А за яркими зелеными водами залива находился великий океан, кативший свои волны до самого горизонта, удерживавший всю планету в крепких объятиях, подобно руке в перчатке, сжимающей маленький шарик для игры в пинг-понг. Доктор всматривался в морскую даль, ощущая, наверное, в миллионный раз его неизмеримую силу и мощь. Затем человек повернулся в сторону электростанции, расположенной на маленьком, словно обрубленном, мысе, вдававшемся в залив.
И все-таки они ее не закончили. Непривлекательная постройка, прикрытая от дождя гирляндами плетеных матов, стояла немой и темной. Перед ней мелькало несколько одиноких теней, имеющих характерные для джилли очертания – покатые округлые плечи.
Предполагалось, электростанция будет работать, используя разницу температур в море. Данн Хендерс, который из всех людей, живших на Сорве, обладал наибольшим правом называться инженером, объяснил этот принцип действия Лоулеру после того, как тому удалось получить довольно отрывочное описание проекта от одного из джилли. Теплая морская вода с поверхности моря вливается через специальные клапаны в вакуумный резервуар, в котором температура кипения, естественно, ниже. Жидкость, закипая, как задумывали создатели, должна своим паром приводить в движение турбины генератора. Холодная морская вода, добытая с помощью насосов из глубинных океанских слоев за пределами залива, использовалась бы для конденсации пара и превращения его в воду, которая снова бы сливалась в море через выпускные отверстия, расположенные на другой части острова.
Джилли самостоятельно занялись постройкой, и очень скоро на Сорве возвышалась новая конструкция, казавшаяся непривычной в обыденной обстановке. Трубы, насосы, турбины, клапаны, конденсаторы – все это создатели и конструкторы электростанции отпрессовали из различных пластмасс, добытых из водорослей и морских растений. Совершенно очевидно, что при осуществлении проекта практически не использовались металлы. Ведь их с таким трудом добывали на Гидросе, причем в небольших количествах. Все сооружение производило впечатление на наблюдателей своими искусными контурами и изящными изгибами. Это было тем более удивительно, что джилли по сравнению с другими разумными обитателями планеты не обладали особой склонностью к технике и искусству. Вероятно, творцом и вдохновителем этой идеи являлся какой-нибудь совершенно исключительный гений из их среды. Гений или нет, но поговаривали, что джилли пришлось изрядно «попотеть» в ходе подготовки станции к пуску, и до сих пор она еще не произвела ни одного ватта электроэнергии. Большинство людей вообще сомневалось в работоспособности сей конструкции. По мнению Лоулера, дело пошло бы намного быстрее и лучше, если бы аборигены пригласили Данна Хендерса. Но, как всегда, эти создания продемонстрировали свое принципиальное нежелание пользоваться советом и помощью незваных гостей, с которыми им, скрепя сердце, приходилось жить бок о бок на острове, даже несмотря на то, что эта услуга оказалась бы им весьма кстати. Только однажды джилли сделали исключение из правил. Это случилось очень давно… От вспышки гнойного заболевания плавников начали в огромном количестве погибать дети аборигенов. Тогда отец Лоулера, почитавшийся почти как святой, помог им своей вакциной. И какие бы добрые чувства ни пробуждали эти воспоминания в душах джилли, все равно все осталось в прошлом, не оставив никаких следов.
Тот факт, что электростанция, по всей видимости, еще не работала, являлся почти непреодолимой помехой на пути реализации того плана, который пришел в голову Вальбену накануне ночью.
Что же теперь делать? Пойти и поговорить с ними? Выступить с короткой, но зажигательной речью, забросать джилли риторическими фразами о нравственности и благородстве, подкрепляемыми тем духовном импульсом, что порождал в нем идеи и фантазии типа пришедшей ночью? Но все это нужно успеть до рассвета…
– От имени-всего человечества на острове Сорве я, тот, кто вам известен как сын всеми любимого покойного доктора Бернета Лоулера, столь беззаветно служившего вам во время эпидемии гнойного заболевания плавников у ваших детей, хотел бы поздравить вас по случаю близкого завершения строительства вашей уникальной, способной оказать неоценимую помощь…
– И даже несмотря на то, что для осуществления этой величественной мечты, возможно, потребуется еще несколько дней, я пришел к вам сейчас от имени всего человеческого сообщества острова Сорве, чтобы выразить вам нашу искреннюю радость по поводу тех неограниченных возможностей для значительного улучшения качества жизни на этом клочке тверди, населением которого мы с вами являемся…
– В эту минуту сердечной радости в нашем сообществе по поводу того исторического достижения, которое вскоре…
«Нет, хватит! Довольно!» – оборвал сам себя Лоулер и решительно вошел на территорию электростанции.
