Ознакомительная версия.
Лоббирование со стороны «делающих огромные деньги» медленно, но верно ведет к ослаблению законодательных ограничений и использования Центром, денежными властями своих полномочий и инструментов для сдерживания финансовой скачки.
Традиционно в США существовали два вида банков – коммерческие банки, дававшие ссуды из денег, которые в них депонировали вкладчики, и инвестиционные банки, эмитировавшие облигации и акции для своих клиентов. Одной из важных мер Франклина Рузвельта по оздоровлению денежно-финансовой системы было принятие в 1933 г. Закона о банковской деятельности (Закона Гласса-Стигала), в котором два вида банков были строго разделены, и коммерческим банкам запрещалось заниматься операциями на фондовых рынках.
Принятое в 1999 году законодательство привело к слиянию банков этих двух видов. Прибыльность инвестиционных банков традиционно была основана на надежности информации о стоимости компаний, которые они выводили на фондовый рынок, которым оказывали помощь в привлечении капитала. Фактически инвестиционные банки давали взаймы свою репутацию.
Когда универсальный банк делает большую часть своих денег путем продажи акций и облигаций и организации дилерских операций, предоставление ссуд становится для него почти вспомогательным, побочным видом деятельности. Банки перестают выполнять функцию контроля надежности заемщиков и эмитентов. В условиях бурно растущих фондовых рынков взаимное сдерживание коммерческих и инвестиционных банков потеряло смысл.
Отчетно-аудиторская информация также перестала быть сдерживающим фактором для банков. Когда речь идет о слишком больших деньгах, вопросы доброкачественности информации отступают на второй план.
В период финансового бума, когда масса ценных бумаг (бумажных ценностей) растет как на дрожжах, дефолты происходят редко, спрос на кредиты, как правило, удовлетворяется, пузыри, если и лопаются, то маленькие. Близость к «точке бифуркации» (финансовому кризису) характеризуется накоплением огромных масс ликвидности, которые только ждут сигнала от «авторитетов» (операции крупного банка, кампании в СМИ, заявления министра финансов), чтобы потоки денег и ценных бумаг устремились строить «пирамиды» национального масштаба (где, несомненно, огромные прибыли ждут тех, кто быстрее других учует запах новых возможностей). Постепенно остается все меньше простых людей и даже профессионалов, которые, несмотря на растущее вокруг них богатство, продолжают помнить, что это богатство сопряжено с накоплением риска.
Этот поток, усиливаясь, последовательно сметает многие моральные и юридические барьеры, стоящие на его пути. Это приводит к увеличению числа финансовых скандалов. Самым громким их них было банкротство и расследование деятельности крупнейшей энергетической компании «Энрон», которая стала эмблемой корпоративной алчности, скандалов с бухгалтерской отчетностью, коррупционного влияния на публичную политику.
Надо сказать, что давление погони за прибылью, приводящее к финансовым результатам, противоречащим интересам общества, вовсе не обязательно связано с нарушением юридических норм. Юристы и руководство крупных компаний постоянно занимаются поиском щелей в законодательстве, неоднозначности в формулировках, разрабатывая новые схемы и инструменты, которые позволяют использовать вновь открытые возможности в своих интересах, «оптимизируя» налоговые платежи, фальсифицируя отчетную статистику и т. п., чаще всего на «спорной территории» законодательства.
Когда злоупотребления достигают слишком заметных масштабов, в законодательных органах начинается борьба за поправки к законам, с целью залатать дыры, через которые происходят наиболее значимые утечки. Баталии с лоббистами, защищающими привычные источники наживы, чаще всего длятся годами. Экономисты, изучающие теневую экономику, констатируют, что в большинстве развитых стран такие баталии – это постоянное, нормальное состояние общества [81].
В периоды, предшествующие финансовым кризисам, массовое стремление к «иллюзорному богатству» (пророческое выражение из «загадочной» фразы председателя ФРС Алана Гринспена в 1996 г., которая тогда долго обсуждалась в СМИ) часто захватывает часть законодателей и профессионалов, которые начинают помогать финансистам и менеджерам расчищать русло для расширяющегося финансового потока.
Урок кризиса 1929 г. был плохо усвоен и хорошо забыт. Рано или поздно раздувающийся «пузырь» мировых финансов должен был лопнуть. И он лопнул в 2008 году.
