так что не за что, — она сверлила меня глазами. — Ты не хочешь залезать в мысли Дэниела
Рэддинга, Кэсси, — она перебросила волосы через плечо. — И поверь, если мне снова придется
вмешаться, я буду креативна.
С этими словами она вышла из комнаты — унося с собой папку и все её содержимое.
Разве она может так поступить? Я сидела, глядя ей вслед. В конце концов, я сердито сказала
себе, что она была права, что мне вовсе не нужно было знать подробности дела отца Дина, чтобы
помочь ему. Но даже с этим знанием, даже поверив в это, я не переставала размышлять о той части
допроса, которую я не успела прочитать.
Чему ты научил своего сына? — спросил агент Бриггс.
Я никогда не видела фотографий отца Дина, но всё же я могла представить улыбку на его
лице, когда он ответил: «Почему бы тебе не спросить у твоей жены?».
Глава 10
Дин пропустил ужин. Джадд отправил его полную тарелку в холодильник. Я гадала,
привык ли он к тому, что Дин исчезает на несколько часов. Возможно, когда Дин впервые приехал
сюда, подобное было в порядке вещей. Я стала всё больше и больше думать о Дине —
двенадцатилетнем мальчике, отца которого только что арестовали за серийные убийства.
Ты знал о том, чем он занимается, — я, сама того не желая, проскользнула в голову Дина.
— Но ты ничего не мог с этим поделать.
Я глубоко прониклась чувствами Дина: его переживаниями насчет отца и тем, что
творилось в его голове после одного взгляда на тело той девушки. Я не могла упрятать эти мысли
подальше — они кровоточили вперемешку с моими собственными.
Прямо сейчас, Дин почти наверняка думал о крови убийцы, бегущей по его венам. В моих
же текла кровь Лок. Может Лия была права. Может я не могла полностью понять всего, через что
сейчас проходил Дин — но профайлер во мне всё не переставал пытаться. Я не могла перестать
чувствовать его боль и находить её отражение в моей собственной.
После ужина я собиралась подняться наверх, но ноги сами понесли меня к гаражу. Я
замерла перед дверью. Из гаража доносились глухие звуки ударов — снова и снова. Я подняла
ладонь и опустила её на дверную ручку.
Он не хочет, чтобы ты была здесь, — напоминала я самой себе. Но в глубине души, я не
могла удержаться от мысли о том, что Дин меньше всего хотел отдаляться от всех нас — он скорее
не позволял себе хотеть этого. Существовал шанс — и довольно большой — что Дину вовсе не
хотелось быть одному, однако он считал, что заслуживает одиночества.
Моя рука снова опустилась на ручку, но на этот раз я повернула её. Дверь приоткрылась, и к
ритмичным звукам ударов, которые я слышала, прибавилось тяжелое дыхание. Отрывисто дыша, я
распахнула дверь. Дин не заметил меня.
Его светлые волосы взмокли от пота и прилипли ко лбу. Крохотная белая майка прилипла к
его торсу, насквозь мокрая и прозрачная. Я могла различить очертания его живота и груди. Его
плечи были оголены, мускулы на них выглядели настолько напряженными, что, казалось,
собирались лопнуть или вырваться из-под его загорелой кожи.
Удар. Удар. Удар.
Его кулаки врезались в грушу для битья. Та возвращалась к нему, и он бил ещё сильнее, чем
прежде. Ритм ударов становился всё быстрее, и с каждым разом, он всё больше вкладывался в них.
Его кулаки были голыми.
Не знаю точно, как долго я стояла, наблюдая за ним. В этих его движениях было нечто
животное, нечто дикое и ужасное. Благодаря глазам профайлера, я видела в каждом ударе
значение. Потеря контроля, контроль. Наказание, освобождение. Он жаждал почувствовать боль в
костяшках. Он не мог остановиться.
Я сделала пару шагов к нему, всё ещё не попадаясь ему на глаза. На этот раз я не повторю
ошибки — не попытаюсь прикоснуться к нему. Его невидящий взгляд замер на груше. Я не была
уверенна в том, кого именно он бьет — своего отца или себя самого. Я знала лишь, что если он не
остановится, чем-то придется пожертвовать — грушей, его руками, его телом или его разумом.
Его нужно было вытащить из этого.
— Я поцеловала тебя, — не знаю, что заставило меня сказать это, но ведь я должна была
сказать хоть что-нибудь. Я видела, как он пытается осознать смысл моих слов. Его движения
слегка замедлились, и я чувствовала, как он возвращается к настоящему.
— Это не имеет значения, — он продолжил бить грушу. — Это была всего лишь игра.
