Семен Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

У меня, в волшебной комнате,
по соседству, за стеной,
есть колпак — звезда на конусе,
есть халат — обшит Луной.

Есть набор волшебных палочек,
банка духов и чертей,
и полдюжины — из прачечной —
самобранок-скатертей.

Рядом с кошкой в черном кителе
сидит вещая сова
и корректно — посетителям
говорит: «Comment ça va?»

Когда книжки и учебники
на ночь гасит абажур, —
я в ту комнату волшебную
с младшим сыном прихожу,

В этой комнате позволено
без оплаты никакой
сколько хочешь звезд из золота
брать из воздуха рукой;

можно голубя воркующего
мигом вынуть из плаща;
воздух в розы, воду в кружево
можно просто превращать.

Тут пластинки, могут делаться, —
под шарманку с тишиной
на столе танцует девочка
с незабудку вышиной.

Сыну я сказал: — Пожалуйста,
вот тебе заветный ключ,
вот тебе металл пронзающий
голубой волшебный луч.

Захотел алмаз — пожалуйста,
молви слово и добудь!
Только здесь нельзя из жадности
в сумку прятать что-нибудь.

Можешь вызвать духов сказочных,
научить работе их.
Только здесь нельзя заважничать
и кричать нельзя на них.

Видишь палочку — пожалуйста,
делай все из ничего.
Только здесь нельзя безжалостно
бить и мучить — никого!

А не так, — без возвращения,
без приметы, без следа, —
эта комната волшебная
вдруг исчезнет навсегда.

Дети, дети, спать пора!
Вьюги воют в рупора,
санки с лыжами озябли.
Спрячьте куклы, книжки, сабли,
спать, спать, спать пора,
по кроватям, детвора!
Львиная лапа —
замигала лампа.
Запорошил снег порог.
Сеня кончил свой урок.

Ах, какой он маленький!
Этажерки ниже.
Отстегнул от талийки
короткие штанишки.

Ветер хлопья с крыши сдул,
задымил туманно.
Села мама на стул,
и запела мама:

«Месяц выплыл, юн и тонок,
и поплыл домой,
и на лапки, как котенок,
стал будильник мой.

Опускай скорей ресницы,
крепче засыпай,
пусть тебе, сынок, приснится
пограничный край.

Нелегко в пургу согреться,
снегом занесен,
твой отец залег в секрете,
сжал винтовку он.

Снег кружится. Ночь кренится.
Вертится буран.
Злой шпион ползет к границе,
затаив наган.

Но отец твой старый воин,
закален в бою.
Спи, малютка, будь спокоен,
баюшки-баю.

Скоро, скоро, после школы,
вырастешь большой,
и сожмешь приклад тяжелый
сильною рукой.

Провожу бойца Семена,
поцелую в ус,
положу в кошель ременный
хлеба теплый кус.

А пока я только песню,
песенку пою,
спи, сынок, в кроватке тесной,
баюшки-баю!»

Баю-баю, махонькой,
спи в кроватке мягонькой…

Темнота. Тишь.
Тени на полу…
— Спишь?
— Сплю…

Сплю… сп-лю… В кухне кран закапал — сп-лю, сс-п-лю.
За сугробом сжал винтовку папа… Т-сс… с-плю…

Папа перед вором, в углу склад.
Делает шпион затвором: Ку-клукс-клан.

Одеяла драп свис.
В доме спят. Храп. Свист.

Папа падает, падает, пада… Испуг!
Сплю.

Поле. Синь. На заре
парусинный лазарет.
Раненый охает,
пуля села в легкое.
Из холодных палат
белый движется халат.
Это врач, это ясно —
облит струйками красными,
он кричит: — Одевайся
поскорей, за лекарствами! —
Ночь темна и густа.
До аптеки верста.
…Кальций, вата и йод…
Мама песню поет,
где-то каплет в углу…
Сплю.

Грудой башен заморских
снег, сверкая, лепится.
Утренние заморозки,
гололедица…

Холод пальцы припекает,
вот бы если варежки!
Мимо Сени пробегают
школьные товарищи.

Закричали Митя с Колей:
— Сенька, ты чего не в школе?

— Я врачом в аптеку послан
и вернусь оттуда поздно.

— Раз, два, три, —
Сенечка, не ври.

