Ознакомительная версия.
178
Для обозначения альтернативы росту в литературе используется и выражение «управление ростом» (growth management).
Рассматривая причины сильного влияния прогрессивной коалиции в Сан-Франциско (коалиция хотя и не победила «машину роста», но смогла добиться от нее серьезных уступок), Домхофф обращает внимание на три благоприятных фактора. Во-первых, Сан-Франциско является очень красивым городом; поэтому компании стремятся иметь в нем свои отели и офисы, что делает их более уязвимыми для давления со стороны общественности. Кроме того, многие представители среднего класса хотели бы проживать в городе, что потенциально усиливает социальную базу прогрессивных движений. Во-вторых, город имеет традиции открытой и соревновательной политики. В-третьих, на его территории проживало много борцов за гражданские права и активистов антивоенных движений 1960-х годов, которые позднее обратили свое внимание на город, став организаторами движения за доступное жилье, права квартиросъемщиков, окружающую среду, создание и развитие соседских и территориальных организаций и движений [Domhoff, 2005].
Встречаются и иные интерпретации места и роли движений против роста. М. Нгуен считает, что «контроль за ростом» на практике ведет к ограничению возможностей меньшинств и людей с низкими доходами проживать на определенных территориях. В то же время в ряде случаев менее обеспеченные пригороды бывают более склонными к мобилизации против роста, чем ареалы, где проживает средний класс [Nguyen, 2009: 25–26].
Основатели концепции не принимают данный упрек. Молотч считает, что теория вполне адекватно учитывает роль контекста – как местного, так и глобального. Например, на основании результатов своего исследования в Италии он пришел к выводу, что доминирование партийной бюрократии в формировании стратегии экономического развития города существенно снижает потенциал местного предпринимательства и тем самым ограничивает сферу использования его концепции [Molotch, 1999: 247–266].
Домовладельцы могут поддерживать стратегию роста, но быть категорически против строительства крупных предприятий рядом с принадлежащими им зданиями; кроме того, они нередко имеют различные мнения по поводу конкретных программ экономического развития.
Некоторые исследователи, предпочитают говорить не о теории режима, а о концепции режима или модели исследования, поскольку у нее сравнительно ограниченные возможности объяснения и предсказания [Dowding et al., 1999: 517].
Кроме Стоуна к числу основателей теории также относят Сьюзен Фейнстейн [Fainstein, 1994] и Стефана Элкина [Elkin, 1987]. Однако именно Стоун, по всеобщему признанию, сумел убедительно продемонстрировать преимущества режимной теории, поставив в центр исследования городской политики проблемы кооперации основных акторов и воспроизводства структуры власти в городе.
В этом изначальные версии теории «городских режимов» отличаются от некоторых более поздних и более широких подходов к пониманию политического режима, фактически нивелирующих различие между понятиями «городской режим» и «городское управление» («governance»), а также от отечественных концепций политического режима, используемых в региональных исследованиях (см. [Борисов, 1999: 98-115; Россия регионов, 2000; Кузьмин, Мелвин, Нечаев, 2002: 142–155; Туровский, 2009: 77–95; Гельман, 2010: 53–62]).
На этот пункт Стоун обращает специальное внимание, подчеркивая отличие теории «городских режимов» от плюралистических подходов, рассматривающих городскую политику как процесс изменения конфигурации акторов от одной проблемы к другой [Stone, 1989: 21].
Стоун и его последователи не были склонны считать режимом систему управления городом, в которой власть монополизирована какой-то одной группой.
Центральность данных вопросов для теории «городских режимов» подчеркивается и другими исследователями, в том числе европейскими. В частности, на этих вопросах непосредственно фокусировалось исследование Алана Хардинга в Эдинбурге и Манчестере [Harding, 2000: 59].
Исследователи выделяют и некоторые другие факторы, способствующие формированию городских режимов. Например, Доудинг подчеркивает значимость идеологии, а также наличия коалиции до начала электоральной кампании [Dowding, 2001: 16–17].
