Алексей Доронин - Сорок дней спустя

- Нажрешься вволю, - в тон ответил Саша.

- Мля, да ты еще и стихи пишешь. Но впредь меня лучше не перебивать. А то тоже чего-нибудь перебью.

"Коммунизм, значит, - мелькнула у Александра мысль. - Это хорошо. Но по тебе-то не скажешь, что ты постишься. Значит, есть тут, как на скотном дворе Оруэлла, есть те, кто ровнее. Мотаем на ус".

- Захомячил или заныкал, - продолжал объяснять его провожатый, - на первый раз можем и простить. Можешь отделаться "стриптизом" минут на двадцать. Помнишь, как в детском садике? Ну, в одних трусах в коридорчике. А тут без трусов, на улице - в железном киоске. Ниче, если сердце здоровое, не сдохнешь. Кто второй раз проштрафится, обычно висит как, нах, наглядная агитация. Что еще... Никто не будет присматривать за твоими пожитками. За крысятничество давим, но обосновать должен сам. И защищать тебя никто не будет, если кто-то накатит. Разве что по беспределу. Так что если хочешь быть здоровым, жри один и в темноте. Вроде все.

Наконец-то Данилов увидел и сам центр. Бетонная коробка ТЦ сложилась аккуратно, будто снесенная направленным взрывом. Ни одного обломка мимо. Только огромные буквы неоновой надписи "ОПТИМА" снесло аж на автостоянку, где они придавили несколько машин.

Но вскоре центр опять скрылся из виду. Они обошли груду развалин, бывшую когда-то девятиэтажкам и вышли к обувному магазину "Мерлин", который сохранился на удивление неплохо. К этому времени Саша уверился, что случай тут значит не меньше прочности конструкции. В этом же здании был филиал Сбербанка и еще несколько контор.

- Скажи спасибо, что вообще принимаем, - тяжело дыша, продолжил Мент. - Просто у нас убыль возникла. А все эти чекисты, чтоб их... Не могли тихо сдохнуть.

Александр легко выдерживал темп - сказывалась практика, да и не выглядел этот Мент хорошим ходоком. Пару раз он останавливался, чтобы перевести дух. Идти на снегоступах оказалось легко, но для длинных дистанций Данилов все же предпочел лыжи. Краем глаза он отмечал перемещение свого нового товарища. Тот был спокоен и даже не оглядывался. Видимо, уверенный, что новенькому в голову не придет убегать. Мол, тому большую честь оказали.

Пока они шли, Александр все еще раз взвесил. Еще вчера он не горел желанием примыкать к кому угодно. Вернуться к людям означало сталкиваться с проблемами, от которых он отвык.

Конечно, у группы больше шансов. Как в метро, когда в вагоне взрывается подозрительный предмет, в действие вступает правило: "Лучшая защита от осколков - ваш сосед". Если стоишь в окружении двух десятков пассажиров, гвозди и прочие поражающие элементы равномерно примут на себя все, то есть вероятность уцелеть для каждого конкретного человека возрастают. Особенно для того, кто стоит в середке.

Один в поле - не воин. Он корм, добыча, мясо. Был бы Саша умнее, давно прибился бы к какой-нибудь стае. Но... вожаком ему не сделаться, характер не тот. Это вам не учеников за опоздания отчитывать. Быть ему даже не на вторых, а на третьих ролях. А делиться с кем-то своим куском взамен на иллюзию "один-за-всех"... Благодарим покорно. К тому же раненого, больного или просто слабого непременно бросят, а то и схарчат, если с едой напряженка.

Одиночкой не мог быть даже очень сильный. На силу всегда найдется другая, а умение задавят числом и напором. Одиночкой мог быть только тот, кто не считает для себя зазорным убегать. Саша не считал. И быстрые ноги не раз его выручали. Поэтому до сих пор коптил небо, когда других, таких из себя мачо, давно завалили и съели. Но и его удача имела предел, и он это знал. С каждым днем в этой ледяной стране все труднее было находить еду.

Поэтому Александр был не против побыть частью коллектива, где люди еще не скатились к людоедству. До тех пор, пока это совпадало с его планами.

Они остановились у входа в "жилую зону", которой и был подвал магазина.

- Снег отряхни, - инструктировал Сашу Мент. - Разуйся. Одежду протри тряпкой и повесь здесь, в шкафу. Там в углу рукомойник. Рожу и руки умой с мылом.

- Да сам знаю, не маленький, - хмыкнул Данилов. - Только это мертвому припарки. Вы же дышите этим воздухом, значит, все равно получаете.

- Без тебя, мля, знаю, - огрызнулся Мент, и Данилов понял, что нарушил табу. - Если такой умный, на хера приперся?