Зажимайте живо рот!
Пацана — за шиворот,
влазь в класс!

Подтолкнули валенками,
посадили с маленькими.

Бел
мел.
Подтянись! —
За пюпитром латинист.

Руки что жерновы.
— Ну-ка, за латынь! —
Скрыты брови черные
пенсне золотым.

Раз, два, три, —
Сеня, повтори:

«Dantebe, mater Rossia, iscus, essentia quassa,
cicero, corpus, petit Isvesti, orator, tribuna,
radionositis centra declaratii: Urbi et orbi,
purpura parus namorae Respublica guetrus tremit».

Бледен мальчик, обмер мальчик,
в класс вступает математик:

§ 000. Шли четыре мужика, говорили про крупу,
про покупку, про крупу да про подкрупку.
У меня полпуда с граммом, у тебя кило и пуд,
у Антипа пуд и гарнец, у Ивана четверик.
Сколько было в метромерах всей крупы на
четверых?

Обмер Сеня, пьяный будто,
стал решать и перепутал,
и, издав военный крик,
через кафедру — прыг!
Прыгнул через падежи.
— Да держи его, держи! —
Тангенс, синус, плюс и минус,
взял разбег —
А + В….
Перепрыгнул Ваню и
Рисование,
Перепрыгнул Рафу и
Географию,
Перепрыгнул Саню и
Чистописание!

Надзиратель поднял вой,
прибежал городовой, —
в воду канул гимназист,
невысок и неказист!

Встал учитель на порог:
— Повтори, лентяй, урок!

Что мальчишке до урока?
Перед ним легла дорога
голуба и широка.
Сахарные берега…

Берег моря. Где я? Стоп!
Вкусный, сладкий запах сдоб…

Изменили мне силенки,
устаю, устаю!
В поле сахарной соломки
я стою.

Я ж не сладкого искал…
Сколько сахара-песка,
что за розовая ваза!
Ах, как пенится у скал
Море Клюквенного Кваса.

Золотятся пески —
самый лучший бисквит!
Горный тянется хребет —
чистый, радужный шербет!
А в долине, вдали,
но отсюда недалек —
разноцветный городок
в бонбоньерке залег.

Белосахарных палат
расцветают купола.
— Заходи, стар и млад,
хочешь, кушай мармелад,
хочешь, губы шеколадь,
наряжайся в маки, —
хорошо щеголять
в серебряной бумаге!
Посмотри на домик тот,
это — торт.
Ну, а это фортепьяно
сделано из марципана.

Гуляют ангелочки —
на плечах кулечки,
в обертках, как шейхи,
раковые шейки.

Прямо, прямо нет спасенья!
От соблазна плачет Сеня.
Ах, он бы съел
ну хотя бы монпансье.

Посредине города,
неширок и короток,
домик из печеньица,
а оттуда голосок,
словно ананасный сок:
— Мое вам почтеньице!
В райские кущи
заходите, скушайте
абрикоску, сливку,
вишневую наливку.
Не стесняйтесь, заходите!..

Сеня, слюни вытерши,
видит: Главный Кондитер с Главною Кондитершей.

Сколько, сколько сладостей!
Где ж это кончается?
У Сенечки от слабости
все в глазах качается.

Время клонится к восьми.
И весь мир просит Сеню:
— Слушай, скушай этих яств новизну!
Ну, возьми! — Не возьму…

А мальчиковы пятки
вязнут, вязнут в патоке.
Па-атока тяну-чая,
ги-бель неми-нучая,
тя-анутся сладкие
ли-ип-кие нити…
— На помощь, на помощь,
спасите, вытяните!
Тону! Тону! —
А хитрая Кондитерша
смеется: — Да нну?

Вот уже рубашка в патоке подмокла.
Но что это? Откуда это мчится подмога
Кем это выслано
соленое и кислое?
Армия столобая —
мчится соль столовая,
а за нею мчится
перец и горчица…
Как ударила соль
в сахарную антресоль!
Как повылетел хрен —
шоколады дали крен!
А горчица горячится:
— Эх! Не грех —
бей в мускатный орех!
Кондитерша кубарем,
блещет нижним бельем.
Ну-ка, уксус откупорим,
обольем, обольем!
Налетают, налетают
стаи перца на туман,
тают, тают, тают, тают
шоколадные дома…
И сахарная жижица
льется
и движется.