Ознакомительная версия.
Сердце
Самое лучшее и самое красивое в мире нельзя ни увидеть, ни потрогать… но можно почувствовать сердцем.
Хелен Келлер
Мы с женой расстались в конце декабря, и, как вы можете представить, январь у меня выдался нелегким. Во время сеансов терапии, которые помогли мне справиться с эмоциональной нестабильностью, вызванной разводом, я попросил своего врача о чем-нибудь, что помогло бы мне в моей новой жизни. Я не представлял, согласится ли она, и если согласится, что это может быть.
К счастью, она сразу же согласилась и, как я и думал, дала мне нечто неожиданное. Она дала мне сердце, маленькое, сделанное вручную сердце, ярко, с любовью раскрашенное. Его подарил ей предыдущий пациент, мужчина, тоже прошедший через развод. Врач добавила, что я получаю его не навсегда, а только до того момента, как получу свое собственное сердце. Тогда я должен вернуть это сердце ей. Я понял, что она дает мне это сердце в качестве визуальной цели или как некое материальное воплощение моего поиска жизни, наполненной чувствами. Я принял его, предвкушая, что меня ждут сильные эмоциональные контакты.
Я даже не предполагал, как быстро начнет действовать этот чудесный подарок.
После того сеанса я аккуратно положил сердце над приборным щитком машины и поехал за своей дочерью Джули-Энн, потому что в тот день она впервые должна была ночевать в моем новом доме. Забравшись в машину, она сразу же заметила сердце, взяла его, осмотрела и спросила, что это такое. Я сомневался, стоит ли рассказывать ей всю психологическую подоплеку, потому что дочь была совсем ребенком. Но в конце концов я решил рассказать все как есть.
«Это подарок от моего врача, который должен помочь мне преодолеть трудное время, но оно у меня не навсегда, а только пока я не раздобуду свое сердце», - объяснил я. Джули-Энн ничего не сказала. И я снова засомневался, стоило ли об этом говорить. Что она могла понять в свои 11 лет? Каким образом могла помочь мне перебросить мостик общения с другими людьми?
Через несколько недель, когда дочь снова гостила у меня, она заранее вручила мне подарок ко дню святого Валентина: маленькую коробочку, которую сама покрасила в красный цвет и старательно перевязала золотой ленточкой, а еще шоколад, который мы вместе и съели. Ожидая сюрприза, я заглянул в коробочку и, к своему удивлению, достал оттуда сердце, которое моя дочь сама сделала для меня и раскрасила. Я вопросительно посмотрел на нее, гадая, что бы это значило. Зачем она подарила мне точную копию сердца, данного мне врачом?
Тут дочка нерешительно протянула мне самодельную открытку. Джули-Энн очень смущалась из-за открытки, но в конце концов позволила ее открыть и прочесть. Это были не по годам взрослые стихи. Она абсолютно точно поняла значение подарка моего врача и написала для меня трогательные, полные любви строки. Слезы покатились у меня из глаз, а сердце распахнулось настежь:
Моему папе
Вот сердце
Тебе в подарок,
Чтобы ты сделал тот большой прыжок,
Который пытаешься сделать.
Повеселись в путешествии.
Оно может оказаться интересным.
Но когда достигнешь цели,
Научись любить.
В счастливый Валентинов день
С любовью от дочери Джули-Энн.
Эти стихи я считаю самым ценным своим сокровищем, превыше всех материальных богатств.
Реймонд Л. Аарон
Рождественское утро
Он проснулся внезапно и окончательно. Было четыре часа, в это время отец всегда будил его, чтобы идти доить коров. Странно, насколько живучи привычки юности! Отец уже 30 лет как умер, а он все равно просыпается в четыре утра. Он приучил себя поворачиваться на другой бок и засыпать, но этим утром не стал - это было утро Рождества. И в чем же теперь состояла магия Рождества? Его собственные дети выросли и разъехались. Они остались вдвоем с женой. Вчера она сказала: «Давай нарядим елку завтра, Роберт. Я устала». Он согласился, и дерево осталось на улице у задней двери.
Почему же у него сна ни в одном глазу? Все же еще ночь, ясная и звездная. Луны, конечно, нет, но звезды просто необыкновенные! Теперь, когда он задумался об этом, то вспомнил, что на заре дня Рождества звезды всегда казались крупнее и ярче. А одна из них была самой большой и яркой. Он даже вообразил, как она движется, как двигалась в его воображении однажды очень давно.
