Я пристроился к нестройной толпе солдат и засеменил рядом с Пановым. Он посмотрел на меня и кивнул, признавая.
- Вы сейчас куда? - продолжил я.
- К Зимнему, - низенький Панов еле успевал бежать впереди своих рослых гренадеров.
- Почему так?
- Так договорено, - он попытался на бегу пожать плечами.
- Очень хорошо! Ваша задача - занять Зимний и арестовать царскую семью! Стрельбы с саперами не устраивать - они пропустят. И после этого - взять Николая под стражу.
- Где же я его найду?
- Ничего. Он там, на Дворцовой. Не ошибетесь. Я укажу, в случае чего.
- Как ваше имя?
- Константин, - отозвался я. - Константин Владимирович Шумов.
Мы повторяли путь, который я проделал, когда ехал навстречу Панову. Действительно, спуск к Неве у Зимней канавки был единственно удобным, по которому могли подняться на набережную девятьсот человек. Гренадеры чуть ли не вынесли нас с Пановым на набережную. В едином порыве гренадеры вслед за нами, обтекая Эрмитаж, вышли на Миллионную. Прошли по ней и всей толпой влились во двор Зимнего дворца.
Перед нами стояли саперы.
- Да это не!... - начал удивленно Панов, но я толкнул его в плечо, и он замолчал.
- Вперед! - скомандовал я. - Царскую семью под стражу!
Гренадеры с большим желанием повиновались. Они прошли сквозь ряды сапер, которые и не подумали воспрепятствовать. Комендант Башуцкий, стоящий поодаль, не отдал никакого приказа солдатам Саперного батальона, словно не заметив прихода мятежников. Большая часть солдат, ведомая Пановым, шумно и весело прошла в высокие двери. Кто-то из внутреннего караула попытался преградить путь толпе, но его враз смяли и отодвинули к стенке с криками: "Не балуй!" Караульный отступил. Я остался снаружи с сотней гренадеров, которые не могли решиться - идти вслед за остальными или дождаться их здесь.
Солдат, который пытался удержать гренадер, потоптался у входа, а потом подошел ко мне.
- Что это, ваш бродь? Что происходит?
- Власть меняется. Новый закон будет.
Солдат захлопал глазами, и я ему ободряюще улыбнулся. Ничего, скоро поймет, что случилось.
Довольно быстро Панов вернулся - раскрасневшийся, в расстегнутом у горла мундире.
- Взяли! - выдохнул он. - Караул поставил. Теперь куда?
Гренадеры, спустившиеся вслед за ним, обступили своего командира, с радостным ожиданием поглядывая на него сверху вниз. Панов махнул им рукой, и вся толпа пошла за ним - обратно на Дворцовую площадь. Они шли со знаменами, но в полном беспорядке, вдохновленные своими же действиями. Сейчас они могли бы сравнять горы и повернуть реки, дай им только волю. И когда от группы всадников отделился один и закричал толпе: "Стой!", ему дружно ответили: "Мы - за Константина!"
- Это - Николай! - сказал я Панову. - Арестовать его!
Поручик дико посмотрел на меня, но скомандовал:
- Взять!
Человек двадцать обнаженными штыками оттеснила свиту императора. Несколько гренадеров окружили лошадь Николая, наставили на него штыки и принудили спешиться. Император растерянно стоял, не понимая, что происходит. Солдаты тоже слегка растерялись. Тогда я пробился к самому царю и внятно сказал:
- Вы низложены. Отдайте оружие поручику!
Николай побледнел, нервно дернул за эфес, Панов подскочил и взял из рук царя шпагу.
- Командуйте войскам сдаваться! - жестко сказал я. - Или нет. Лучше передайте командование на поручика. Крови больше не будет.
Гренадеры, которые успели уйти вперед, пока мы разбирались с императором, остановились, частично смешавшись с войсками, которых вызвал император. Наверняка, слух об аресте пошел дальше, поднимая волну удивления и каких-то не оформившихся еще надежд на лучшее.
- Поручику?! Бригадой?! Да никогда! - вдруг заверещал Николай.
Я чувствительно сунул ему под дых, так что он закашлялся и согнулся.
- Не надо, ваше величество. Я - человек мирный. А вот у солдат - ружья. Со штыками. Знаете, что бывает, когда штык попадает в тело? Тут каждый может об этом порассказать. И показать тоже. На вашем примере. Так что давайте без эксцессов. Мирно давайте. Может, вас и не потребуется убивать.
- Вам это с рук не сойдет, - придушенно просипел Николай.
- Это мы еще посмотрим, - я улыбнулся. - Отдайте приказ!
Николая водрузили обратно на коня, двое гренадеров взяли лошадь под уздцы с двух сторон и повлекли императора к войскам. Навстречу ему уже скакали какие-то офицеры. Не доехав до нас, они остановились, спешились и подбежали к Николаю.
