древнеегипетского Бенбена, часто изображают с вырезанной на его поверхности свернувшейся змеей.
Духовное тело
Древние египтяне верили (и искренне этого желали), что души усопших фараонов возносятся на небеса: «О, царь, ты — великая звезда, спутник Ориона, что пересекает небо с Орионом и прокладывает путь по Дуату вместе с Осирисом».
Точно так же в Камбодже верили, что когда богоцарь Ангкора умирает, его душа «возносится на небеса». Согласно преданиям, после того как Висвакарма построил Ангкор-Ват, «боги отправились в землю вечного счастья и теперь взирают с небес». Кроме того, совсем как в случае с храмом Гора в Эдфу, в Верхнем Египте, Ангкор-Ват считался «копией» более раннего храма, который в свою очередь был сам копией космического оригинала, «план [которого] был начерчен самими богами Неба-Тушита».
Согласно доктринам древних египтян, успешно преодолеть опасности Дуата мог лишь «оснащенный» дух, который использовал возможности физической жизни для того, чтобы овладеть тайным знанием небесных циклов и укрепить самодисциплину и духовную проницательность. Именно о них и говорится в «Текстах Пирамид» — они «захватили небо и овладели горизонтом». Они — те, кто после многих возрождений могут надеяться на обретение практического бессмертия — «жизни в миллионы лет».
Богоцари кхмеров тоже стремились к бессмертию через познание космических циклов. Поэтому-то они зашифровали минуты, часы, дни и месяцы «Великого Года» прецессии в многочисленных размерах монументов Ангкора, превратив эти огромные сооружения в школу посвящения при помощи секретов, которые можно разгадать путем усердного поиска.
Историки ошибаются, полагая, что раз архитектурные сооружения Древнего Египта и древней Камбоджи велики и амбициозны, значит, цари, их строившие, обязательно были мегаломаны. Любопытно, что обвинение в мегаломании предъявляется, причем неоднократно, как фараонам, так и кхмерским монархам; таким образом, в научном сообществе существует единодушное мнение, по крайней мере, по одному параметру сходства между двумя культурами. Удивительно, правда, что ученые авторитеты не рассмотрели иных вариантов объяснения феноменальных архитектурных программ, осуществленных в Египте и Камбодже с таким разрывом во времени. В частности, им не пришло в голову, что великие строители пирамид и Сфинкса, Ангкор-Вата и Ангкор-Тхома могли руководствоваться, допустим, не эгоизмом и желанием увековечить себя, а своего рода альтруизмом, желанием преподать всему роду людскому систему знаний, просвещения, которую они сами практиковали.