Ему было 15 лет, и он еще жил на отцовской ферме. Он любил отца. И не знал этого, пока однажды, за несколько дней до Рождества, не услышал, как отец говорит матери:
- Мэри, мне так жалко поднимать Роба по утрам. Он растет, ему нужен сон. Если бы ты видела, как он спит,
когда я прихожу его будить! Как жаль, что я не справляюсь один.
- Ну ты же не можешь один, Адам, - резко ответила мать. - И потом, он уже не ребенок. Пора ему заменять тебя.
- Да, - медленно ответил отец. - Но все равно мне так жалко будить его.
Когда он услышал эти слова, что-то в нем проснулось: отец любит его! Больше по утрам он не медлил, не заставлял звать себя дважды. Он вставал, натягивал одежду, ничего не видя, потому что не мог открыть глаз, но он вставал.
А потом, однажды ночью накануне Рождества, в тот год, когда ему исполнилось 15, он лежал несколько минут, думая о предстоящем дне.
Он сожалел, что не приготовил отцу хорошего подарка. Как обычно, он сходил в дешевый магазинчик и купил галстук. Он казался ему достаточно красивым, до тех пор пока он не услышал разговора родителей и не пожалел, что не скопил побольше денег на подарок получше.
Он лежал на боку, подперев голову рукой, и смотрел в чердачное окошко. Звезды сияли ярче обычного, а одна была особенно яркой, и он подумал, уж и вправду, не Вифлеемская ли это звезда.
- Пап, - спросил он как-то в детстве у отца, - а что такое вертеп?
- Это просто хлев, - ответил отец, - как наш. Значит, Иисус родился в хлеву, и в хлев пришли пастухи и волхвы, неся рождественские дары!
И ему пришла идея. Почему бы не сделать отцу особый подарок, там, в хлеву? Он мог бы встать раньше, до четырех часов, пробраться в хлев и подоить коров. Он сделает это один, подоит и все уберет, и когда отец придет на дойку, то увидит, что все сделано. И он поймет, кто это сделал.
Глядя на звезды, мальчик рассмеялся. Именно так он и поступит, и он не должен крепко спать.
Он просыпался, должно быть, раз двадцать, каждый раз чиркал спичкой и смотрел на старые часы - полночь, полвторого, а затем два часа.
Без четверти три он встал и оделся. Тихонько спустился вниз, стараясь избегать скрипучих половиц, и вышел на улицу. Большая звезда висела низко над крышей хлева и светилась красновато-золотым светом. Сонные коровы удивленно посмотрели на него. Для них тоже было рановато.
Мальчик положил каждой корове сена, потом принес подойник и большие молочные бидоны.
Он улыбался, думая об отце, и старательно доил, две упругие струи били в подойник, пенящиеся и ароматные. Работа шла легче, чем когда-либо раньше. Дойка на этот раз была не обязанностью. Чем-то другим, подарком отцу, который его любил. Он закончил, наполнив два бидона, закрыл их и затворил дверь в молочную, стараясь не заскрипеть. Табурет он оставил на обычном месте у двери, поставил на него подойник. Затем вышел из хлева и закрыл дверь.
Вернувшись в комнату, он успел только снять в темноте одежду и нырнуть в кровать, прежде чем услышал, что встал отец. Мальчик натянул на голову одеяло, чтобы скрыть тяжелое дыхание. Дверь открылась.
- Роб! - позвал отец. - Нам приходится вставать, сынок, даже в Рождество.
- Сейчас, - сонно отозвался он.
- Я пойду вперед, - сказал отец. - Начну доить. Дверь закрылась, Роб лежал тихо, посмеиваясь про себя. Через несколько минут отец все узнает.
Время тянулось бесконечно - десять, пятнадцать минут, он не знал сколько, - и вот он снова услышал отцовские шаги. Дверь открылась, он лежал неподвижно.
- Роб!
- Да, папа…
- Ах ты, сукин… - Отец рассмеялся, но в голосе его слышались слезы. - Думал надуть меня, да? - Отец стоял у кровати, стягивая прочь одеяло.
- Это ради Рождества, папа!
Он обнял отца и крепко сжал в объятиях. И почувствовал, как отец обнимает его в ответ. В темноте они не видели лиц друг друга.
- Сынок, спасибо тебе. Никто еще никогда не делал мне более приятного подарка…
- О, папа, я хочу, чтобы ты знал… - Слова вылетали у него сами собой. Он не знал, что сказать. Сердце его разрывалось от любви.
Ознакомительная версия.
