Двое — узбек и колоритный украинец — пытались заговорить со мной напрямую на английском, но выходило у них это столь скверно и так похоже звучанием на голландский, что без переводчика понять их оказалось невозможно совсем. Да и Анищев глянул на обоих неодобрительно, не желая становиться пассивным слушателем непонятных переговоров своих подчиненных с заезжим иностранцем.
И только после этого, когда в окнах кабинета стало темно и появились первые звезды в небе, выяснилось, что официальная часть встречи закончилась. Товарищи коммунисты попрощались и мы остались вдвоем с Владимиром Петровичем. И переводчик, притулившийся в уголке, где отпивался после длиннейшего рабочего дня опостылевшим чаем.
Вот сколько знаю "Петровичей" — из них всегда получаются две категории людей: либо запойные алкаши, либо большие начальники. Анищев был, конечно, из вторых.
— Странно это, — сказал он, когда за последним из его коллег закрылась дверь. — Обычно такие визиты совершаются не только с согласия Москвы, но и в присутствии кого-то оттуда. А мне только позвонил Рябев Лев Дмитриевич, да из ЦК звонок был. Странно. Полгода назад приезжали японцы из Mitsui. Большая делегация. Человек пятнадцать. И столько же москвичей с ними.
— КГБ? — я понимающе ухмыльнулся.
— Ну зачем КГБ? Почему сразу КГБ? Эти времена давно в прошлом. Просто профильные специалисты из центральных аппаратов. Местные руководители все равно сами ничего не решат, будут ждать распоряжений из Москвы.
— Как же они руководят? Если сами решений не принимают?
— Не скажите, — Анищев поднялся из-за массивного стола, подошел к окну, выключил кондиционер БК, послушал несколько секунд установившуюся тишину и открыл створку. — Свежеет. Чтобы руководить предприятием или областью не нужно принимать политических решений. А работа с иностранцами — всегда политика. И здесь лучше передать полномочия компетентным товарищам. Понимаете?
— Вы не знаете, что со мной делать?
— Почему же? Все цели вашего визита согласованы. Вот подробный план, — он показал мне пару сцепленных скрепкой листов. — Проблема в другом. У нас все сейчас так стремительно изменяется, что никогда не знаешь, на чьей стороне ты сейчас.
— Может быть, стоит играть просто за Россию?
— В том и проблема, что не понятно, кто за кого. У всех правильные слова, безупречные демагогические конструкции, но никто ничего не делает — только митингуют. Все эти кооперативы, совместные предприятия, Громыко отправлен на пенсию, Совет Министров сегодня с утра обязал предприятия выпустить акции. Я не понимаю! Кому акции, какие акции? Они сегодня его придумали, прислали, а я должен объяснить всему Узбекистану — что это за зверь такой акции? И на подготовку мне один день — завтра, воскресенье! Я не знаю, чего мне ждать в понедельник. А хочется какого-то постоянства. У меня сын почти взрослый, самолетами бредит. Ему учиться нужно, воспитание отцовское, а я целыми днями здесь пропадаю или по республике езжу или в Москве торчу. И ладно бы толк был! А то ведь как тот Сизиф — тянешь, тянешь камень в гору, а поутру — он опять у ее подножия.
Я уже слышал подобные размышления. Повсеместно — от Австралии до Норвегии. Чиновники везде одинаковы и лучше любой гончей держат нос по ветру. А сейчас для него запахло хорошими деньгами и возможностью обеспечить себя на много лет вперед. К тому же он на хозяйстве за старшего остался и может очень многое, хотя и прибедняется по привычке. Уж не специально ли он свое руководство в Москву спровадил? При большом желании мог. И понятно, почему он не боится прослушки и вообще — козней всяких ОБХСС и КГБ. Чего ему бояться, если он сам и есть главный в республике начальник всех этих структур? А если я начну изображать мать Терезу и жаловаться на него в ЦК, то он просто скажет, что испорченный капиталист переврал его слова, сошлется на трудности перевода и ничегошеньки с ним не случится. Занятная страна моя Родина.
А с акциями — интересно. И неожиданно. Нужно будет почитать "Известия". Хотя, какие в субботу "Известия"? Газета выйдет только в понедельник. Если правительство Рыжкова решило выпустить в обращение акции и поделиться собственностью, значит, дела совсем некудышные.
