– Что, черт побери, происходит?! Откуда эти вопли и крики? – Он замолчал и вытаращил глаза. – Где Госпо?
Доктор едва перевел дыхание, его сердце бешено колотилось, в горле пересохло, он едва мог говорить. Жестом Вальбен показал в сторону ограждения и тряхнул головой.
– За бортом? – произнес судовладелец, не в силах поверить произошедшему. – Он… упал?
Делагард бросился к ограждению и взглянул вниз. К нему подошел Лоулер, тоже решивший проверить, что случившееся – не сон. Поверхность моря была спокойна. Совсем недавно теснившиеся там орды раскачивающихся на воде медуз исчезли. Гладь морских просторов выглядела тихой, неподвижной и… непроницаемой. На ней – никаких признаков ни Струвина, ни живой «сети», утащившей его, ни клоунских медуз.
– Он не упал, – уточнил Кинверсон. – Его утащили… Вторая половина вот этого уволокла капитана. – Он показал на изорванные и истерзанные останки неведомого чудовища, которые сам недавно топтал грубыми башмаками. Теперь они представляли собой не более чем зеленоватую слизистую грязь на желтом деревянном полу палубы.
Доктор помолчал еще несколько секунд и произнес:
– Оно походило на обычную старую рыболовную сеть и лежало вот здесь, у лееров. Возможно, медузы отправили эту тварь сюда поохотиться для них. Госпо пнул ее сапогом, она схватила его за ногу и…
– Но что?.. Что это за дерьмо? – Делагард бросил испуганный взгляд за ограждение, затем посмотрел на руки Вальбена и на слизь, оставшуюся на палубе. – Неужели вы говорите серьезно? Выходит, что-то, похожее на сеть, появилось из моря и схватило Госпо?
Лоулер кивнул.
– Но это же невозможно! Должно быть, кто-то толкнул его за борт… Но кто? Ты, Вальбен? Кинверсон? – Делагард растерянно захлопал ресницами, словно абсурдность сказанного стала ясна самому. Затем он пристально взглянул на доктора и Гейба. – «Сеть»? Живая сеть, которая выползла из моря и схватила Госпо?
Лоулер снова кивнул, неторопливо сжимая и разжимая пальцы. Жжение начало постепенно проходить, но он понимал, что будет ощущать его еще несколько часов. Кроме того, во всем теле возникло какое-то онемение. Он чувствовал себя потрясенным до глубины души и оглушенным. Кошмарная сцена снова и снова возникала в его воображении: Струвин замечает «сеть», ударяет ее ногой, запутывается в ней, чудовище начинает «переползать» через леер ограждения, унося с собой капитана…
– Нет, – пробормотал Делагард. – Боже, я не могу поверить! – Он покачал головой и вперил взгляд в неподвижные спокойные воды. – Госпо! – закричал Нид. – Госпо! – В ответ – полная тишина. – Черт! Пять дней в открытом море, и уже одного недосчитываемся. Вы можете себе это представить?
Руководитель экспедиции резко отвернулся от ограждения, и в этот момент на палубу высыпали остальные члены экипажа корабля: вначале – Лео Мартелло, затем – отец Квиллан и Оньос Фелк, вслед за ними выбрались и другие славные представители флагманского судна. Делагард сжал губы. Его щеки раздулись, лицо покраснело от удивления, гнева и потрясения. Лоулера поразило, как сильно Нид переживает случившееся. Струвин умер весьма страшно, но смерть редко бывает красивой. И доктор никогда бы в жизни не подумал, что судовладельца и командира экспедиции хоть в какой-то мере что-то или кто-то заботит, кроме него самого.
Делагард повернулся к Кинверсону.
– Вы слышали о чем-либо подобном раньше?
– Никогда. Ни разу.
– Нечто, похожее на обычную сеть, – снова повторил Нид. – Старая, грязная сеть, которая прыгает и хватает вас… Боже! Что же это за место такое?! Что за место?! – Он продолжал покачивать головой, словно таким образом хотел вытащить из воды беднягу капитана. Затем судовладелец резко повернулся к священнику. – Отец Квиллан! Помолитесь за нас, пожалуйста.
Тот совершенно растерялся и принялся переминаться с ноги на ногу, бессмысленно переспрашивая:
– Что? Что?
– Неужели не слышали? Один из нас погиб. Струвина больше нет. Нечто заползло на борт и унесло его с собой в море.
Священник молчал. Он только поднял руки ладонями вверх, словно показывая, что существа, появляющиеся из океана, находятся вне пределов его компетенции.
