Ознакомительная версия.
135
В своем исследовании в Атланте Стоун показал, что акторы склонны приспосабливаться к существующим обстоятельствам и ориентироваться на те стратегии, которые реальны и достижимы. В этой связи наиболее показательной является переориентация лидера прогрессивной коалиции мэра Мейнарда Джексона на кооперацию с бизнесом по мере осознания невозможности осуществления изначальных целей.
Не все исследователи посчитали убедительными рассуждения Стоуна об иной природе интенций во «власти над». В частности, У Домхофф полагает, что у основных акторов городской политики – влиятельных коалиций роста и их оппонентов в лице территориальных организаций граждан – имеют место сравнительно устойчивые преференции [Domhoff, 2006: 47–51].
Например, режим в Чикаго в период нахождения у власти мэра Ричарда Дейли жестко защищал интересы определенных групп, при необходимости используя санкции против тех, кто «шел не в ногу» [Stone, 2006: 28].
Предметом исследования стала деятельность режима, ориентированного на реконструкцию центра города после землетрясения 1989 г.
На недооценку Стоуном структурных оснований конфликта и «власти над» указывают и некоторые другие исследователи (см., напр. [Nichols, 2005: 783–800]).
Подробнее см. гл. XVII наст. изд.
И экологический подход, сформировавшийся под влиянием чикагской школы в социологии города (Р. Парк, Э. Берджесс), и городская география (К. Соер, У Кристаллер, Э. Ульман) концентрировали внимание на результатах деятельности людей (миграции, социальной сегрегации, структуре городского пространства, расположении объектов хозяйственной деятельности и т. д.), полагая, что город и городская жизнь в большей степени зависят от действия стихийных сил, чем от интенциональных усилий акторов. Это, разумеется, не означает, что их совсем не интересовали вопросы, касающиеся принятия решений в городе; многие из них стремились продемонстрировать возможности реформирования и оптимизации городского пространства. Однако в рамках этих школ изучение процесса принятия политических решений и власти так и не стало самостоятельным направлением исследования. Тем не менее они оказали определенное влияние на исследовательские практики, особенно на первом этапе изучения власти в городских сообществах [Harding, 2009: 28–29].
Плюралисты, как уже отмечалось ранее, выступали против словосочетания «структура власти», считая властные отношения в демократическом обществе изменчивыми и различающимися от проблемы к проблеме.
Поэтому вслед за Н. Полсби [Polsby, 1980] работы элитистов (социологов) также называли «стратификационной литературой», а их рассуждения о структуре власти в городских сообществах – «стратификационной теорией».
Несколько иную классификацию предлагает Н. Полсби, различающий «стратификационистов» в соответствии с тем, какую форму властвования элиты – открытую, скрытую (власть принадлежит элитам, действующим «за сценой») или потенциальную (элита не правит, но может править, если захочет) – они обосновывают [Polsby, 1980: xiii].
В данном случае речь идет только об «американской» версии политического плюрализма, которая и стала теоретической основой эмпирических исследований власти. Иные версии политического плюрализма – «британский плюрализм» (Ф. Мэйтланд, Дж. Фиггис, Г. Ласки), «консоциализм» (А. Лейпхарт), так же как и иные «плюрализмы» (философский плюрализм, этический плюрализм, культурный плюрализм), представляют собой хотя и пересекающиеся, но относительно самостоятельные формы общественной мысли (см. [Vincent, 1987: 181–217; 2007: 207–231; McLennan, 1995: 1–8; Bellamy, 2004: 17–28]).
Кларк предпочитает термин «структура принятия решений».
Последние различаются Кларком по характеру горизонтальной и вертикальной дифференциации: 1) простая эгалитарная система (низкий уровень вертикальной и горизонтальной дифференциации), 2) сложная эгалитарная система (низкий уровень горизонтальной дифференциации, высокий уровень вертикальной дифференциации, 3) простая иерархическая система (низкий уровень горизонтальной дифференциации и высокий уровень вертикальной дифференциации), 4) сложная иерархическая система (сложная горизонтальная и вертикальная дифференциация [Clark, 1968g: 33–36].
В качестве примера Кларк ссылается на исследования Э. Бенфилда и У Сэйра и Г. Кауфмана. У Орума это тип Г.
У Кларка плюралистическая модель получается более узкой по сравнению с другими исследователями, которые не всегда отличают ее от предыдущей модели.