Приближаясь к высокой конструкции, Вальбен постарался произвести побольше шума. Он кашлял, хлопал в ладоши, посвистывал и напевал что-то неопределенное. Джилли очень не любили, когда люди подходили к ним неожиданно.
Лоулер приблизился примерно метров на пятнадцать к электростанции, как к нему шаркающей походкой направились двое аборигенов.
В темноте они потрясали своей величиной. Двумя колоссальными башнями джилли возвышались над доктором, ночная тьма делала их бесформенными, и только маленькие желтые глазки светились подобно ярким фонарям на непропорционально крошечных головах этих существ.
Человек сделал приветственный жест, несколько утрировав его, чтобы ни у кого не возникло даже тени сомнения по поводу дружественных намерений.
Один из джилли ответил долгим фыркающим звуком «вру-у-ум», производившим далеко не приятельское отношение.
Местные жители выглядели крупными прямоходящими двуногими существами в два с половиной метра высотой, покрытыми толстым слоем черной упругой щетины, свисавшей густыми космами. Головы аборигенов казались до абсурда маленькими. Крошечные и куполообразные, они едва возвышались над громадными плечами, которые переходили в массивные и неуклюжие, неприятные для человеческого глаза тела. Люди полагали, что их обширнейшая пещеристая грудная клетка заключает в себе, кроме сердца и легких, и мозг, так как в таких миниатюрных черепных коробках он просто бы не уместился.
Весьма вероятно, когда-то джилли были морскими млекопитающими. Такой вывод напрашивался сам собой: они изящно передвигались по суше и легко плавали. Причем в воде эти создания проводили столько же времени, сколько и вне ее. Однажды Лоулер наблюдал, как джилли проплыл от одного берега залива до другого, ни разу не вынырнув на поверхность, чтобы запастись воздухом. Этот заплыв, должно быть, занял около двадцати минут. Их ноги, короткие и толстые, служили наглядной иллюстрацией эволюции плавников. Руки аборигенов тоже намекали на родство с рыбами – толстые мощные маленькие конечности, которые они прижимали к телу во время ходьбы. Кисти рук с тремя длинными пальцами и одним далеко отстоящим большим выглядели необычайно широкими и легко могли принимать форму чаши, очень удобную для зачерпывания больших объемов воды. Много миллионов лет назад в ходе какого-то невероятного и потрясающего акта самоперестройки предки этих существ вышли из моря и создали себе дома-острова, в буквальном смысле соткав их из морских материалов и защитив сии жилища от бесконечных приливных волн искусными баррикадами. И все же до сих пор джилли продолжают оставаться морскими жителями.
Доктор подошел к обоим аборигенам поближе (не забывая об осторожности) и показал жестами: «Я врач, Лоулер».
Джилли разговаривали, прижимая руки к бокам и пропуская воздух под давлением сквозь глубокие жаброобразные отверстия, расположенные на груди, и издавая при этом глухие гулкие звуки, напоминающие органное стаккато. Люди так и не нашли способа имитации этой речи, чтобы местные жители могли их понимать, а аборигены со своей стороны не выказывали ни малейшей заинтересованности в изучении человеческого языка. Возможно, звуки речи людей были столь же недоступны для них, как и язык джилли для потомков землян. Тем не менее хоть какое-то общение между двумя видами разумных существ могло бы помочь решить многие проблемы жизни на острове. Поэтому-то и возник язык жестов и знаков. Диалог со стороны казался немного странным и смешным: аборигены говорили на своем наречии, люди отвечали им знаками.
Джилли, уже подававший голос до этого, снова издал храпящий звук и добавил к нему показавшийся особенно враждебным гнусавый, свистящий призвук. Существо подняло свой плавник, приняв позу, которую Лоулер мгновенно узнал, – позу гнева. Нет, даже не гнева, а ярости. Предельной ярости!
«Э… – подумал Вальбен, – что же случилось? Что я такого сделал?»
