видим, что ты… ты крайне недовольная и рассержена. Тем, что мы не говорим. Но мы отнюдь не уверены в том, что можем сказать.
— Да? — Берта прищурилась. — Ну тогда давай я скажу. Хотя бы одну, элементарную, простейшую вещь. Вы сейчас тщательно отыгрываете сомнения — и в своем происхождении, и в предназначении, и в своей роли, и в прочем, прочем, прочем. А на самом деле вы еще во время пребывания на третьем предприятии всё великолепно поняли, мало того, вы добровольно, подчеркну, добровольно тогда решили принести себя в жертву, потому что у вас была возможность не просто уйти, а еще и прислать сюда такие силы, что от несчастного конклава не осталось бы и следа. Однако вы в результате выбираете путь страданий и боли, и ему упорно следуете… скажешь, я не права?
Пятый ничего не ответил.
— Права, потому ты и молчишь, — продолжила Берта. В голосе ее не было ни раздражения, ни злости, ни осуждения — она просто констатировала факты. — А теперь о ваших истинных мотивах, Пятый. Мотив — это, во-первых, искупление, во-вторых — непротивление злу насилием. Так?
Лин с неохотой кивнул.
— Почему? — спросил Берта. — Да потому что вы сперва интуитивно, а потом уже и осознанно поняли: от вас зависит слишком многое, и лучше принести в жертву себя, но при этом — спасти кого-то ещё, и сохранить…
— Существующий порядок, — закончил за неё Пятый. — На третьем предприятии, Берта, мы этого не понимали, но чувствовали. Потому и не уходили, потому и решили умереть. И Бард… отчасти я понимаю, почему он молчит. Мы не ссорились с ним, никогда не ругались, не было никакого противостояния. Просто каждый из нас проговаривал то, что ощущал и видел. И все мы, он в том числе, отодвигали своё «я» на последнее место…
— До определенного момента, ведь так? — Берта нахмурилась. — Он настолько устал от внутренней боли, что решил её прекратить?
— А заодно и нашу, — согласился Пятый. — Верно.
— Он был странным даже для Барда. Вы были странными даже для Сэфес. Ни он, ни вы никогда не вписывались в каноны, ни он, ни вы не умещались в правила и распорядки, как неспособна тысяча книг уместиться в полку, предназначенную для десятка. И вы это всё осознавали и осознаете. Вопрос в другом — вы устали настолько, что не хотите этого признания. Потому что оно потянет за собой всю степень ответственности. Так?
Пятый снова кивнул. Лин тоже.
— А еще это очень страшно произносить вслух, — вдруг признался Лин. — Правда. Я не хочу. Никто из нас не хочет. Думаю, Ариан тоже не хочет, и тут я его понимаю. Именно поэтому он и молчит.
— Пока молчит, — отрицательно покачала головой Берта. — Поверь, его никто там не обидит, но и молчать долго он не будет. Так вот, возвращаясь с небес на землю. Поможете ли вы с кораблями, и… в дальнейшем?
— Разумеется, — кивнул Пятый. — Берта, прошу прощения. Ты совершенно права, но… кажется, мы еще морально не готовы к такому разговору.
— Если честно, мы тоже, — заметил Ит. — Малыш, давай немного погодя, хорошо?
— Ит, родной, я очень боюсь, — призналась Берта. — Я боюсь, что этого «погодя» может просто не случиться.
* * *
Немногим позже в тот же день за Лином и Пятый зашел Саб, у которого в руках была объемистая сумка, заговорщицки подмигнул, и попросил спуститься с ним вниз. Остальные уже ждут, сообщил он.
— Неужели вы решили все-таки это что-то показать? — удивился Лин. — Я уже и надежду потерял, если честно. Сперва обещают, потом…
— Слушай, ну работали все, ну что ты ворчишь, — упрекнул Саб. — Пошли, пошли. Сейчас будет весело.
— Вот зачем мы тебя научили от нас блокироваться? — в пространство произнес Пятый. — И ведь даже в голову не залезешь, чтобы посмотреть, чего они задумали.
— Вот для того и научили, чтобы была интрига, — хмыкнул Саб.
— Научили из вежливости, — заметил Лин. — Теперь, боюсь, пожалеем об этом. И не раз.
— Ну, может быть, — пожал плечами Саб. — Так вы идёте?
За домом, на травяной площадке, ждали Ит, Скрипач, Берта, и Эри. Когда подошли ближе, Пятый заметил, что у Ита, против обыкновения, волосы не собраны в хвост, а заплетены в косу. Скрипач выглядел как обычно, за исключением того, что в руках он держал несколько столовых приборов, прихваченных с кухни. Пара ложек, пара вилок, нож для масла со скругленным концом, и половник. Берта, утратившая утреннюю серьезность, выглядела повеселевшей, а Эри — заинтересованной.
— Так, значит, — произнес Скрипач, когда они подошли. — Вот чего. Мы решили вас начать кое-чему учить, пока есть возможность. Дальше, видимо, будет учить Саб, но он работал по немного другой программе, поэтому начнем с нашей, а потом будем корректировать по возможности.
— Пятый, ты сказал, что вы общались с агентами, — продолжил Ит, — и что вы тогда думали, что это какие-то особенные люди, ну и всё прочее. И что вы бы в жизни так не сумели. Сейчас мы вам немножко покажем того-сего, чтобы вы убедились — и мы сумели, и вы сумеете.
Лин и Пятый переглянулись, Пятый пожал плечами.
— Но вы начали тренироваться достаточно рано, а мы… — начал он, но его перебил Скрипач.
— Вы сейчас, во-первых, лечитесь, во-вторых, прошли геронто. Биологический возраст получается вокруг сорока, то есть ровно столько же, сколько было нам, когда мы начинали. Мало того, форма у вас будет даже получше нашей, у нас, прости, травм накопилась уйма за период жизни. Но даже они ни на что не влияют…
— Рыжий, мы с тобой тоже сейчас геронто прошли, — напомнил Ит. — Впрочем, неважно. Ну, с чего бы начать?
— А сумка зачем? — спросил любопытный Лин.
— Секрет, — Саб прищурился. — Всему своё время.
— Ну, ладно, — сдался Лин.
— Одним из первых курсов у вас будет самооборона, — начал Скрипач. — С применением всякой подручной фигни, — он потряс в воздухе звякнувшими ложками и вилками. — В своё время мне этот курс жизнь спас, причем не от абы кого, а от другого агента. Я был болен, восстанавливался, на меня