3.6. Принципы альтернативной теории устройства экономики
Как уже отмечалось, область экономической деятельности очень трудно выделить из общей сферы общественных процессов, из комплекса тесно переплетенных взаимодействий политических, идеологических, социологических. В сумме знаний об этих быстро изменяющихся сторонах жизни чрезвычайно мало научно обоснованных закономерностей. Любая концепция оказывается предметом дискуссий, столкновением разных точек зрения, причем обычно ангажированных интересами различных геополитических субъектов. Попытка собрать основные черты такой концепции представляют интерес либо как попытка спрогнозировать (а точнее, угадать) контуры тех реальных идеологий, которые будут двигать историю в будущем (на хороший прогноз надежды довольно призрачны), либо это должен быть образ Светлого Будущего, настолько прекрасный и несомненно достижимый, что способен вызвать прилив пассионарной энергии в обществе. В этом варианте попытке грозит опасность оказаться на деле маниловскими мечтаниями[51]. И все же надо двигаться хоть малыми шажкам, нащупывая путь к обновлению идеологий. Это категорический императив.
Судя по скорости, с которой в настоящее время создаются и распространяются информационные, финансовые, экономические, когнитивные взаимосвязи между субъектами мировой истории, главной проблемой на ближайшую перспективу надо считать сам процесс формирования цивилизационных полюсов и их выделение из системы однополярного мира. Сложившиеся и формирующиеся идеологические и экономико-политические системы характеризуются существенно различными чертами. Для предотвращения разрушительных конфликтов, должны быть признаны необходимость и ценность существования крупных экономико-политических комплексов, полюсов многополярного мира, развивающихся на разных духовно-идеологических и институциональных основаниях. Эти различия, как правило, характеризуют различия мировых цивилизаций.
В разных разделах части III книги и в разделе 1.3 описаны те положения современной экономической теории, которые в настоящее время не отвечают реальности и нуждаются в обновлении. В настоящем разделе будут коротко изложены рекомендации по их изменению, которые, по мнению авторов, должны найти отражение в разработке альтернативной теории или в формирующихся идеологиях «полюсов». В экономической, точнее, политэкономической сфере черты новой парадигмы нашли свое воплощение во многих весьма успешных социально-экономических системах индустриального и постиндустриального периодов. Они также не раз были в том или ином контексте описаны в различных теоретических работах (в частности, см. [82], [83], [84], [85], [37, разд. 4.2 и 4.3])[52]. Ниже коротко перечислены эти черты, или принципы.
1. В господствующей сейчас идеологии глобализации важную роль играет требование внешнеэкономической и информационной открытости. К настоящему времени накоплен значительный теоретический задел и практический опыт, доказывающие, что возможно успешное функционирование экономических систем, базирующееся на иной парадигме. Для этого, в частности, необходимо создание механизмов, обеспечивающих определенную степень суверенитета экономико-политического комплекса, разумной автаркии (см. разд. 1.3 и 3.3).
Защита внутренних товарных и финансовых рынков с помощью импортных и экспортных таможенных тарифов, ограничения вывоза и ввоза валюты и товаров должна быть признана вполне законным и часто не менее эффективным средством для развития отечественного и мирового производства, чем максимальная экономическая открытость. Ее необходимо считать важной частью национального суверенитета. Кроме таможенных тарифов, квот и т. п., имеется такой важный регулятор, как валютный курс. С его помощью можно существенно воздействовать на активность внутренних производителей и внешних партнеров. Но это только единственный экономический параметр (одна степень свободы) в целой системе взаимодействующих внешнеэкономических регуляторов. С его помощью не решишь таких структурных задач, как стимулирование спроса на отечественную наукоемкую продукцию, исправление структуры агрокомплекса и т. д.
2. Для выявления основных черт господствующей и альтернативной концепций, можно обозначить их как рыночно-финансовую и производственно-государственническую. Первая характеризуется полным доверием к измерителям, формируемым рынком, и считает главной целью экономической деятельности максимизацию таких показателей, как прибыль, денежно-финансовые ресурсы и т. д. Вторая требует подчинения ценовой и финансовой сферы задачам развития производства благ, имеющих реальную полезность[53]. Товарные, денежные и финансовые рынки и институты используются государством как важнейшие инструменты управления экономикой. Государство определяет их роль, сферу и масштабы деятельности.
Ознакомительная версия.
