В настоящее время имеется множество фактов, позволяющих вывести все многообразие видов человекообразных обезьян от многообразия видов ископаемых гоминид, прежде всего австралопитеков. Однако антропологи избегают мыслить в данном направлении. Только тогда, когда в очередной раз приходится исключать какого-либо «прямого предка» людей из нашей родословной ввиду новой «сенсационной находки», его сбрасывают в своеобразную «мусорную корзину эволюции», именуя предком обезьян или «тупиковой ветвью». Абсолютно все когда-либо открываемые гоминиды (и «окончательно» объявлявшиеся праотцами и праматерями людей) уже побывали в корзине отбросов. Вспомним, например, шумиху вокруг карлицы «Люси», сенсационную встречу костей заурядной обезьяны в Парижском аэропорту, - а сейчас никто не относит ее к гоминидной линии, разве что сам творец «сенсации» Джохансон.
Симиальная концепция заставляет ученых время от времени извлекать из корзины с отбросами какого-нибудь гоминида, отмывать его и вновь представлять предком человека. Вот пример, как ложная теория подгоняет факты «под себя». Исследовательская мысль выглядит, как бьющаяся в замкнутом сосуде химера. Перечитайте объективный текст Виноградова, и вы поймете, что это именно так. Жаль, много умов пропадает.
Хорошо только то, что антропологи, выстраивая свои схемы эволюции. признают предками обезьян всех архантропов поочередно.
5. Рудольф и его тайна
Особый разговор — об эректусах.
Если австралопитеки четко делятся на массивных (гориллоподобных, как правильнее было бы их называть ввиду последующей эволюции) и грацильных (подобных шимпанзе), то эректусы имели средний рост человека. Кроме того, внутренний объем их черепа превосходил мозговую капсулу австралопитеков, достигая и превышая 750 куб.см.
Представление о «мозговом Рубиконе» появилось в свое время именно на основе изучения эректусов, среди которых были известны в первой половине 20в. синантроп, питекантроп и гейдельбергский человек. Первый открытый африканский эректус — это знаменитый №1470. В рамки одного биологического таксона на уровне рода все эти существа попали только после открытия Ричардом Лики номера 1470.
Еще одно открытие Р. Лики вносит, на мой взгляд, ясность в понимание происхождения и судьбы эректусов. Речь идет о найденном in situ костяке подростка мужского пола на западном берегу озера Туркана (в некоторых переводах звучит как «Туркан»). В то время, когда была сделана находка, - в шестидесятые годы — озеро Туркана еще называлось старым колониальным именем «Рудольф». Этим именем я и буду называть древнего мальчика, погибшего от сепсиса, вызванного воспалением зуба. В тексте Виноградова он называется «непонятным» Homo rudolfensis (человеком рудольфским).
Берусь разъяснить его «непонятность», но вначале поведаю, в чем «фишка».
Двенадцатилетний Рудольф имел такой рост, что, если бы вырос, достиг бы роста не менее 180 см. и объема мозговой капсулы не менее 800 куб. см. Он был прямоходящим, его мозг имел развитые зоны речи — Брока и Вернике. Судя по облику, это был бесспорный эректус, т.е. существо из рода Ноmо. Своим возрастом — 1,6 млн. лет — он в два раза превосходил питекантропа Дюбуа, который также отнесен к роду эректусов (ныне большинство антропологов считают эректусов первыми людьми). Тотчас был сделан оптимистический вывод, что мальчик, безусловно, обладал речью, а, следовательно, мышлением и стоит на прямой линии эволюции к неоантропу.
После того, как был сделан бесспорный вывод о том, что Рудольф обладал речью, одному американскому антропологу пришла в голову мысль исследовать его позвонок с точки зрения соответствия этому выводу.
Дело идет о следующем. Способность к членораздельному говорению определяется уровнем развития не только головного мозга, но и спинного, ибо спинной мозг обеспечивает механику этого сложного акта. Через позвоночник проходят пучки нервных волокон, которые позволяют человеку произвольно регулировать потоки вдыхаемого и выдыхаемого воздуха, без чего мы не могли бы говорить. Поэтому размер спинномозгового канала является не менее важным критерием для вывода о способности к членораздельной речи, чем наличие в головном мозге зон Вернике и Брока.
