— Один, работаю.
— Я замерзла! Открой дверь.
Я позвонил консьержу с просьбой впустить гостью и вернулся к ноутбуку, уже понимая, что поработать не удастся, но все еще не теряя надежды. По меньшей мере, я успел разгрести почту Берга. Кажется, сегодня я своими делами заняться не смогу, не смогу и отдохнуть. Эмили звучала весьма уверенно, значит, что-то решила, значит, так просто не отступится. Я поднялся с места и отправился в прихожую, чтобы открыть дверь. Как и Анна, Эмили не успела позвонить или постучать. Я молча пропустил ее в квартиру, стараясь не смотреть на то, что она весьма ярко накрашена. Закрыл за ней дверь. Принял теплое пальто и жестом предложил пройти. Платье. Снова короткое. На этот раз нежно-салатового цвета. Спасибо, что не красное.
— Чем обязан?
— Какой ты холодный…
Да уж, заявление с порога. Она бросила сумочку в кресло и свободно прошлась по гостиной, то и дело встряхивая гривой светлых волос.
— Что случилось?
— Папа снова уехал, я поняла, что скучаю, и вот я здесь. Почему вам, мужчинам, надо все объяснять?
Я присел на подоконник, чуть сощурившись и сложив руки на груди.
— Вот как мы заговорили.
Она фыркнула и в очередной раз провела рукой по волосам. А я поймал себя на мысли, что не могу ее воспринимать всерьез. Это раз. И два — ее вид вызывал одно желание — отправить ее в душ, хотя выглядела она сногсшибательно. Яркий, даже вызывающий макияж, который наполнил сумасшедшими красками ее лицо, сразу добавив с десяток светлых лет (она выглядела лет на 28), но при этом он не был лишен вкуса. Тяжелые локоны, собранные в небрежную прическу. Мини-платье с широкими рукавами, обнажающее одно плечо. Легкая асимметрия и многослойность. Стильно, красиво, но подходило больше Дане, нежели Эмили. Мне ее образ на Неделе моды был ближе, чем тот, что она продемонстрировала сейчас.
— Киллиан, я скучаю по тебе, — продолжила свою мысль девушка, стараясь игнорировать мой настрой. — Резиденция клевая, и по папе я соскучилась, но я не передам, как была рада тому, что сегодня наконец смогла сбежать. А тебе, гляжу, и все равно?
— Милая девочка.
— Это все, что ты можешь мне сказать? Я тебе тут душу изливаю, рискую, платье вон купила… а ты мне: «Милая девочка»?!
Я с трудом удержался от смеха. Ну надо же. Если она сейчас начнет говорить, что ревнует меня к кому-то, я подумаю, что все это проделки Винсента или еще кого-нибудь, кому еще более скучно, и этот кто-то выбрал в качестве козла отпущения меня. Ариман точно не проснулся? Конечно, не в его духе действовать такими методами, но кто знает, что ему там приснилось за тридцать лет?
— Оливия сказала, что напечатает мой роман.
Боже, какая последовательность!
— Я не сомневался в этом. Ты молодец.
Она села в кресло, изящно сложив ноги и глядя на меня с робкой улыбкой, которая смотрелась дико на ярко накрашенном лице. Да что сегодня за день такой?
— Киллиан, пожалуйста, поговори со мной. Что-то случилось, и я не понимаю, что. Я обидела тебя? Что я сделала не так?
— Эм, успокойся, — попросил я. — Все нормально.
— Нормально не значит хорошо. Мне больно… мне показалось — всего на мгновение — что между нами началось что-то… И я…
Я подошел и присел перед ней, чтобы заглянуть снизу вверх в ее глаза. Она с трудом сдерживала слезы. Раскачала себя сама до пика эмоций, и теперь не справлялась. Как это по-женски. Странно было видеть ее в таком состоянии.
— Нам не стоит продолжать.
— Но я люблю тебя!..
— Не любишь, — я не дал ей закончить. — Равно как и я тебя не люблю.
— Но ты отвечал на поцелуй!..
Я улыбнулся.
— Милая, ответить на поцелуй — не значит полюбить. Ты очень красива, мила и умна. Но игру пора прекращать.
Она неожиданно соскользнула с кресла, села на пол и обняла меня за шею.
— Прекратим, если так хочешь, но может, сначала…
Она попыталась меня поцеловать. Безрезультатно. Я отвернулся, отстранился и поднялся на ноги. Эмили опустила голову, не шевелясь. Пришлось наклониться и заставить ее встать. Само смирение, сама скорбь. Я в какой-то момент почувствовал себя крайне неуютно. Разговор зашел в тупик, и единственное, о чем я мечтал — тишина. Покой. Одиночество, черт возьми. Но сегодня явно не мой день. Эмили сжала губы, отчаянно пытаясь не разреветься. Я оставил ее и пошел на кухню, чтобы заварить чай. Вот уж чудеса. Ей четыре сотни лет, а ведет она себя как пятнадцатилетний подросток. Даже Анна, которая успела разменять лишь вторую сотню, ощущалась как взрослая женщина, пусть и сумасшедшая. А тут вот… странности такие.
