Ознакомительная версия.
Чамбенский порог имеет очень крутой уступ. Илимка и ее лоцман блестяще выдержали это первое испытание, но Иван Парфенович сильно волновался. В особенности стал он беспо коиться перед порогами нижнего течения, которые знал плохо, и иногда мы с ним ходили по берегу вперед, чтобы посмотреть, как идет слив воды. Иван Парфенович в порогах становился на коленях на кормовой конец каюты, чтобы лучше видеть камни, а я, сидя на носовом конце каюты, передавал его приказания студентам, которые гребли двумя тяжелыми веслами.
На 1235-м километре от устья находится опасный порог Панолик. Летом на нем мало воды, и во многих местах выступают камни. При сплаве наша илимка несколько раз стукнулась дном о камни, но мощное течение пронесло лодку благополучно.
Немного ниже порога мы пристали к фактории Панолик, расположенной в понижении берега. Было уже поздно, и после сильного нервного возбуждения, связанного с сплавом через порог, мы с удовольствием заночевали вблизи фактории.
Утром к нам присоединился шестой спутник: за нашей илим кой по берегу побежала пушистая черно-белая лайка заведующего факторией. Зверовые сибирские лайки не любят сидеть дома, и когда они видят проезжающего мимо человека с ружьем, они охотно убегают за ним поохотиться. Эта лайка начала "облаивать" для нас дичь — уток и глухарей. Пришлось мне, чтобы не обмануть ее надежд, подъезжать на берестянке то к одному, то к другому берегу (она несколько раз переплывала через реку) и пробираться в тайгу на звуки ее лая. За день я убил несколько уток и двух глухарей; по третьему я, к своему стыду, промазал, хотя он спокойно сидел на сосне и, ско сив круглый глаз и наклонив голову, смотрел на докучную собаку.
Эта дичь была большим подспорьем в нашем хозяйстве: за отсутствием мяса и консервов наше меню все время ограни чивалось кашей. Разделив с нами сытную трапезу, лайка ночью убежала обратно в Панолик.
Ниже Панолика долина Подкаменнои Тунгуски расширяется, берега плоски и низки. На 1155-м километре расположен соляной завод, принадлежавший тогда Кежемекому обществу потребителей. Крестьяне приезжали туда из села Кежма с Ан гары и выпаривали соль из рассола. Соленая вода вытекает здесь в нескольких местах из обрыва берега, но для завода ее качали насосами из двух колодцев. Рассол, по-видимому, поступает по тектоническим трещинам из лежащих в глубине под тунгусскими отложениями соленосных кембрийских или силурийских пород. Соль сплавляют весной на баржах до Енисея, а зимой вывозят на Ангару санным путем.
Этот участок реки в то время был самый населенный, так как в 17 километрах выше соляного завода находилась фактория Оскоба — тогдашний культурный центр всей Подкаменной Тунгуски. Но соляной завод, как и все поселения на этой суровой таежной и порожистой реке, имел очень слабые связи с внешним миром: радио тогда только начинало появляться в быту, и я не помню, чтобы у кого-либо на Подкаменной Тунгуске был приемник. Связь с Ангарой поддерживалась только верхом через тайгу и болота, а по Подкаменной Тунгуске главным образом грузовыми илимками, приходящими раз в год. Теперь все изменилось — по Подкаменной Тунгуске есть большие, оживленные поселки.
Соляной завод в то время был оборудован очень примитивно; летом завод не работал — было трудно подвозить дрова, и рабочие занимались главным образом заготовкой сена на зиму.
Ниже завода река прорезает низкое плато. Место это называют Кривляками — и действительно, река здесь непрерывно петляет в узкой долине, врезанной в плато.
В Кривляках кончаются тунгусские отложения. На протяжении плавания я мог подробно изучить эту свиту, состоящую главным образом из вулканических туфов, в которых вкраплены довольно большие поля песчаников с редкими тонкими пластами угля. Удалось выяснить, что в вулканических туфах наблюдается большая примесь осадочного материала, потому что продукты вулканических извержений часто попадали в реки или большие озера и смешивались с речными и озерными отложениями. Во время перерывов в вулканической деятельности реки и озера отлагали пески и глины без примеси вулканического пепла — таково происхождение линз и пластов песчаников среди туфов. Наконец значительная часть из тех полей песчаника, которые мы видели по Подкаменной Тунгуске, поднята тектоническими силами и принадлежит к тунгусской угленосной свите, залегающей под туфами.