- Отныне... - прохрипел император. Чувствовалось, что ему тяжело говорить, и он просто заставляет себя шевелить языком и выталкивать непослушные слова. - Отныне... Командование всеми подразделениями передается поручику...
- Генералу, - перебил я. - Панову Николаю Алексеевичу.
- Генералу Панову Николаю Алексеевичу, - послушно повторил Николай и указал на поручика. После чего закрыл глаза и обмяк в седле. Гренадеры сняли его вниз и взяли под руки, чтобы император совсем уж не свалился на землю.
Панов взгромоздился на лошадь и громогласно заявил, чуть ли не срывая голос:
- Полки!! Слушай мою команду! Поротно, поворот кругом, шагом маар-рш!
Потом склонился к шее коня и тихо меня спросил:
- Константин Владимирович? А что же дальше-то?
- Дальше? Нужно выводить людей с площади и разводить по казармам. Да и всех - по казармам. На улицы - усиленные патрули. Сейчас встретимся с Оболенским, скажем ему о результатах вашей атаки на Зимний. Потом надобно собрать все руководство и пусть принимают решения. Которые в самом начале планировали. По изменению строя. Я точно не помню, что там хотели, - споров много было, а к чему конкретному пришли, так и не понял. В общем, идите, радуйте князя, - я улыбнулся и хлопнул лошадь Панова по крупу.
И герой восстания, приведший его к победе, свежеиспеченный генерал двадцати одного года гордо выехал на царском коне к войскам, уходившим с Сенатской площади.
7.
Оболенский казался растерянным. Видимо, когда его избирали очередным диктатором на площади, он и думать не мог ни о какой победе. Всё, что ему хотелось - довести до конца начатое. Он прекрасно понимал, что за смерть Милорадовича спросят с него. И за стрельбу по конногвардейцам - тоже. Надо было стоять до конца, а преимущество в силах явно оставалось за Николаем. И вот - чудесное избавление от возможной кары. Теперь необходимо было срочно менять линию поведения и как-то соотносить свои действия с возникшими реалиями. На такой случай Оболенский не рассчитывал.
- Что же делать? - спросил он у меня, когда мы с Пановым пробились к нему сквозь каре ликующих солдат.
- Временное правительство собирать, как хотели. Нет? Ну, и готовиться перейти к конституционной монархии. Кого в правительство назначать будете?
Оболенский совсем смешался.
- Кого же в монархи при таком способе правления выбрать?
- Ну не Николая же! Да и Константин тоже мало годится. Михаил, может, и подойдет. Да! Его надо! Если согласится, разумеется. А то, если не согласится никто, придется республику вводить.
Из шокового состояния Оболенского вывел незнакомый мне офицер. Он протолкался к князю, отдал честь и вручил запечатанный сургучом пакет желтой бумаги.
- От генерал-губернатора, - сказал он со значением. - Лично в руки поручику Оболенскому, - и добавил на недоуменные взоры: - От графа Милорадовича...
Дрогнувшей рукой Евгений Петрович взял конверт, надломил блестящую печать и вынул бумагу. Пробежал глазами раз, другой, поднял взгляд на нас с Пановым и тихо сказал:
- Милорадович легко ранен. Штыком. Пишет, что уже завтра сможет приступить к обязанностям, - Оболенский сглотнул.
- Каким обязанностям? - уточнил я.
Князь нервно хохотнул и ответил, утерев лоб тыльной стороной ладони:
- Диктатора...
***
- ...Паша, где Костя? Не знаешь? Уже пятый день не звонит. И на звонки не отвечает. Я думала, он на что-то дуется. Но, вроде, не должен. Вы же с ним часто видитесь, да?
- Часто.
- Не видел его?
- Последний раз - неделю назад. Встретились, поговорили за жизнь. Да не волнуйся, Люда, ничего с ним не сделается.
- Он что, куда-то собирался? Вы про это говорили?
- Ну, намекал на что-то... Я значения не придал. Если хочешь, поговорю кое с кем.
- Да, Паша, конечно. Если тебе не трудно...
- О чем разговор! Я и так туда собирался. Узнаю - сообщу. У тебя номер не поменялся, как вижу?
- Не поменялся. Спасибо большое, звони...
Варламов нажимает кнопку отключения и медленно кладет трубку на базу.
***
Часть 2
1.
Я снова начинаю привычный путь по Спасской улице. Огибаю сгоревший Спасо-Преображенский собор, по Пантелеймоновской дохожу до Фонтанки, перехожу на другой берег по Цепному мосту и иду по набережной Мойки. Сворачиваю на Дворцовую, потом - по Адмиралтейской улице, мимо стройки Исаакиевского собора, бросаю взгляд на Петровскую площадь и по Ново-Исаакиевской улице без всяких приключений добираюсь до Крюкова канала. Мимо Новой Голландии вдоль по набережной дохожу до Офицерской улицы.
