Точное определение термина несколько громоздко. Супервентность – это соотношение между двумя наборами свойств. Назовем их «набор А» и «набор Б». Свойства «набора А» супервентны по отношению к свойствам «Б», если (и только в том случае) два объекта не могут различаться по свойствам «А», не различаясь одновременно по свойствам «Б».
Это определение, хотя и довольно точное, не позволяет сразу понять, о чем говорит супервентность: речь идет о взаимоотношениях между разными уровнями реальности. Например, возьмем картинку на экране компьютера. На высшем уровне, на уровне образов, мы видим на экране собаку, свернувшуюся в клубок в лодке рядом со спасательным жилетом. Однако то же изображение на экране можно описать и как набор пикселей, расположенных определенным образом и имеющих определенные цвета. Образы супервентны по отношению к пикселям: изображение на экране не может отличаться от изображения на другом экране, если между ними нет различий на уровне пикселей.
Пиксели и изображения – это в самом точном смысле одно и то же. Но – и это самое важное – их отношения асимметричны. Изображения супервентны по отношению к пикселям, но пиксели не супервентны по отношению к изображениям. Экраны могут различаться на уровне пикселей, не различаясь на уровне изображений. Например, одно и то же изображение может быть показано в двух разных размерах или разных разрешениях. И если удалить несколько пикселей, изображение останется тем же (изменение нескольких пикселей не защитит вас от обвинений в нарушении авторских прав). Самый простой способ представить себе асимметрию супервентности – посмотреть, что чем определяется. Пиксели полностью определяют изображение, но изображение не полностью определяет пиксели.
Концепция супервентности заслуживает большего распространения, потому что облегчает нам представление самых разных вещей, а не только изображений и пикселей. Например, супервентность объясняет, почему физика – самая фундаментальная наука (наука наибольшей общности). Для многих это может прозвучать как оценочное высказывание, но на самом деле это не так (или не должно быть так). Физика фундаментальна, потому что все во Вселенной, от вашей поджелудочной железы до Оттавы, супервентно по отношению к физическим явлениям (во всяком случае, так утверждают «физикалисты» вроде меня). Если существует Вселенная, идентичная нашей, в ней будет поджелудочная железа, точно такая же, как ваша, и Оттава, такая же, как в нашей Канаде.
Супервентность особенно полезна, когда приходится иметь дело с тремя спорными и тесно связанными проблемами: 1) взаимосвязь между естественными и гуманитарными науками, 2) взаимосвязь между разумом и мозгом и 3) взаимосвязь между фактами и ценностями.
Гуманитарии часто обвиняют естественные науки в своего рода империализме – стремлении завоевать человека целиком, свести все к электронам, генам, числам, нейронам и дать «исчерпывающее объяснение» всего, что нам дорого в этой жизни. Подобные предположения обычно высказываются с презрением или страхом – в зависимости от того, насколько сам говорящий верит в реальность подобных устремлений «естественников». Последние, в свою очередь, действительно временами ведут себя высокомерно и отмахиваются от целей и задач гуманитарных наук как от чего-то ребяческого и не заслуживающего внимания. Супервентность поможет понять, как соотносятся гуманитарные и естественные науки, почему временами кажется, что какая-то из наук вторгается на чужую территорию, и насколько такие предположения оправданны.
Может показаться, что гуманитарии и «естественники» изучают разные вещи. Первые интересуются такими вопросами, как любовь, возмездие, красота, жестокость, и разрабатывают связанные с этими вопросами концепции. Вторые изучают такие вещи, как электроны и нуклеотиды. Но временами кажется, что ученые, занимающиеся естественными науками, начинают жадничать. Физики стремятся сформулировать общую физическую теорию («теорию всего»). Но если физика включает в себя все, то что остается гуманитариям? (Или, если уж на то пошло, хотя бы нефизикам?)
С одной стороны, «теория всего» – это действительно теория всего, но, с другой стороны, это не так. Общая теория охватывает все физические явления, в отношении которых все прочее супервентно. Если два мира физически идентичны, то они идентичны и в гуманитарном плане – в них идентичны любовь, месть, красота, жестокость и соответствующие концепции. Но это совершенно не значит, что теория всего перечеркнет все остальные теории. Она не расскажет ничего нового или интересного о «Макбете» или о боксерском восстании.
