Какой же будет технология следующего поколения, этот «черный лебедь», который восстановит энергетические ресурсы? Необходимы рискованные вложения с высокой вероятностью неудачи, чтобы в случае успеха совершить большой технологический скачок. Может, солнечная энергия станет дешевле угля или не потребует дополнительных вложений; может, освещение и воздушные кондиционеры станут на 80 % эффективнее. Представьте себе автомобильный двигатель с КПД 100 %, сверхдешевый способ хранения энергии и другие подобные варианты. Разумеется, не все попытки будут удачными. Но даже если из десяти тысяч попыток удачными окажутся десять, это перевернет нашу жизнь, эконометрические прогнозы и будущее энергетики.
Чтобы этого достичь, нужно перестроить инфраструктуру общества, привлечь и заинтересовать лучшие умы, спрашивая не «как?», а «как могло бы быть?». Необходимо создать творческую атмосферу для коллективного поиска решений и рождения инновационных идей в рамках разных дисциплин. Необходимо создать общественную экосистему, поощряющую рискованные инновации. Нужно популяризовать концепцию «черного лебедя», чтобы должным образом настроить предпринимателей, политиков, инвесторов и общественность. Они должны понять, что возможно что угодно (может, даже все). Если нам удастся при помощи рынка мотивировать светлые умы, то невообразимые сегодня вещи завтра станут обычным делом.
ГЛОРИЯ ОРИДЖИ
Философ, Институт им. Жана Никода, Парижский национальный центр научных исследований
Какономика (от греч. κακός – «дурной» и οικονομία – «экономика») – важная концепция, объясняющая, почему жизнь так часто разочаровывает нас. Речь о том, что мы, казалось бы, нелогично предпочитаем низкокачественный результат.
Стандартная теория игр предполагает, что, когда люди совершают обмен (идеями, услугами или товарами), каждый хочет получить качественный результат. Давайте упростим ситуацию и будем считать, что товары могут быть только двух уровней качества – высокого и низкого. Какономика описывает случаи, когда люди не только хотят получить качественный продукт в обмен на некачественный (стандартное поведение), но предпочитают и поставлять, и получать низкокачественные продукты.
Как такое возможно? Это же явно нерационально! Даже когда мы ленимся и предпочитаем не напрягаться – например, написать статью для средненького журнала, чтобы от нас не требовали слишком больших усилий, – мы все же предпочитаем меньше работать и больше получать, то есть предлагать низкое качество, а получать высокое. Но какономика говорит об обратном: часто мы не только предлагаем низкое качество, но и согласны получать его взамен!
Какономика – странный, но очень распространенный феномен, заключающийся в предпочтении низкокачественного результата, который удовлетворяет все стороны. В мире какономики люди не только мирятся с чужой ленью, но даже ожидают ее: я понимаю, что ты не выполнишь обещание в полной мере, но и сам свое не выполню, и не хочу мучиться совестью. Что интересно, при подобных сделках обе стороны как бы заключают два соглашения: официально заявляют о намерении провести сделку на высоком уровне, но при этом молчаливо признают, что снижение ставок не только допустимо, но и ожидаемо. Таким образом, никто никого не обманывает: какономика регулируется неписаными социальными нормами, допускающими низкое качество, а также взаимным принятием среднего результата и удовлетворением обеих сторон (пока они могут публично заявлять, что сделка совершена на высоком уровне).
Возьмем такой пример: известный популярный автор должен сдать издателю рукопись, а все сроки сдачи давно нарушены. У него большая аудитория, и он хорошо знает, что его книги будут покупать – просто благодаря его имени. Кроме того, среднестатистический читатель вряд ли прочтет больше одной главы. Все это хорошо понимает и издатель. Поэтому автор решает сдать роман с великолепным началом и очень средненьким развитием сюжета (низкокачественный продукт). Издатель доволен и поздравляет автора, как будто тот представил шедевр. Оба удовлетворены. Автор предпочитает некачественно выполнить работу, а издатель вряд ли будет заниматься серьезной редактурой. Они оба знают горькую правду и согласны на взаимовыгодный низкокачественный результат. Когда стороны молча соглашаются на низкое качество к обоюдному удовлетворению – мы имеем дело с какономикой.
