Спросите об этом у мальчишки, не попавшего в команду, у молодого парня, получившего уведомление об увольнении, или у матери троих детей, брошенной ради
«прелестной малютки».
Да, не так уж много возможностей начать сначала. В современном мире это
больше похоже на: «Сейчас или никогда», «Мы здесь не потерпим некомпетентности»,
«Наверху мало места для всех», «Ещё одна забастовка - и вон с предприятия», «Это -
мир, где люди грызутся, как собаки!».
На такое мазохистское поведение у Иисуса есть простой ответ. Когда вы
утверждаете: «Это - мир, где люди грызутся, как собаки!», Он обычно отвечает: «Тогда
не живите с собаками». А что, в этом есть резон, неправда ли? Зачем позволять каждой
неудаче указывать вам, как низко вы пали?
Знайте, у вас есть ещё один шанс.
Спросите об этом у Петра. Только что он чувствовал, что пал ниже, чем тварь
ползущая, а в следующее мгновение он - кум королю. Даже ангелы хотели, чтобы этот
обезумевший от горя закидыватель сетей знал, что не всё кончено. Послание громкое
и ясное пришло из великолепного Тронного Зала, из уст божественного курьера:
«Пойдите и скажите Петру, что он вновь столкнётся с тяжёлым испытанием».
Те, кому это знакомо, говорят, что на самом деле Евангелие от Марка - это
расшифрованные заметки, записанные под диктовку мысли Петра. Если так, то это
Пётр включил в Писание эти слова! А если это действительно его слова, я могу легко
представить себе, как старому рыбаку приходилось смахивать слезу и глотать комок в
горле, доходя до этого места повествования.
34
Не каждый день даёт нам дополнительный шанс. Пётр, должно быть, знал это. В
следующий раз, увидев Иисуса, он был так возбуждЁн, что не стал раздеваться, а так и
прыгнул в холодную воду Галилейского моря. И ещё говорят, встречи с Иисусом было
вполне достаточно, чтобы заставить этого неотёсанного Галилеянина нести Евангелие, дающее ещё один шанс, вплоть до Рима, где его убили. Если вы когда-либо задавались
вопросом, что заставило человека добровольно принять смерть, будучи распятым
вниз головой, теперь вы это знаете.
Не каждый день можно встретить того, кто даст вам ещё один шанс - а ещё реже
того, кто будет давать вам этот шанс каждый день.
Петр нашёл в Иисусе и того, и другого.
Оставьте место для волшебства
Фома. Он не поддаётся простому обобщению.
Да, мы навесили на него ярлык. Кто-то когда-то в какой-то проповеди назвал его
«Неверующий Фома». Кличка пристала. И это правда, он действительно сомневался.
Но справедливо и то, что за этим стояло больше, чем сомнение. Его вопросы были не
от простого отсутствия веры - скорее от недостатка воображения. Лучше всего это
проявилось в истории воскрешения.
Например, давайте вспомним тот случай, когда Иисус со всем присущим Ему
ораторским мастерством говорил о доме, который Он приготовит для мира. И хотя
умение увидеть образ нелегко давалось Фоме, он очень старался. Так и видно, как на
его лице остаются одни глаза, когда он пытается представить себе белый дворец на
улице Святого Фомы. И в тот момент, когда Фома почти представил себе эту картину, Иисус делает такое допущение: «А куда Я иду, вы знаете и путь знаете». Фома моргает
раз, другой, глядит в озадаченные лица других, а потом разражается с искренним
апломбом: «Господи, мы не знаем, куда Ты идёшь; как же нам знать путь?»(30) Фома не
стесняется говорить то, что думает. Если вам что-то не понятно, так и скажите! Его
воображение обычно не шло дальше этого.
