еще со времен пения сирен, встреченных Одисеем. Оставляя в стороне многочисленные особенности музыки на символическом уровне, от религиозного до терапевтического, давайте вспомним, что определенные звуки могут играть самую неожиданную роль. Они сохраняются в памяти, вызывая различные реакции в зависимости от чувствительности и культуры человека. Музыка сублимирует настроения и маскирует реальность, придавая ей другой облик. Ритмичный звук барабана помогает шаману «лететь» туда, куда его может привести действие наркотика, точно так же, как «Полет валькирий» дает солдатам в кинокартине Ф. Копполы (р. 1939) «Апокалипсис сегодня» «магическое» знание о том, что бомбардировка вьетнамской деревни – сверхъестественное событие, предначертанное самим Богом. В фильме Стэнли Кубрика (1928–1999) «Заводной апельсин» музыка Бетховена становится своего рода спусковым механизмом насилия. Затем она превращается в саундтрек к подвигам банды, сеющей боль и смерть среди людей.
ТАИНСТВЕННЫЙ ЗАКАЗЧИК «РЕКВИЕМА» МОЦАРТА
В истории создания последнего произведения Вольфганга Амадея Моцарта (1756–1791) – знаменитейшего «Реквиема» – множество загадок.
Возможно, на мистический флер вокруг этого шедевра отчасти повлияло масонство Моцарта. Оно же нашло выражение в символическом сюжете его произведения «Волшебная флейта».
Последняя фаза жизни Моцарта окутана загадками: мы мало знаем о его смерти. Добавились подозрения об отравлении, но на самом деле нет никаких фактов, позволяющих точно реконструировать последние дни жизни необыкновенного музыканта.
Непосредственно перед смертью Вольфганг был занят написанием «Реквиема» по просьбе таинственного клиента, который долгое время считался самим дьяволом. Об этом персонаже много говорили и также очень много фантазировали: когда невозможно с точностью установить личность незнакомца, легко удариться в иррациональное и обнаружить запах серы даже там, где не ступала лапа Сатаны…
Генри Уильям Банбери. Происхождение подагры. Английская сатирическая карикатура. 1810. Нью-Йорк, Метрополитен-музей
В наше время, когда у музыки огромное количество слушателей, сакральная аура, которой она всегда отличалась, утрачена: звук стал предметом потребления, фоном, часто дисгармоничным, для рутины повседневной жизни.
Конечно, музыка, как утверждал австрийский композитор Густав Малер (1860–1911), выражает то, что не могут сказать слова, поэтому она становится параллельным языком. Обладая магическо-эзотерическими значениями, под слоем звука музыка хранит целый ряд других сообщений, расшифровать которые могут только те, кто умеет прислушиваться к ощущениям, находящимся за пределами узкого диапазона слышимого.
Музыка имеет значения, сохраняющие связь с культурой наших предков, такой же древней, как само человечество; она способна вызывать эмоции, скрытые в нашем родовом сознании. Язык музыки с его ритуальными оттенками, возможно, более ранний, чем любое другое средство коммуникации, является хранилищем первобытного знания, не уничтоженного современной культурой.
Артур Конан Дойл (1859–1930) устами своего персонажа Шерлока Холмса с привычной ясностью говорит в своем знаменитом «Этюде в багровых тонах»:
«Помните, что говорит Дарвин о музыке? Он утверждает, что человечество научилось создавать музыку и наслаждаться ею гораздо раньше, чем обрело способность говорить. Быть может, оттого-то нас так глубоко волнует музыка. В наших душах сохранилась смутная память о тех туманных веках, когда мир переживал свое раннее детство» 84.
Музыканты и демоны
Музыкантов часто привлекали потусторонние образы и ритуалы. Причин этому много. Очевидно, персонажи хорошо подходят для художественной трансформации, благодаря которой на первый план выдвигается связь с идеей тотальной свободы от границ мира живых.
Мы предлагаем выборочный список произведений классического музыкального искусства, где слушатель найдет дьявола или демоническое, потустороннее, магическое и ритуальное.
