href="ch2.xhtml#id51" class="a">[29] во время светлой заутрени: они стоят задом к иконостасу. Это повсюду считается самым верным средством, и если встречаются разноречия, то лишь в указании времени (например, в Орловской и Саратовской губерниях полагают более удобным моментом для наблюдений пение Херувимской за пасхальной обедней, причем советуют надеть на себя все чистое и новое до последней ниточки). В Новгородской же губернии колдунов опозна
ют несколько иначе. Для этого советуют взять в руки первое яйцо молодой курицы и во время светлой заутрени стоять на таком месте, откуда видно было бы всех молящихся; тогда у колдунов удается заметить даже рога на голове. В Калужской губернии колдуны узнаются по тому, что на Святую Пасху приходят в чужую избу огня просить и тому подобное.
Наконец, есть и еще несколько способов, отличающихся большой странностью; в числе их один, например, такого рода: надо положить нож острием кверху и прочитать воскресную молитву («Да воскреснет Бог») с конца – тогда колдун либо заревет, либо начнет скверно ругаться. В Сарапульском уезде Вятской губернии указывают еще на «сорокообеденный ладан» (пролежавший на престоле [30] во время сорокоуста [31]). Если такой ладан растереть в порошок и всыпать в вино, пиво и дать подозрительному человеку выпить, то он начнет ходить по избе с одного угла на другой и дверей не найдет. Этот способ тем хорош, что, если в это время дать колдуну напиться поганой воды, хотя бы из лоханки, он охотно выпьет и затем потеряет всю силу.
Все эти заботы о приискании предохранительных средств против колдунов вытекают непосредственно из неколебимой народной веры в «порчу». Здесь, в этой порче, и сосредоточена собственно вся деятельность чародеев, и ею же объясняется их влиятельное значение в деревенской среде, наружное уважение к ним, почетные поклоны при всякой встрече и угощения водкой в виде отступного. Тем не менее под наружными признаками заискивающего почтения скрытно таятся зародыши глубокой ненависти, которая и вспыхивает всякий раз, как только отыскивается смельчак-обличитель, который выведет на свежую воду все чародейские штуки. Над опростоволосившимся колдуном охотно смеются, причем вслед за насмешками быстро наступает утрата всякого доверия к нему, полное равнодушие и невнимание. Это на лучший конец. В тех же случаях, когда озлобление скоплялось долгое время и вызвалось неудачею злобных выходок чародея, общее негодование сопровождается жестокими побоями, напоминающими расправы с конокрадами. Но есть способ и единолично расправиться с колдуном. Для этого достаточно бывает ударить его наотмашь левой рукой, не оборачиваясь назад. Если при этом прольется кровь, то чародей уже испортился и в колдуны больше не годится. Он перестает быть опасным и затем, конечно, теряется в самых задних рядах, пребывая в полном презрении и совершенном отчуждении.
Темное дело «порчи», в какой бы истерической форме она ни выражалась – в форме ли кликушества [32], омерячения [33], падучей, беснования и даже пляски святого Витта [34], – производится «сглазом», заговорами, «напуском» и «относом». Наговаривают на хлеб, соль, воду и прочее, напускают по ветру и по следу, посылают порчу на «относ», то есть подкидывают наговоренные вещи, и кто их поднимет, тот и захворает. Примеров такого рода порчи рассказывают бесконечное множество: нашла баба наговоренное яйцо у колодца и зачала на голоса кричать; подняла другая на дороге узелочек с рубахой, крестом, поясом, цепочкой и угольками – и лишилась еды, тоска напала, все не милы стали; отнесла назад туда, где нашла, и начала поправляться.
Приемы, к которым прибегают, насылая порчу, очень разнообразны. Сильному колдуну довольно взглянуть своим недобрым косым взглядом, чтобы заставить чахнуть. Колдуну послабее нужен заклятый порошок, чтобы бросить его на намеченную жертву по ветру: дело сделано, если хоть одна порошинка попадет на человека или скотину. Вынутый след, то есть щепотка или горсточка земли из-под ног обреченного, в мешочке подвешивается в чело печи, а в трубе замазываются глиной волоса его; начнут земля и глина сохнуть – сухотка обуяет и того человека. Через наговоренную сильным колдуном вещь достаточно перешагнуть, на замурованное место стоит сесть, чтобы захворать. Иной колдун только лишь слегка ударит по плечу, ан смотришь – человек испорчен.
