Не так давно, в сороковые годы прошлого столетия, в жизни русского народа песни, предания и сказки были естественной необходимостью, частью народного быта.
Народная философия со всеми её национальными особенностями лучше, чем где-либо, выражается в сказке, причём положения этой философии, звучавшие когда-то просто и ясно, зачастую не доходят до нас.
Сказочная поэзия являлась естественной необходимостью всего бытового и нравственного уклада. Сказка возникала сама собой, особенно в условиях вынужденного безделья. Помню, в школьные годы, когда на каникулы я приезжал погостить к бабушке Анисье (по матери), что жила в Волоколамском районе, мы, особенно в зимнее время, по очереди собирались в разных домах и устраивали даже своеобразные турниры по рассказыванию сказок.
Сказка, словно одежда и еда, была либо будничной, либо праздничной. Сказка частично утоляет в народе неизбывную жажду прекрасного. С нею вершится — постоянно и буднично — самоочищение национального духа, совершенствуется и укрепляется нравственность и народная философия.
В семье сказка витает уже над изголовьем младенца. Вначале ребёнок слышит сказки от деда и бабушки, от матери и отца, затем он слышит их, как говорится, в профессиональном исполнении, а однажды начинает рассказывать сам.
Михаил Лепёшкин (Бер) — это человек, который возвращает нас сегодня к этому удивительному народному жанру. Сказки, которые он пишет, очень нужны и полезны.
Сказки, вошедшие в этот сборник, интересны, поучительны и актуальны, особенно сегодня. Восприятие ребёнка ещё не готово к многозначительности, а сказки Бера — и взрослые, и детские. Бытовая и мировоззренческая достоверность, подробности в сочетании с невероятными событиями вызывают особый эмоциональный эффект.
Слава родам Земным и Земле-Матушке! Жива Русь.
Творческих успехов тебе, Бер, и побольше сказок напиши для нас, ныне живущих, и для потомков.
С поклоном, Жрец Славянский Родобор (Борута).
class="v">Все свои, чаво чиниться,
Не на царевом балу.
Но Яга вдруг как взъярится,
Что Горыныч к ней садится.
Вот же вредная старуха,
Ну никак ей не сидится.
Баба Яга:
Эй, Горыныч, ты куда?
Ты давай, садись туда.
Ну, чаво глазищи пялишь,
Как лягушка из пруда.
Я при всех не буду врать
И напрасно горло драть.
Ты же, сев один на лавку,
Норовишь в три хари жрать.
Змей Горыныч:
Ну Яга, ну ты даёшь,
Что напраслину поёшь?
Ты же крошки не упустишь
И за косточку убьёшь.
Кощей:
На столе всего полно.
Всё вас ждёт уже давно.
Эй, слуга, ты где зарылся?
Где пропал, тащи вино!
Второй слуга:
Где сказали, там стою.
Остужаюсь, воду пью
И от скуки проклинаю
Службу горькую свою.
Кощей:
Мне тебе пинком поддать
Али просто в ухо дать?
Чтоб за две секунды, морда,
Смог вино сюда подать.
Рассказчик:
И слуга, сорвавшись с ног,
Выбегает за порог
И за две секунды — точно —
В зал бутылку приволок.
А бутылка не пустая,
И похоже, не простая.
Две печати, пробка вбита
И на стенках пыль густая.
Леший:
Это ж надо — тыща лет.
Водяной, подай паштет.
Щас пропустим по рюмашке
И избавимся от бед.
Рассказчик:
Тут слуга вино открыл
И как вкопанный застыл.
Из бутылки ка-ак бабахнет,
И дымище повалил.
Будто сдёрнули зажим,
Темной силою движим
В зале прямо пред гостями
На столе явился Джинн.
Джинн:
Извиняюсь, но вино
Я уж вылакал давно.
Коль на тыщу лет посадят,
Остаётся лишь одно (щелчок под челюсть).
И не вешайте носы,
Вот поешьте колбасы.
Ну, чего вы так глядите?
Что, не нравятся трусы?
Кощей:
На трусы нам наплевать,
Нам их некуда девать,
А тебе за срыв программы
Надо бошку оторвать.
Джинн:
Стоп, ребят! Я не со зла!
Так не делают дела.
Надо, чтоб башка варила,
Чтобы свежею была.
Ну а я вам помогу
И в борьбе, и на торгу!
И найти что хошь сумею,
Хоть иголку в том стогу.
Баба Яга:
На иголки-то и так
Кажный сам из нас мастак.
Подскажи нам, шиш заморский,
Как людей зажать в кулак.
Джинн:
Превратить одних в козлов,
А других ещё в ослов.
В жаб, мышей и тараканов —
Всё же просто, нету слов.
Леший:
Да не надо превращать,
Ентим некого стращать,
Все они и так зверюги.
Надо землю защищать.
Баба Яга:
Чтоб природу всю спасти
И порядок навести,
Надо нам людское племя
Побыстрее извести.
Леший:
А для этого, кума,
Нужно их лишить ума.
Все науки сбить под корень
Было б здорово весьма.
Кощей:
Как арканная петля,
Будет им сия мысля.
Я ж тебя за енто дело
Расцелую — опосля.
Завтра утром, не телясь,
Только бражкой похмелясь,
Мы им енто дело справим.
И позлее, не ленясь.
Рассказчик:
И пошло у них застолье,
Пьянки ушлое раздолье,
Там, где здравицам и тостам
Настоящее приволье.
Где вино — так водопадом,
Где еда — так крупным градом.
Там, где планы расцветают
И стоят ирийским садом.
Где друзей легко найти
Или море перейти.
Также можно и по шее,
И по морде огрести.
А наутро от веселья
Дружно маются с похмелья,
Жизнь кляня, что перебрали
На пиру хмельного зелья.
Вот Кощей наш с перепою,
И нетвёрдою ногою
Входит в зал, слегка качаясь,
За башку держась рукою.
В зале полный кавардак.
Полусъеденный судак.
Стол повален и посуда.
Тут же слуги спят кто как.
Кощей:
Ну и дали мы вчера!
Эй, лентяй, вставать пора.
Прибирай-ка всё быстрее,
Это ж замок — не нора.
Принимайся за столы.
Ты! Отдраишь все полы.
И чтоб скатерти к похмелью
Были все опять белы.
Рассказчик:
Гости тоже как в дыму
Входят в зал по одному,
И у всех одна забота —
Как избыть сию чуму.
Леший:
Ох, головушка болит!
Ажно дым с ушей валит.
Состояние такое,
Словно я свинцом залит.
Баба Яга:
А-а! Видать бы всё в гробу.
Будто вздели на дыбу.
Я как будто напоролась
На вчерашнюю трубу.
Водяной:
Как травлёная вода
Из протухшего пруда,
Отнимает эта пьянка
Настроенье иногда.
Змей Горыныч (одна голова другой):
Во как стонут, посмотри,
Недотёпы-алкари.
Мне сейчас втройне больнее,
У меня ж башки-то три.
Кощей
Лучше всех былых подруг
Опохмелка, милый друг.
Хряпнем быстро по рюмашке
И закончим этот круг.
Рассказчик:
Слуги, путаясь в ногах,
Как в свинцовых сапогах,
Но притом довольно быстро,
Всё прибрали на полах.
Стол был на ноги поставлен,
Вновь закусками уставлен,
А вот из всего хмельного
Лишь один графин