Парадоксально, но если в подобной ситуации одна из сторон предложит высококачественный продукт, другая возмутится таким обманом, даже если прямо этого не признает. В приведенном выше примере автор может обидеться на издателя, если тот обеспечит качественное редактирование. В данном случае доверие в отношениях означает предоставление низкокачественного продукта. Вопреки стандартной «дилемме заключенного» из теории игр, желание повторно иметь дело с кем-то будет гарантировано, только если тот не обманет чужих ожиданий и тоже предложит низкокачественный продукт.
Какономика – это не всегда плохо. Иногда она обеспечивает некоторое послабление, так что жизнь для всех становится проще. Как сказал мне один друг, ремонтирующий свой загородный дом в Тоскане: «Итальянские строители никогда не выполняют работу в срок, но, с другой стороны, они и не ждут, что вы заплатите, когда обещали».
Главная проблема какономики и причина того, что ее так сложно искоренить, заключается в том, что каждая низкокачественная сделка на местном уровне оставляет всех довольными, но подтачивает систему в целом. Так что угроза общему результату идет не только от дармоедов и хищников, как учит традиционная социология, но и от хорошо организованных форм какономики, которая настраивает всех работать хуже. Для общего блага обществу нужна не только кооперация: чтобы понять, почему жизнь подчас разочаровывает, нужно учитывать, что оптимальные на местном уровне нормы кооперации могут ухудшать состояние системы в целом.
ЭРИК ВАЙНШТЕЙН
Математик и экономист; руководитель Natron Group
Изощренная научная концепция, способная значительно расширить пределы человеческого знания, может родиться не только в академическом мире, но и прийти из довольно неожиданного источника – например, из мира профессионального рестлинга.
Биологи-эволюционисты Ричард Александер и Роберт Трайверс недавно отметили, что в системах селекционного давления[19] решающую роль часто играет обман, а не правдивая информация. Тем не менее наше мышление по большей части расценивает обман как сбой в процессе обмена чистой информацией, в результате чего мы не готовы принять мир, в котором подделка с легкостью вытесняет подлинное. В частности, в будущем селективное давление на человеческий вид, видимо, будет по-прежнему связано с экономической теорией, которая в качестве центрального конструкта использует модель рынка, основанную на совершенно правдивой информации.
Если мы хотим более серьезно изучить, как влияет механизм естественного отбора на наш биологический вид, нужно сначала честно спросить себя – что за безжалостная система создает эту искаженную реальность многослойных фальсификаций, в которой все кажется не тем, что есть на самом деле? Эта система развивается уже более столетия, и сегодня на ней основана многомиллиардная бизнес-империя откровенного обмана. В мире рестлинга подобное явление называется «кейфаб» (kayfabe). Происхождение этого термина остается загадкой.
Поскольку профессиональный рестлинг представляет собой лишь симуляцию настоящего спорта, выступающие на ринге соперники на деле являются сообщниками, которые должны выстроить замкнутую систему (она называется «промоушен»), закрытую для посторонних. Соперников отбирают в пределах этой системы, и их ритуализированные поединки заранее подробно оговариваются, режиссируются и репетируются, что значительно снижает риск травмы или смертельного исхода. Если учесть, что исход поединка предопределен сюжетом (кейфабом), то становится понятно, что жульничеством в рестлинге считаются не какие-либо «неспортивные» действия, а, наоборот, неожиданное проявление подлинно спортивного поведения. Подобная неуместная честность «ломает кейфаб» и на профессиональном языке рестлеров называется «расстрелом» (shooting) – в отличие от протекающего в соответствии с согласованным кейфабом «нормального» поединка (который называется «работой» – working).
Если бы кейфаб вошел в набор наших когнитивных инструментов XXI века, нам было бы намного проще понимать мир, в котором журналистские расследования ушли в прошлое, а злейшие конкуренты в бизнесе готовы сотрудничать во всем – от совместных проектов до лоббирования совместных интересов.