Хотя мне не удалось посетить более северные части Тунгус ского бассейна, занятые преимущественно туфами и покрывающими их мощными покровами базальтовых лав, — на основании работ 1917—1924 годов уже можно было дать довольно полную характеристику Тунгусского бассейна, его геологического строения и слагающих пород.
За Кривляками характер долины Подкаменной Тунгуски изменился — она вступила в область плато, сложенного почти горизонтально лежащими пластами силура. Долина реки здесь узкая, яры редки, еще более редки утесы. Лишь кое-где видны выходы красных и зеленых силурийских песчаников, глин и мер гелей. Дальше по реке появляются слои известняков с известковыми водорослями. Это очень оригинальное образование. Вы видите на берегу поверхность пласта, на которой торчат круглые выступы — то маленькие, как кошачьи головы, то большие, до метра в поперечнике. Обычно эти шары и плоские эллипсоиды сплошь переполняют породу, образуя целые пласты. Водоросли эти росли на дне моря сплошным слоем, и их отмершие известковые скелеты наслаивались один на другом, пока изменение условий существования не прекращало их роста. Такие водоросли мы встречали уже в 1923 году в большом количестве по Ангаре в докембрийских и в кембрийских известняках, где отдельные экземпляры достигали двух-трех метров. Хотя эти водоросли плохо еще изучены, но по ним можно уже во многих случаях определить возраст известняков.
Мы плыли по однообразной и скучной долине очень долго. Траппов здесь нет, и, следовательно, нет и порогов. Кроме поисков окаменелостей в пластах силура, некоторое развлечение доставляла нам охота.
У устья Чуни, самого большого притока Подкаменной Тунгуски, где расположена фактория Байкит, ландшафт резко изменяется, и река вступает в высокое плато. Взобравшись со студентом Е. Павловским на одну из краевых сопок этого пла то, мы увидели на юго-востоке тянущееся до горизонта прой денное нами низкое плоскогорье. Сплошная бесконечная тайга с поблескивающими кое-где изгибами реки, ни одной сопки, ни дымка — ничего. Но на север и по Чуне был виден крутой об рыв, возвышающийся над низким плато. И обрыв и верхнее плато также покрыты лесом, только кое-где голые редкие вершины с осыпями, да вблизи реки на обрывах выступают утесы и отдельные столбы траппа.
Геоморфолог легко объяснит, почему здесь сохранилось такое высокое плато: между пластами силурийских пород внедрены мощные пластовые интрузии твердых траппов, предохраняющие горы от разрушения. Иногда они образуют до пяти этажей, и вы видите, как эти этажи выступают в виде поясов серых утесов на лесистых склонах долины Тунгуски.
Схематическая карта маршрутов С.В.Обручева по Енисею и его правым притокам Силурийские пласты вместе с внедренными в них трапповыми интрузиями образуют ряд плоских складок, и поэтому Под каменная Тунгуска, проникая все глубже и глубже в это высокое плато, то врезается в траппы и образует порог или шиверу, то опять выходит из траппа и вновь течет спокойно вплоть до следующей интрузии. Долина реки на протяжении следующих 300 километров, до устья Бельмо, особенно красива. Ущелья — настоящие каньоны, тянущиеся на десятки километров, — чередуются с небольшими расширениями, где крутые берега несколько отступают от реки. Особенно красиво ущелье, начинающееся ниже устья Чуни, — здесь высокие серые утесы траппов с многочисленными столбами тянутся почти непрерывно на протяжении 35 километров. Утесы то обрываются в воду, то поднимаются немного вверх по склону. Час за часом плывешь в этом узком коридоре утесов. Вот слышится глухой шум. Не порог ли это? Нет, из узкой черной щели в утесах вырывается к Подкаменной Тунгуске бурно падающий приток, Гаинна; затем другой каньон такой же шумной и бурной горной речки — Нерунны. Наконец становится светлее, ущелье расширяется, но ненадолго, и через три-четыре километра его сменяет новое ущелье, которое превращается в каньон.
В 150 километрах от устья Чуни — один из серьезнейших порогов, Верхний Палигузский, а еще ниже — Нижний Палигузский, образованные при прорезании рекой одной и той же пластовой интрузии. В промежутке между этими порогами можно видеть, как утесы траппа полого поднимаются, потом снова спускаются, образуя плоский свод. Пороги эти считаются трудными для прохождения, так как камни в них рассеяны по всей ширине реки.
Ознакомительная версия.