- Нужда заставила.

- Вот и нас всех. Большая, блин, нужда.

В подвале было душно, сыро, но по сравнению с поверхностью - тепло. Он был поделен на клетушки перегородками из фанеры и досок. Пока они шли по петляющему коридору, им навстречу не попался ни один человек, но за тонкими стенками Данилов слушал тихое "бур-бур-бур" голосов.

Под потолком висела лампочка без плафона. Лампочка горела тускло и слабо, но даже это показывало, что здесь есть и генератор, и топливо для него, и аккумулятор.

Они прошли мимо двух каморок и остановились у третьей. Обитая железом дверь открылась со скрипом. Отодвинув висящее в проеме одеяло, не дававшее уходить теплому воздуху, они протиснулись внутрь. В нос сразу ударили запахи чеснока, курева и нестиранной одежды.

"Горький. "На дне", - подумал Данилов, когда глаза его привыкли к полумраку, который едва разгоняла единственная лампочка. Похоже, из старых, не энергосберегающих.

В этот момент заметили и его.

- В нашем зоопарке пополнение. Закрывайте двери, вашу маму... Дует же.

- Ты кого притащил, ментовская душа? - лениво спросил кто-то у его сопровождающего.

- Прошу любить и жаловать, - ответил тот. - Саней кличут. Главный сказал, тут поживет.

С этими словами он вышел, указав напоследок Александру на раскладушку.

Данилов почувствовал себя новеньким в камере СИЗО, разве что дверь закрывалась изнутри, а не снаружи.

- Здрасте, товарищи, - произнес он и представился.

- Здоровей видали, - устало пробормотал кто-то.

- Ну, привет, медвед, - протянул другой.

Александр расположился на своей койке, не суетясь, старясь своим видом показывать, что это место было его по праву.

- Это место несчастливое, - услышал парень голос за спиной. - Того, кто его занимал, нашли на стоянке обглоданного.

- Бывает, - пожал плечами Саша. Его ответ вызвал серию смешков.

Голос принадлежал худому мужику, который лежал на койке в самом углу у "окна" и читал с фонариком. На нем была мятая черная униформа, похожая на охранниковскую (но не "Оптимы" - эти ходили в строгих костюмах), череп его был выбрит так же гладкого как подбородок. Признак борьбы с облысением, а оно теперь случалось не от избытка тестостерона.

- Николаев, - поднял тот руку, не протягивая. - Слушать здесь меня. Люди мы незлые, ты вроде не борзый... Но если что непонятно, лучше спроси.

И вернулся к книжке, судя по обложке с обгоревшим краем: боевику про Слепого.

Он повнимательнее оглядел комнату. Когда-то тут все было отделано панелями, но их отодрали - из стен еще торчали остатки крепежа. Похоже, в подвале тоже собирались оборудовать торговые залы. Сами стены, как и потолок, были кое-как побелены, на полу был настелен линолеум. Несколько слуховых окон во внешней стене были заложены кирпичами, как и вентиляционное отверстие. Вдоль стен стояли раскладушки, железные кровати и одноместные тахты, явно из мебельного магазина на втором этаже "Оптимы". Тут же стояли два журнальных столика. На одном из них ужинали, на другом шла игра во что-то вроде покера.

Население подвального помещения, все шесть человек, приняло его безразлично. То и дело кто-то из них подходил, задавал вопросы, не проявляя, однако, больше интереса, чем к таракану. К радости Данилова, никто не стал на него наезжать. Он чувствовал, что может отреагировать неадекватно.

Обитателями этой комнаты были мужики средних лет. Сытые, спокойные - явно не мальчики на побегушках. В соседних, как понял Саша по голосам имелся и молодняк, и женщины. А вот детских голосов он не слышал. Может, для них было другое помещение, но Александр подозревал, что им было не выжить долго в этом аду. Ребенок больше подвержен действию остаточной радиации вроде бы даже из-за того, что его жизненно-важные органы при ходьбе располагаются ближе к зараженной земле.

В подвале было градусов пятнадцать. Источником тепла и копоти была стоявшая посреди комнаты буржуйка. Тут же на веревках сушилось белье и одежда, клокотало на огне какое-то съедобное варево.

- Главный ваш всегда такой суровый, да? - спросил Данилов книгочтея, когда тот отложил свой криминальный роман.

- Саня Мищенко? Ты только его "Мясником" в глаза не назови. Это для своих, да и то не любит. Я его раньше знал. У него весной загоны, а ее нам ждать и ждать. А так он нормальный мужик, правильный.

- Только не спрашивай, куда гонорар потратил, - один из игроков в карты хмыкнул в кулак. Это был мужик в спортивном костюме со свежими оспинами от заживших волдырей.