Правда или Действие. Он был прав. Это всего лишь игра. Так почему же я чувствовала себя
так, словно кто-то ударил меня?
Дин, наконец, перестал бить грушу. Он тяжело дышал, и с каждым вздохом его тело
содрогалось. Взглянув на меня, он снова заговорил:
— Ты заслуживаешь лучшего.
— Лучшего, чем игра? — спросила я. Или лучшего, чем ты?
Дин не ответил. Я знала, что дело не во мне. Дин не видел меня настоящей. То была Кэсси,
которую он нафантазировал и идеализировал — кто-то, чтобы мучить себя. Девушка,
заслуживающая чего-то. Девушка, которую он никогда не будет заслуживать. Я ненавидела тот
факт, что он водружал меня на стеклянный пьедестал — хрупкую и недосягаемую. Словно у меня
здесь не было права голоса.
— У меня есть тюбик губной помады, — я буквально швырнула в него этими словами. —
Её дала мне Лок. Я лгу себе о том, что храню её, как напоминание, но всё совсем не так просто, —
он не ответил, так что я продолжила говорить. — Лок думала, что я могу быть похожей на неё, — в
этом и заключался весь смысл её маленькой игры. — Она так сильно хотела этого, Дин. Я знаю,
что она была монстром. Я знаю, что должна ненавидеть её. Но иногда, я просыпаюсь утром и
всего на миг я забываю об этом. И в этот миг, прежде чем вспомнить о том, что она наделала, я
скучаю по ней. Я даже не знала, что мы родственники, но…
Я замолкла на полуслове, и моё горло сжалось от мысли о том, что я должна была знать об
этом. Я должна была разглядеть в ней последнюю связь с моей матерью. Я должна была понять,
что она была совсем не той, кем хотела казаться. Я должна была знать, но не знала, и из-за этого
пострадали люди.
— Не заставляй себя произносить это, только потому, что мне нужно это услышать, —
хрипло сказал Дин. — У вас с Лок нет ничего общего, — он вытер руки о джинсы, и я расслышала
слова, которые он так и не произнес вслух.
У нас с тобой нет ничего общего.
— Возможно, — мягко сказала я, — чтобы заниматься тем, чем занимаемся мы с тобой,
приходится жить с частичкой монстра внутри.
Дыхание застыло в горле Дина, и целую вечность мы двое стояли в абсолютной тишине:
вдыхая и выдыхая, вдыхая только что произнесенную мной правду.
— Твои руки кровоточат, — наконец произнесла я, мой голос оказался таким же хриплым,
каким несколько минут назад был его голос. — Ты ушибся.
— Нет, я… — Дин опустил взгляд на свои кровоточащие костяшки и проглотил остаток
возражения.
Если бы я не вмешалась, ты бы сбил руки до мяса. — Понимание этого заставило меня
действовать. Минуту спустя, я вернулась с чистым полотенцем и тазиком воды.
— Садись, — сказала я. Когда Дин не двинулся с места, я одарила его строгим взглядом и
повторила приказ. Внешне я походила на мать, но с подходящей мотивацией у меня отлично
получалось изображать мою бабушку по отцовской линии.
Люди сталкивались с Нонной лбами лишь на свой или её риск.
Поддаваясь упрямому выражению моего лица, Дин присел на скамеечку. Он потянулся за
полотенцем, но я проигнорировала его и опустилась на колени, погружая полотенце в воду.
— Руку, — сказала я.
— Кэсси…
— Руку, — повторила я. Я чувствовала, что он готов отказаться, но каким-то чудесным
образом его рука оказалась рядом с моей. Я медленно перевернула её. Я осторожно смыла с его
костяшек кровь, прижимая полотенце к сухожилиям и кости. Вода была едва теплой, но моё тело
охватил жар, стоило моему пальцу мягко коснуться его кожи.
Я отпустила его левую руку и занялась правой. Никто из нас не произнес ни слова. Я не
смотрела на него. Я заставила себя сосредоточиться на его пальцах, его костяшках, на шраме,
пересекающем его большой палец.
— Я сделал тебе больно, — Дин нарушил тишину.
Я чувствовала, как ускальзывает момент. Он так сильно удивил меня, что я хотела, чтобы он
вернулся.
Я не хотела желать этого. Я хотела, чтобы всё оставалось как прежде. Я могла сделать это.
Я уже делала это. Ничего не должно было меняться.
Я отпустила руку Дина.
— Ты не сделал мне больно, — решительно сказала я. — Ты просто схватил меня за
запястье, — я оттянула рукав и взмахнула правой рукой в качестве доказательства. По сравнению с