— Знаете, Владимир Петрович, во всем цивилизованном мире принято иметь посредников в таких делах. Таких, кто хорошо знает цели и задачи договаривающихся сторон и может представлять их интересы. Понимаете? В Москве мою сторону пока представляет сэр Френсис Фитцгерберт, советник-посланник британского посольства. Я не очень уверен в том, что он со всем справится, ведь на должности он совсем недавно. Ему потребуется хороший советник-консультант на месте. Я уведомлю его о вашем участии в… возможной сделке. Думаю, никто не останется обиженным. И в любом случае нам понадобятся серьезные партнеры, управленцы со связями и опытом. А с тем, чтобы понять, что такое акции — я вам легко помогу. Вас это устроит?
Начиная от границы социалистического лагеря и дальше на запад, никто никому не дает взяток, но оказывает "финансовые услуги" — например, можно организовать свадьбу сыну, похороны бабушке, выигрыш в лотерею, нечаянное наследство от далекого дядюшки из Мозамбика. Никто в "цивилизованном" мире не требует откатов, ведь это противозаконно, но многие получают вознаграждение за лоббирование. И, конечно, все чиновники однажды становятся вице-директорами корпораций, а множество Председателей Правлений разных уровней со временем оказываются в государственных креслах на министерских постах. Здесь это внове и эвфемизмы обычным бытовым процессам будут искаться долго. Поэтому пусть пока будет "консультант".
Вместо ответа он извлек из шкафа пузатенькую бутылку с надписью "Коньяк", но без единой звездочки. Зато число "50" над кавказской вязью, отпечатанное на простенькой этикетке без всяких изысков, красноречиво говорило о том, что передо мной необыкновенный раритет.
— Вы очень хорошо понимаете нашу действительность, мистер Манце.
— Зак, можно просто — Зак. Друзей у нас не принято называть "мистер".
— О-кей, — растянул губы в довольной улыбке Анищев. — Тогда и вы меня называйте просто Владимир. Никаких важных дел сегодня уже не случится, Зак. Предлагаю продегустировать этот чудесный напиток из Армении, который так понравился вашему знаменитому премьер-министру Черчиллю. Этому чуду пятьдесят лет. Ровесник! — его глаза блестели, мерцали, прямо-таки лучились расположением. И будь я проклят, если мне не был знаком этот блеск! — Вы только поймите, Зак, я ведь хочу, чтобы дело делалось, а не как обычно у нас бывает — поговорили и отложили в долгий ящик. Нам же не нужен такой итог? Вот японцы приезжали, побродили по заводу, предложили покупать у нас отвалы с металлургических заводов. За копейки! А там — вольфрам, рений, серебро, фосфориты, редкоземы! Вся таблица Менделеева! По их расценкам выходит, что вся наша прибыль уйдет на транспортировку этих "хвостов" на Дальний Восток и строительство специализированного насыпного терминала где-нибудь в Ванино или Находке! А делать перерабатывающее предприятие здесь, в Узбекистане, на передовых японских технологиях и вывозить готовые продукты они не хотят! Боятся, что мы все украдем! Так и не договорились. А ведь у нас дешевая рабочая сила, отлаженная инфраструктура, огромный энергетический потенциал! Могли бы такой бизнес закрутить!
— Пожалуй, Владимир, вы совершенно правы. И меня тоже больше интересует положительный результат, чем отрицательный. Если этому напитку и в самом деле пятьдесят лет, то я не откажусь. Но только продегустировать, — я согласился с ним, ведь давно известно, что в России без "обмывания" ничего не делается. — Я действительно сильно устал и завтра хотел бы осмотреть все, о чем есть упоминания в ваших инструкциях.
Янтарная жидкость плеснула в пузатенькие фужеры, маслянисто ополоснула брызгами их прозрачные стенки, по кабинету поплыл душистый аромат, и я услышал сдавленный глоток переводчика, который, наверное, и поверить не мог в свое счастье.
— Вы порекомендуете мне хороший отель на ночь? — спросил я перед тем как пригубить жидкое сокровище.
На самом деле номер люкс в "России" был заказан, и он тоже об этом знал, но хотелось прикоснуться к тем самым спецраспределителям, партийным льготам и остальным преференциям партноменклатуры. Чтобы знать, о чем идет речь.
— Отель? У вас же номер в "России"? Я не рекомендую вам останавливаться в гостинице, — просто заявил Анищев. — Вы же понимаете, наши отели не смогут предложить исключительный уровень комфорта. Я в прошлом году был во Франции две недели, и скажу вам, что даже в Москве и Ленинграде, в "Метрополе" и "Англетере" нет таких номеров, которые можно было бы назвать люксовыми. Чего же говорить о ташкентских? Нет, мы сделаем вот как: завтра воскресенье и всем нам стоило бы отдохнуть. Здесь неподалеку есть одно замечательное местечко. Называется Чимган. Не слышали?