Используемая для обозначения режимов терминология различается. Например, кроме указанных выделяют режимы обслуживания и сервиса (которые по своим характеристикам близки к режимам сохранения статус-кво), корпоративные режимы (режимы роста), режимы управления ростом и режимы человеческого капитала (прогрессивные режимы среднего класса) и др.
Использование термина «плюралистический» для обозначения режима было отчасти обусловлено тем обстоятельством, что их обычно описывали представители плюралистической школы (Р. Даль, Э. Бенфилд, Р. Волфинджер и др.).
В качестве примера эмпирического исследования, выполненного в русле теории «городских режимов», представлено исследование Б. Ферман (см. гл. XVII наст, изд.), а также рассмотрены исследования городских режимов в Европе (см. гл. XVIII наст. изд.).
В данном случае речь идет прежде всего, соответственно, о Питерсоне и исследователях марксистской ориентации.
Сам Имбросио предлагает «реконструировать» теорию «городских режимов» таким образом, чтобы она могла бы способствовать созданию «альтернативных политических коалиций и институциональных структур, более соответствующих жизненным формам городской демократии». Его версия теории «городских режимов», как он считает, дает возможность «продемонстрировать, что города часто неправильно реагируют на давление экономических факторов путем выбора ошибочных экономических стратегий». Что касается практики, то его рекомендации сводятся к двум направлениям институциональных изменений городской политики: к созданию условий для укрепления ресурсов альтернативных бизнесу групп гражданского общества и к усилению институтов местной власти [Imbroscio, 2003: 280–282].
Наибольший поток критики имеет место в отношении возможностей использования теории за пределами США. Подробнее см. гл. XVIII наст. изд.
См. гл. XVIII наст. изд.
Этот метод также называют формальным.
Данный метод у Даля также обозначался как проблемный (поскольку выделялись проблемные сферы, в которых изучался процесс принятия решений). В отечественной научной литературе для обозначения данного метода также используются термины «десизионный» и «десизиональный».
Городской совет представил список тех, кто наиболее активно участвовал в делах городского сообщества, Коммерческая палата – список финансовых лидеров и лидеров бизнеса, Лига избирателей-женщин – местных политических лидеров, имевших статус руководителей основных государственных комитетов, редакторы газет и другие гражданские лидеры – общественных лидеров и наиболее богатых граждан [Hunter, 1953: 268–269].
Выбор экспертов имел довольно высокий уровень совпадений. Например, при выборе из списка гражданских лидеров (всего 50 имен) получилось следующее распределение голосов: 11 (голосов) – 1 (человек), 10 – 1, 8–1, 6–4, 3–1. Остальные получили два и меньше голосов, причем 14 человек не получили ни одного голоса. Приблизительно такой же расклад оказался при выборе из списков представителей местных органов власти и бизнеса и лишь в отношении лидеров, обладавшим наибольшим социальным престижем, разброс оказался более широким [Hunter, 1953: 269].
Сам Хантер в беседе с У Домхоффом образно сравнил репутационный методе ситуацией, где оказавшийся в незнакомом племени человек просит отвести его к вождям [Domhoff, Dye, 1987: 10].
Фактически было проинтервьюировано значительно большее число людей; но у остальных спрашивали информацию только об этих 40 лидерах. Кроме того, в целях выявления степени взаимосвязи внутри группы лидеров с представителями других групп было проинтервьюировано 14 «профессионалов».
В России к репутационному методу прибегают в основном при составлении списков наиболее влиятельных российских политиков, регулярно подготавливаемых некоторыми социологическими службами. В изучении власти в локальных сообществах он пока еще не нашел широкого применения. Наиболее известным исключением стало исследование «Самые влиятельные люди России – 2003», см. гл. XIX наст. изд.
Ознакомительная версия.