«Кармина Бурана» и ваганты
"O fortuna velut luna, statu variabilis" («O Фортуна, словно луна ты изменчива» 85), – поется в мирских песнопениях, ставших частью кантаты «Кармина Бурана» («Буранский сборник»), тревожного и увлекательного произведения. В Средневековье эти песни, а по сути гимны удовольствиям жизни, часто демонизировались праведниками, и духовенство считало их греховными, вдохновленными самим дьяволом. Коллекция песнопений странствующих поэтов-вагантов появилась в период между XII и XIII веками. Сборник обнаружили в монастыре Бенедиктбойерн и издали в 1847 году. Но настоящую известность эти тексты обрели с оркестровой версией, предложенной в 1937 году Карлом Орфом (1895–1982). Композитор отобрал 24 текста о красоте любви, радости наступления весны, застольные и сатирические песни для либретто.
Но вернемся к самим текстам. Поскольку они были антиклерикальными, Церковь быстро решила, что это наследие самого Сатаны. Ваганты были очень разными: и беглыми монахами, и образованными бедняками, что оседали в монастырях или мелких конторах при судах. Некоторые из них были завсегдатаями пиршеств, где развлекали участников своими песнями, в итоге присоединяясь к шутам и клоунам. Эта смешанная компания, «сформированная церковниками, отвергнувшими Церковь, и монахами, бежавшими из монастырей, становилась все более многочисленной с середины XII века, когда были созданы условия для формирования своего рода культурного пролетариата. Большое количество людей окончило свое обучение и не могло найти работу, либо вынуждено было долго ждать назначения на должность. Растущее число выпускников быстро удовлетворило спрос на образованные кадры, и для многих оставалось лишь отказаться от всего и предаться новым формам скитаний в поисках любой работы, крова или жалованья» 86. Все тексты были на латинском языке – общем для духовенства и образованных людей того времени.
Обвиненные в следовании в высшей степени безбожному образу жизни, странствующие поэты, естественно, находили в Церкви своего первого и главного обвинителя. Неприязнь была взаимной. Символично, что Четвертый Латеранский собор (1215) запретил занимать клирикам мирские должности и выполнять светские дела, особенно если они не подобают ордену, к которому принадлежат, а также рекомендовал не посещать представления акробатов, жонглеров и комедиантов, полностью избегать таверн, если только члены ордена не путешествуют, и не играть в кости или другие азартные игры. Собор в Трире (1227) предписал, чтобы ни один священник не позволял петь скверные стихи на мотивы Sanctus и Agnus Dei 87 или песни другого рода во время месс и богослужений. В то время как Зальцбургский собор (1291) дал следующее описание «орды странствующих клириков»: «Они показываются голыми на людях, спят там, где можно найти тепло, любят таверны, азартные игры и блудниц, добывают себе пропитание греховным поведением, укоренившимся в их привычках, не оставляют нравы своей секты, так что не остается никакой надежды вернуть их к праведной жизни».
Михаэль Пахер. Святой Вольфганг и Дьявол (1471–1475). Мюнхен, Старая пинакотека
Для святой католической церкви ваганты были сектантами со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этом смысле следует вспомнить позицию известного проповедника Бертольда Регенсбургского (ок. 1210–1272), который считал вагантов семьей дьявола, подчеркивая тем самым их связь с темным и сатанинским миром.
Интересно заметить, что одно из названий вагантов во Франции – голиарды (от франц., досл. «бродячие актеры»), – отсылало к ругательству «Голиафово племя» – библейскому великану Голиафу, олицетворению зла в средневековой христианской интерпретации и почти сатанинскому образу: гигант-разрушитель, одолеваемый ненасытным голодом и жаждой, пантагрюэлевский архетип, который хорошо подходил вагантам в качестве символа. Как бы ни демонизировали этих поэтов – «Кармина Бурана» представляет собой изумительные по глубине литературные произведения, с вплетенными библейскими ссылками.
О Фортуна, Лик твой лунныйВечно изменяется: Прибывает, Убывает,Дня не сохраняется. То