Подобного рода схемы были предложены и другими исследователями (см., напр. [Johns, Kimbrough, 1968; Rossi, 1960: 398–399; Miller, 1970: 14–17; Mott, 1970&: 86–91; Rabinovitz, 1974: 343–356; Walton, 1968: 441–459]).
Эти две традиции оказали наиболее существенное влияние на теорию и методологию исследования власти в городских сообществах; поэтому именно они находятся в центре нашего анализа. Марксистские исследования власти, получившие достаточно широкое распространение в 1960-1980-х годах и повлиявшие на процесс складывания современных версий элитизма и плюрализма специально рассматриваются нами в гл. XVI наст. изд.
Поясняя данный принцип в контексте изучения власти в городских сообществах, Полсби отмечает, что для эмпирического подтверждения пропозиции о большей власти высшего социально-экономического класса по сравнению с низшим классом требуется (1) демонстрация результатов влияния этих классов на определенные решения и (2) указание на условия, при которых мы можем заключить, что высший класс не имеет больше власти, чем низший класс [Polsby, 1980: 5–6].
Полсби даже выделил шесть «способов спасения стратификационной теории», к которым прибегают ее сторонники, когда сталкиваются с опровергающими ее доказательствами: 1. Аргумент «ложного сознания»: когда действия социальной группы не вписываются в объяснение, они признаются «иррациональными». 2. Аргумент «и другие»: когда те или иные ситуации не соответствуют ожиданиям аналитика, они признаются «тривиальными» или «нерелеватными». 3. Допущение «властного кома» (the «lump of power» assumption), отвергающее возможность осуществления власти людьми или группами, не находящимися на вершине статусной или экономической структуры. 4. Допущение «скрытости», позволяющее аналитику утверждать, что происходящее «за сценой» противоположно наблюдаемому. 5. Допущение «баланса власти»: когда внешне не обладающая властью экономическая элита на самом деле властью обладает, поскольку якобы занимает стратегическую позицию в социуме. 6. Ошибка «потенциала власти» (the «power potential» allegation): экономические (или социальные) элиты могли бы определять решения в общности, если бы захотели, и не делают этого только в силу отсутствия у них интереса к городской политике. У всех этих объяснений есть одна общая черта: их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть в принципе, и их «корректность» не связана с реальными фактами [Polsby, 1980: 67–68]. Оппоненты же полагали, что философия науки, на которую опирался Даль и его коллеги, была слишком ограниченной, сводящей научный поиск к простому тестированию гипотез и отвергавшей иные способы эмпирического исследования, в частности, изначально допускавшие возможность того, что власть структурирована и организована через клики, элиты, классы [Domhoff, 1978: 131].
Здесь их отличия от элитистов (социологов) наиболее заметны. Последние рассматривают властные отношения как один из аспектов человеческой деятельности, тесно связанный с другими аспектами; для них основная единица – социальная роль, отражающая стабильные и повторяющиеся действия людей в социальной системе.
По мнению некоторых комментаторов, исходя из этого можно прийти к заключению о том, что в некоторых сообществах власти нет вообще, поскольку в них не наблюдается сколько-нибудь серьезной политической активности и конфликта [Anton, 1963: 453]. Развернутая критика данного подхода, как уже отмечалось ранее, была сделана Бахрахом и Барацем, Льюксом и всеми, кто рассматривал власть как многомерное явление, существующее и без открытого конфликта интересов.
Идея инерции, по мнению плюралистов, позволяет адекватно объяснять поведение «экономических и социальных нотаблей»: «Если главной работой банкира является банковское дело, плюралисты могут предположить, что он будет проводить основное время в банке, а не участвовать в принятии решений в локальном сообществе. Это предположение будет верным до тех пор, пока его деятельность и участие в принятии решений не продемонстрируют обратного. Опять же важно подчеркнуть, что это предположение не является в научном плане равнозначным противоположному предположению. Если мы полагаем, что банкир участвует в руководстве сообществом, то опровергнуть это представление практически невозможно, даже если оно совершенно неправомерно. В то же время легко увидеть, что банкир действительно участвует в руководстве сообществом, когда мы думаем, что он этого не делает, поскольку его активность делает факт его участия очевидным. При отсутствии соответствующих действий у нас нет оснований для утверждений о том, что банкир действительно управляет сообществом» [Polsby, 1980: 117].
Ознакомительная версия.