Думаю, физика никогда не таила особой угрозы. Сегодня реальная угроза (если таковая имеется) исходит из поведенческих наук, особенно тех, которые связывают «точные» науки, которые мы все изучали в школе, с гуманитарными проблемами. Полагаю, здесь особенно выделяются три области: поведенческая генетика, эволюционная психология и когнитивная нейробиология. Я изучаю моральные суждения – это классический гуманитарный вопрос. Но для этого я сканирую головной мозг человека в тот момент, когда этот человек выносит моральное суждение. Недавно я заинтересовался генами, и моя работа опирается на последние открытия в области эволюционного мышления. Я исхожу из того, что разум супервентен по отношению к мозгу, и я стремлюсь объяснить гуманитарные проблемы – такие как противоречие между индивидуальными правами и общественным благом – в терминах конкурирующих нейронных систем.
Я знаю по собственному опыту, что некоторым гуманитариям подобный подход не нравится. В ходе дискуссии после моей лекции в Гарвардском гуманитарном центре один известный профессор заявил, что от моей деятельности – не от каких-то определенных заключений, а от всего моего подхода в целом – ему физически плохо. Предмет гуманитарного знания всегда был супервентен по отношению к предмету естественных наук, но в последнее время гуманитарии счастливо игнорировали физические детали – ведь можно же наслаждаться образом, игнорируя существование пикселей. Правда, можно? Вероятно. Может быть, это зависит от личных предпочтений. В любом случае так уж сильно волноваться не стоит.
ХЭЙЗЕЛ РОУЗ МАРКУС, АЛАНА КОННЕР
Хэйзел Роуз Маркус – бихевиорист, профессор Стэнфордского университета, соавтор (с Паулой Мойя) книги Doing Race: 21 Essay for the 21st Century («Состязания: 21 эссе XXI века»)
Алана Коннер – популяризатор науки, социопсихолог и куратор Технологического музея (Сан-Хосе, Калифорния)
Ученые обращаются к культуре, чтобы объяснить трагические или радостные события: почему расстроенный молодой человек расстрелял полицейского, почему афроамериканские дети плохо учатся в школе, почему Соединенные Штаты не могут установить демократию в Ираке, почему на азиатских заводах автомобили получаются лучше. Утренний просмотр новостей предложит такой набор: культура огнестрельного оружия, «Твиттер»-культура, этическая культура, культура Аризоны, вечная культура, культура «победитель получает все», культура насилия, культура страха, культура самодостаточности, культура корпоративной жадности.
Но никто не объясняет, что же такое культура, как она работает и как можно изменить ее к лучшему.
Восполнить этот пробел поможет теория культурных циклов. Она описывает развитие культуры и возможные пути ее изменения. Культурный цикл – это повторяющийся процесс, в ходе которого люди создают культуру, а она, в свою очередь, формирует людей, в результате чего они ведут себя соответственно данной культуре (что способствует ее сохранению).
Иными словами, культура и люди (а также некоторые другие приматы) творят друг друга. Этот процесс протекает на четырех уровнях: мысли, чувства и поступки отдельного человека; повседневные практики и артефакты, отражающие человеческое поведение и формирующие его; социальные институты (образование, закон, средства информации), поддерживающие эти повседневные практики и артефакты (или препятствующие им); и фундаментальные идеи, касающиеся того, что хорошо, правильно и гуманно, – эти идеи влияют на все четыре уровня, а также испытывают влияние со стороны этих уровней:
Культурные циклы касаются всех социальных различий – от макро (национальность, раса, регион проживания, религия, пол, социальный класс, поколение и т. д.) до микро (род деятельности, организация, район проживания, хобби, литературные предпочтения, семья и т. д.).
Теория культурных циклов показывает, что ничто не может быть вызвано или психологическими особенностями людей, или внешними факторами. Свой вклад вносит и то и другое. Как не существует культуры без носителей, так не существует и носителей без культуры. Люди создают культуру и формируются под ее влиянием. В случае стрельбы в школе будет чрезмерным упрощением спрашивать, была ли причиной психическая неуравновешенность преступника, враждебный климат в школе, легкий доступ к данному культурному артефакту (отцовскому ружью), попустительство учреждения или расхожие идеи, прославляющие насилие. Лучше спросить, как взаимодействовали все четыре уровня? Действительно, исследования в области общественного здравоохранения показывают, что для развития большинства психических заболеваний недостаточно только социальных стрессов или только индивидуальной предрасположенности. В большинстве случаев причиной является комбинация биологических и культурных (или генетических и внешних) факторов, то есть ответственны в равной степени и природа, и воспитание.