Тот колдун, который причинил порчу, снять ее уже не в силах – надо искать другого, хотя бы и слабенького. И наоборот: если свой колдун успел обезопасить от всяких чар, то чужому тут нечего делать. Последнее всего виднее замечается на свадьбах, около которых преимущественно и сосредоточивается деятельность колдунов.
Чтобы избавить молодых от порчи, колдунов обыкновенно зовут на свадьбы в качестве почетных гостей, причем приглашенного еще в дверях избы встречает сам хозяин низким поклоном, со стаканчиком водки. Вторую чарку колдун попросит сам и затем уже смело начинает кудесить [35] с доброй целью предупредить возможность порчи: берет из рук хозяйки поднесенные хлеб и соль, разламывает хлеб на кусочки, круто посыпает солью и разбрасывает по сторонам. Плюнув три раза на восток, входит он в избу, осматривает все углы, дует в них и плюет, потом в одном сыплет рожь, в другом свою траву, в остальных двух золу: рожь – против порчи, траву – на здоровье молодых. Оглядит пристально пол: не набросано ли желтого порошка – ведомого, опасного зелья; заглянет в печь: не кинуты ли на загнетку с угольями такие травы, от которых смрад дурманит у всех головы, а у иных баб вызывает рвоту (бывали случаи, когда поезжане [36] из-за этого смрада покидали избу и свадьбу отсрочивали). Затем колдун выходит на двор и три раза обходит лошадей, назначенных для поезда под жениха и невесту. Заглядывает под хомут [37]: не подложил ли какой-либо недоброхот репейника или иных колючек. В избе обсыпает молодых рожью, заставляет проходить через разостланный под ноги черный полушубок и этим вконец изводит навеянную порчу. Провожая до церкви, он на каждом перекрестке и под каждыми воротами (которые считаются самыми опасными местами) шепчет заклинания. Из-под венца велит ехать другой дорогой. На свадебном пиру принимает первые чарки и напивается прежде всех до полного бесчувствия. Тогда только его увозят домой с выговоренными подарками, сверх денег: холстом и расшитыми в узор, но не в кресты, полотенцами.
В лесных захолустьях еще живы рассказы о том, как целые свадебные поезда лихие люди оборачивали в волков, как один неприглашенный колдун высунул в окно голову и кричал ехавшему по селу поезду: «Дорога на лес!» – а колдун приглашенный отчуровывался своим словом: «Дорога на поле!» – и с соперником сделалось то, что у него выросли такие рога, что он не мог высвободить головы из окна, пока на обратном пути не простили его и не высвободили. Другой раз под ноги передней лошади колдун бросил рукавицу на волчьем меху, и лошадь зафыркала, остановилась как вкопанная и задержала весь поезд, который должен совершить свой путь без помех и препятствий.
Против всех этих козней колдунов придумано бесчисленное множество самых разнообразных, хотя и малодействительных, средств: тут и лук, и чеснок, и янтарь, и ладан, столь ненавистные чародеям, и крест, нашитый на головной платок невесте, и монета, положенная ей с наговором в чулки, и иголки без ушек, зашитые в подоле платья, и льняное семя, насыпанное в обувь. Все эти меры предосторожности обыкновенно составляют заботу свахи, хотя у колдуна, в свою очередь, припасен гороховый стручок о девяти горошинах – средство, перед которым ничто не устоит.
Колдуны большею частью люди старые, с длинными седыми волосами и нечесаными бородами, с длинными неостриженными ногтями. В большинстве случаев они люди безродные и всегда холостые, заручившиеся, однако, любовницами, которые к таким сильным и почетным людям очень прилипчивы. Избенки колдунов – в одно окошечко, маленькие и сбоченившиеся – ютятся на самом краю деревень, и двери в них всегда на запоре.
Днем колдуны спят, а по ночам выходят с длинными палками, у которых на конце железный крюк. Как летом, так и зимой надевают они все один и тот же овчинный полушубок, подпоясанный кушаком. По наружному виду они всегда внушительны и строги, так как этим рассчитывают поддерживать в окружающих то подавляющее впечатление, которое требуется их исключительным мастерством и знанием темной науки чернокнижия. В то же время они воздерживаются быть разговорчивыми, держат себя в стороне, ни с кем не ведут дружбы и даже ходят всегда насупившись,