Калибр отверстия в позвонке Рудольфа оказался настолько мал, что зоны Брока и Вернике никак не могли быть задействованы в процессе жизнедеятельности и представляли собой мертвый капитал. Какое разочарование для антропологов! И новая загадка: от кого в таком случае Рудольф унаследовал мозговые зоны речи? От австралопитеков? Но у тех они отсутствуют.
Разумеется, можно было бы сделать вывод, что Рудольф умел говорить, а, значит, думать. Однако в таком случае выходило, что он не обладал способностями к дыханию, дефекации и при этом дожил до двенадцати лет. Физиологию не обманешь, приходилось выбирать между первичными и высшими функциями. В сравнении с нашими позвонки Рудольфа оказались слишком массивными, а отверстие слишком малым для того, чтобы там могли поместиться нервные волокна, обеспечивающие механику речи.
Перед нами — яркий представитель поколения людей, по какой-либо причине покинувших морское побережье и приспособивших свой скелет к постоянно испытываемой земной тяжести. Скорее всего, они находились на стадии первой инверсии, когда в результате взаимодействия двух полушарий сформировалось мышление-речь в своей первичной форме, - как «свое иное» разума, как безумие. Они ушли на континент слишком рано, когда еще не были способны сохранить искру, из которой потом мог разгореться огонь разума. В дебрях материка животные инстинкты вновь начали преобладать. Плюс к этому постоянное обитание в условиях земной силы тяжести. В своей первичной форме, форме безумия, мышление-речь еще не представляло собой осознаваемой ценности и люди, сами того не понимая, отказались от него, перешли к чисто животному существованию. Позвоночник, согласно законам эволюции, приспособился к земной силе тяжести, а зоны Вернике и Брока сохранились в качестве рудиментов. Дальше все пошло по Дарвину: что способствовало выживанию в условиях тропического леса, начало закрепляться, но это был не разум, а шерсть, вытянутая кисть, приспособленная к хватанию за горизонтальные ветки деревьев и т.д.
Откровенный разговор о Рудольфе особенно значим сейчас, потому что наиболее признанной ныне является французская версия родословного древа человека (см. заметку Виноградова выше по тексту), «спрямленная» после открытия М. Лики кениантропа плосколицего. Согласно данной версии, в основании человеческой линии эволюции стоит оррорин, среднее звено представлено плосколицым кенийцем М. Лики, за которым, в свою очередь, следует Хомо рудольфенсис. Все австралопитеки, включая хабилиса («человека умелого») остаются в стороне.
Но и эта версия, как мы видим, не выдерживает критики. В настоящее время попытки антропологов разных стран представить более-менее достоверное родословное древо человека напоминают крыловскую басню «Квартет».
Загадка Homo rudolfensis получает решение только после отказа от симиализма. Рудольф — это факт, а симиализм — концепция. Каждый имеет право выбирать между фактом и концепцией, я выбираю первое.
1. Где серого вещества больше?
Чем разнятся между собой эволюционная антропология и археология палеолита? Антрополог, осуществляющий полевые исследования, — тот же археолог, у которого, как шутят насчет самих себя заядлые археологи-полевики «серого вещества больше под ногтями, чем между ушами». На практике археолог и антрополог часто встречаются в одном лице.
И все же разница существует, она носит методологический характер. В большей степени антропологом, чем археологом, является ученый, специализирующийся на доскональном изучении останков собственно древних людей. Основным методом традиционной эволюционной антропологии является анатомо-морфологический. В большей степени археологом, чем антропологом, является тот, кто осуществляет все реконструкции, опираясь, прежде всего, на ископаемые предметы. Не случайно второе название науки археологии звучит так: «история материальной культуры».
Вердикт о том, являются ли предметы, найденные вместе с останками какого-либо древнего гоминида, артефактами, т.е. искусственными изделиями, или они — творения природы, — выносят именно археологи. Данный вердикт чрезвычайно важен, учитывая, что вся концепция симиализма зиждется на трудовой теории.
В современной эволюционной антропологии, признаваемой академическим миром, кроме симиализма ничего нет. Но ведь симиализм сам по себе теорией не является. Сам по себе он является голой максимой, концептуальным высказыванием, что человек произошел от обезьяны, и более ничем. Почему и как это произошло, — насчет этого придумано много гипотез, но ни одна из них не дотягивает до уровня теории, кроме одной: трудовой теории антропогенеза. В качестве гипотезы она высказывалась давно, но системно обосновал ее впервые Ф. Энгельс во второй половине 19 в. (66).