Я вернулся в комнату с горячим крепким и сладким чаем и молча подал ей чашку. Эмили смотрела в нее, лишь бы не глядеть мне в глаза. Она была смущена. Искала варианты. Ответы на вопросы. Боролась с желанием завопить или швырнуть чашку мне в лицо. Или расплакаться. Ну что за черт.
— Мне надо уйти.
— Выпьешь чай и пойдешь.
Она сделала глоток и поморщилась: горячий.
— Что я сделала не так?
— Эм, не хорони себя заживо.
— Ой, не надо этих стандартных «дело во мне, а не в тебе», от этого не легче, знаешь ли. У меня, можно сказать, жизнь рухнула, а ты говоришь что-то непонятное…
Я улыбнулся, не ответив на последний выпад. Она шутит, уже хорошо. Да, ей больно сейчас. Но если бы мы успели зайти дальше, было бы больнее. Вряд ли я изменил бы свое мнение о наших отношениях, а она, раскрывшись, приняла бы удар посильнее того, что получает сейчас. И почему я позволил всему этому зайти так далеко?
— Совсем без вариантов, да? — наконец прошептала она.
— Да.
— Но ты же один!
— Мое одиночество — не повод использовать тебя.
— А если я хочу, чтобы меня использовали?
Я улыбнулся.
— Эмили, милая, пока ты не знаешь, о чем говоришь. Поверь мне, лучше сделать это сейчас, чем тогда, когда дороги назад не будет.
* * *
Отправить ее домой удалось лишь через час. Она пыталась с разных сторон подойти к вопросу «это же может быть просто секс», пытаясь любым способом добиться от меня шага навстречу. Я его не сделал, девочке пришлось уехать. Уехать в отвратительном настроении с полной уверенностью, что ее сердце разбито, и больше она никогда и никого не полюбит. Лучше бы нам не видеться какое-то время. Пусть занимается романом, познакомиться с кем-нибудь, в конце концов. И выбросит мысли обо мне из головы. Я чувствовал себя омерзительно. Спектакль продолжался, день казался скомканным, а я самому себе напоминал выжатый лимон.
Две женщины подряд для меня — это слишком. Я никогда не концентрировался на женском внимании в свой адрес, сам раскрывался кому-то навстречу крайне редко, и в итоге не всегда знал, что с этим делать. Анна ладно — она сумасшедшая, ее во мне притягивают сразу две вещи: то, что я правая рука Магистра и то, что я — переобращенное существо. Вряд ли она общалась с кем-то подобным, и потеряла голову от ощущений. Это можно понять. Но Эмили? Мы начали общаться очень давно, она была еще ребенком. Волею судеб мне пришлось ее учить, впервые приоткрыть дверцу в бесконечность Темного Знания. Мог ли я подумать, что тепло, которое я испытывал к ней, ее детский восторг выльются в сегодняшнюю сцену? Скорее всего, мог. Но не думал об этом.
А между тем девочка выросла. Хотя до сих пор ей было комфортно под маской подростка.
Кофе помог лишь отчасти. Я отвлекся на его приготовление и в конечном итоге мысленно вернулся к проекту, над которым сейчас работал. Оружие. Меня всегда привлекало оружие. Чем сложнее и разрушительнее оно, тем интереснее. Я некогда принимал участие в разработке ядерной и водородной бомб, сейчас ввязался в биологическое и химическое направление. Оружие и способ борьбы с ним. Человек дошел до апогея в своем стремлении разрушать. Было принято решение, что все это нужно хотя бы слегка контролировать… В итоге у доктора Берга и того, кто был до него, весьма богатая биография.
Но предчувствие меня не обмануло, и расслабиться за работой мне не удалось. Меня ждало еще одно маленькое испытание. Я почувствовал ее присутствие за несколько минут до того, как раздался звонок в дверь, но не спешил выйти на встречу. Поднялся с места нехотя, будто с трудом, шел в прихожую и думал о том, что за дурдом здесь творится, и почему мой день, который обещал быть плодотворным и интересным, превратился в спектакль. Если бы я знал, кому можно за такие шутки оторвать голову, я бы оторвал. Но, увы, происходящее издевалось, ухмылялось и просто свершалось. Судьба, как всегда, безнаказанна. Хотя это и нельзя назвать Судьбой.
Дана, или Ева Сержери, стоящая на моем пороге, была сумасшедше красива. Топ-модель, бывшая жена французского кутюрье, почетный гость Недели моды. Конечно, я слышал о том, что она в городе. Но не горел желанием с ней встретиться, прекрасно понимая, к чему подобная встреча приведет. Впрочем, сейчас я был способен почувствовать лишь усталость.