– Боже мой! Ну скажите же хоть что-нибудь, – взмолился Делагард, – пожалуйста… Скажите! Прошу вас…
Квиллан продолжал оставаться в прострации. Голос из задних рядов неуверенно бросил полушепотом:
– Отче наш, иже еси на небеси… Да святится имя твое…
– Нет, – оборвал священник читавшего молитву. Создалось впечатление, что он медленно пробуждается от долгого и тяжелого сна. – Не эту. – Он облизал губы и произнес с нотками неуверенности и неловкости в голосе:
– Если я пойду и долиною смертной тени, то не убоюсь зла, потому что ты со мною… (псалом 22:4) – Квиллан сделал паузу, снова задумчиво облизал губы, словно подыскивая нужные слова. – Ты приготовил трапезу в виду врагов моих… Так благость и милость да сопровождает меня во все дни жизни моей (псалом 22:5-6).
Тила Браун подошла к Лоулеру, взяла его за локти и повернула руки так, чтобы рассмотреть ожоги на ладонях.
– Ну, – тихонько сказала она, – пойдем вниз, и ты покажешь мне, какой мазью их нужно обработать.
В своей каюте, маленькой и уютной, среди порошков и снадобий Лоулер окончательно пришел в себя.
– Возьми вот этот пузырек, – указал он своей спутнице на ряд препаратов на полке.
– Этот? – уточнила Браун. В ее вопросе прозвучало явное подозрение. – Но это же не мазь.
– Знаю. Смешай несколько капель с водой и дай мне. А потом займемся мазью.
– Что это такое? Обезболивающее?
– Да, что-то вроде этого.
Тила занялась приготовлением лекарства для него. Ей было около двадцати пяти лет. С золотистыми волосами, карими глазами, широкоплечая, с крупными чертами лица, с блестящей кожей оливкового цвета она выглядела привлекательной, физически сильной женщиной. Кроме того, по словам Делагарда, Тила считалась неплохим работником. Она прекрасно разбиралась во всех тонкостях корабельной оснастки. Лоулер мало общался с ней на Сорве, но двадцать лет назад умудрился переспать пару раз с ее матерью, Аней, когда ему самому исполнилось примерно столько же, сколько сейчас Тиле Браун (ее мамочка была аппетитной тридцатипятилетней бабенкой). Эта связь являлась самым идиотским поступком с его стороны. Вальбен сомневался, что дочери что-либо известно об их отношениях. Мать Тилы уже умерла. Три года назад она ушла на тот свет, отравившись испорченными устрицами. В ту пору Лоулер закружился в вихре любовных увлечений – его очень любили женщины. Это случилось вскоре после того, как развалился брак Вальбена, короткий и с самого начала обременительный, но теперь все миновало, и ему становилось очень неловко от пристального взгляда Тилы Браун, которым она смотрела на него, словно доктор совмещал в себе все, что, ей казалось, нужно для мужчины. Но девушка ошибалась. А вот сказать об этом Лоулер не мог в силу или сверхгалантности, или полного безразличия.
Она протянула ему стакан, до краев наполненный розоватой жидкостью. За это время кисти рук Вальбена совершенно онемели. Пальцы сгибались с огромным трудом, словно превратились в деревянные палочки. Ей пришлось помогать Лоулеру удерживать стакан с питьем. Успокоительная смесь из трав сразу же оказала свое спасительное действие, сняв то страшное напряжение, возникшее как следствие шока, пережитого им во время чудовищного происшествия на палубе. Браун взяла опустевший стакан и поставила его на полку рядом с постелью доктора.
Здесь Лоулер хранил предметы, связывавшие его с Землей, – шесть маленьких обломков когда-то существовавшего мира. Тила остановилась и внимательно посмотрела на них: монетка, бронзовая статуэтка, черепок, карта, пистолет, обломок камня. Она осторожно коснулась миниатюрного скульптурного изображения, словно боялась обжечься.
– Что это?
– Маленькая фигурка бога из местности, называвшейся Египтом… Это было еще на Земле…
– На Земле? Так, значит, это вещи…
– Да, оттуда. Семейные реликвии. Например, вот этой – четыре тысячи лет.
– Четыре тысячи лет! А этой? – Она бережно взяла монетку. – Что значат слова на этом маленьком кусочке белого металла?
– Мы верим Богу (In God We Trust) – так написано на той стороне, где изображено женское лицо. А на другой, там где птица, слова: «Соединенные Штаты Америки» – вверху и «четверть доллара» – внизу.
– А что значит «четверть доллара»? – спросила Браун.
– Это разновидность денег на Земле.
– Гм… А «Соединенные Штаты Америки»?
– Такое место.
– Ты, наверное, хотел сказать, остров?
– Не знаю… Нет, не думаю. На Земле не было таких островов, как у нас здесь.
– Ну, ладно. А это животное… с крыльями? Такого не существует.
– Оно жило на Земле, – ответил Лоулер. – Это орел, вид птицы.
– Птицы? Что это такое?
