они подустали от такого похода. Пожалуй, я тоже изрядно вымотался, мне бы доковылять до письменного стола, а там в ящике у меня «Ерофеич» лежит, хряпну стопку, да тоже спать.
Стоило мне так подумать, как из-за угла таверны ко мне подбежал солдат, он отдал мне честь и заговорил:
— Михаил Андреевич, комендант требует вас к себе.
Ну понеслась. А чего я ещё ожидал, я же якшался с его, можно сказать, заклятым врагом. Тут ничего не поделаешь, придётся идти, отдых отложу на потом.
— Передай Петру Алексеевичу, что я скоро буду. — вздохнув, сказал я солдату, после чего тот кивнул и побежал обратно.
По пути к крепостному особняку коменданта, я стал готовиться к худшему. Примерно представляя, что меня ждёт, я прикидывал, как мне вести диалог, так как за время службы в Тюменцевской крепости успел достаточно изучить Петра Алексеевича, и порядочным человеком назвать его сложно. Но он прямой, как торчащий гвоздь, по характеру, мне всегда было просто ладить с такими, и даже порой манипулировать ими для каких-либо своих целей. Собственно, говоря, я, как раз, увидел в помощи святоше возможность. Да и не особо усердствовал, пока мы разбирались с тварями, святой отец сделал почти всю работу и без меня. Впрочем, я мог приложить куда больше усилий и сжечь первого же Мороха прямо в доме, ежедневные тренировки все эти месяцы принесли свои результаты. Но, если бы я так сделал, было бы слишком мало свидетелей, и данная возможность обратилась бы в прах вместе с тварью. В целом, если опустить некоторые нюансы с жертвами, всё сложилось вполне удачно.
Я тут опомнился и убрал ухмылку со своего лица. Уже столько времени прошло, а от подобных вредных привычек я так и не избавился. К тому же, на этой физиономии мой нездоровый оскал выглядит ещё неприятнее, чем на моём прежнем лице. Такую гримасу и нечисть испугаться запросто может. Сейчас уже стемнело, и никто из зевак этого, вроде бы, не заметил, и всё же, незачем окружающим видеть меня таким, это может навредить моим планам.
Моей целью был перевод. Скорый. Не через месяц-два, а прямо завтра-послезавтра. Неважно куда, лишь бы там было что посерьёзнее протирания штанов за письменным столом, были события — хоть что-то происходило, даже готов для этого пожертвовать своим нынешним званием, невелика беда. Да и что толку от звания, когда развитие в силе едва движется. На одних тренировках далеко не уедешь, а я рассчитывал в скором времени добраться до Истинного мага. И потом, я почти полгода не понять чем занимался. Эти месяцы я был словно застывшая во льдах лягушка. Без движения, без жизни, пока не наступила весна и снега не растаяли.
— Да не вставай. Пётр Алексеевич у себя? — обратился я к караульному, начавшему было вставать со стула.
— Да, ваше благородие — ответил караульный.
Я, не церемонясь, стукнул в дверь два раза и открыл её, войдя внутрь.
— Пётр Алексеевич, добрый вечер, — сказал я стоящему у окна коменданту, раскуривающему трубку. — Ты хотел меня видеть.
Он молча окинул меня взглядом, а затем повернулся к окну.
— Да, Морозов, проходи, присаживайся. — сказал он, не поворачиваясь.
Я сел на ближайший стул у стола. Комендант сел за письменный стол напротив меня, затянулся трубкой и продолжил.
— Догадываешься, почему вызвал тебя? — сказал комендант.
— Подозреваю. — ответил я.
— Не надейся, что я похвалю тебя за то, что ты избавил крепость от Мороха. — сказал он, выпустив дым. — Ты действовал в самоволку, не уведомил меня, рисковал солдатами крепости, уйдя в лес. В народе уже сегодня болтать начали, как солдаты из крепостной роты как послушные собачонки плелись следом за всюду сующим свой нос святошей, возомнившим себя здесь пупом земли, выполняли все его просьбы, словно церковь здесь признаётся законом и властью. Ты вообще думал как это будет выглядеть в глазах окружающих?
— Не до этого мне было, Пётр Алексеевич, — ответил на это я. Конечно это была ложь. Всё я прекрасно понимал, на то и был расчёт. — Морохов было два, мы шли по следам пропавших и наткнулись на второго, там же его и умертвили.
О наличии в лесу вольницы, я умолчал. Если комендант узнает о том, что неподалёку есть незаконно отстроенная деревня со сбежавшими крепостными, он к концу недели сравняет эту деревню с землёй, а я уже бросил фразу, что приходил не по их души, так что, если информация и дойдет до Петра Алексеевича, то уж точно не от меня. Грош цена моим словам, если я буду поступать иначе.
— Да хоть десять! — ответил комендант. — Эта гнида в рясе уже в печёнке у меня сидит, везде ему надо, везде решать вопросы лезет. Пузатый всерьёз считает, что без него тут дела не решатся. А тут ты ещё ему потакать вздумал.
— Мне, в общем-то, давно интересно, — перебил я его. — Почему вы так не ладите друг с другом?
— А это, старлей, не твоё собачье дело. — сурово сказал комендант, но потом смягчившись, продолжил — Эх, Морозов, наделал же ты глупостей. А ведь я всерьёз думал, что мы с тобой так и будем ладить. Но мне не нужны здесь люди, действующие самовольно, без моего ведома. Более того, я вынужден сделать из тебя козла отпущения, в назидание другим, чтоб такое не повторялось. Я уже подписал документы о твоём переводе и разжаловании. И связался со знакомыми, по старым связям. Рановато тебя поставили ротой командовать. Отправишься с торговцами в Терехово, поступишь на службу в качестве заместителя командира роты в звании лейтенанта, на месте разберёшься что там да как. Там с тебя снимут спесь и научат действовать строго по приказу, а если нет — бросят твоё тело в канаву и присыпят землёй, а твоим родственникам передадут соболезнования, мол, погиб на службе. Если жив останешься, потом мне ещё спасибо скажешь. С таким характером, как у тебя, тебе дорога разве что стать комендантом такой же захолустной малочисленной крепости, империя не жалует служак, кто проявляет инициативу там, где это не нужно.
Я снова чуть было не улыбнулся. Вот оно. Этого я и хотел. Наконец я сменю обстановку. Пусть что угодно говорит, сравнивая меня с собой. Может, он и правда видит во мне себя, да только откуда