А потом настало время, когда Иисус сказал своим ученикам, что Он уйдёт, чтобы
побыть с Лазарем, хотя Лазарь уже умер и похоронен. Фома не мог понять, что имеет в
виду Иисус, но если Иисус желает вернуться туда, к тем евреям, которые однажды
пытались забросать Его камнями, то он, Фома, не позволит Ему предстать перед ними
одному. Поэтому он похлопал своё верное оружие и сказал: «Идём и мы, чтобы
умереть с Ним!»(31) Всю свою жизнь Фома провёл в ожидании Мессии, а теперь, когда
Мессия был здесь, Фома желал посвятить свою жизнь Ему. Маловато воображения, зато много преданности.
Возможно, именно эта особенность его характера объясняет, почему Фомы не
было в комнате Тайной Вечери, когда Иисус явился другим апостолам. Понимаете, мне
кажется, что Фома очень тяжело воспринял смерть Иисуса. И даже, не умея
достаточно точно понять все те метафоры, которые в своё время использовал Иисус, он всё же хотел идти с Ним до конца, и никогда не предполагал, что конец наступит так
35
внезапно и преждевременно. А в результате у Фомы осталось много вопросов без
ответа.
С одной стороны, весть о воскресении Иисуса казалась догматику Фоме слишком
притянутой за уши. Ограниченность творческого начала в Фоме оставляла мало места
для волшебного и удивительного. Кроме того, он не хотел вновь испытать боль
разочарования. Спасибо, одного было вполне достаточно. Всё же, с другой стороны, его верность заставляла желать чуда. И он хотел быть причастным к нему, пока была
хоть малейшая надежда.
В тот раз душевный разлад шёл от смятения, вызванного непоколебимой
преданностью и отсутствием воображения. Он был слишком честен по отношению к
жизни, чтобы быть легковерным, и всё же был слишком преданным Иисусу, чтобы быть
неверующим. В конце концов именно эта преданность без фантазий явилась причиной
знаменитого ныне условия: «Если не увижу на руках Его следа от гвоздей и не вложу
пальцев моих в место гвоздей, никогда не поверю». (32) Да, я догадываюсь, вы можете сказать, что он действительно сомневался. Но то не
было сомнением от неуверенности или неверия, напротив оно вырастало из не
желания поверить в невозможное или просто из страха вторично испытать боль.
Многие из нас поступают так же, неправда ли? В нашем мире бюджетов, долгосрочного планирования и компьютеров разве легко поверить в невероятное?
Разве мы не стремимся тщательно исследовать жизнь, усердно хмуря лоб и
осторожно пробуя землю ногой. Сегодня оставлять в душе хоть сколько-нибудь места
для волшебства не является признаком глубокого ума.
И вот мы, подобно Фоме, с трудом можем поверить, что Бог способен сделать то, что Он делает лучше всего: заменить смерть жизнью. Но в нашем небогатом
воображении теплится маленькая надежда, что невозможное свершится, но потом
мы, как и Фома, позволяем нашим мечтам пасть жертвой сомнений.
Мы совершаем ту же ошибку, что и Фома: мы забываем, что «невозможное» -
одно из любимых слов Бога.
Как обстоят дела у вас? Что с вашим воображением сегодня? Когда последний раз
вы позволяли своему воображению оторваться от логики? Когда последний раз оно
было невообразимым? Когда последний раз вы мечтали, что вся планета объединится
в мире и все верующие станут братьями? Когда последний раз вы осмелились
представить себе день, в котором каждый будет сыт и каждый народ будет жить
спокойно? Когда последний раз вы мечтали о том, что каждое существо на земле
услышит о Мессии? Много ли прошло времени с тех пор, как вы заявили, что Господь
делает «больше, чем мы просим или помышляем». (33) В случае с Фомой его логическое начало говорило «нет», и всё же он сказал, что
поверит, если сможет получить хотя бы малое доказательство. И Иисус, всегда такой
терпимый к нашим сомнениям, предоставил Фоме то, о чём тот просил. Он ещё раз
протянул навстречу ему Свои руки. О, как же удивлён был Фома. Он потрогал их
дважды, пал ниц и воскликнул: «Господь мой и Бог мой!» (34) Должно быть, Иисус, улыбнулся.
Он знал, что в случае с Фомой Он имел победившего сомнения. Так вот, каждый
раз, когда вы к верности добавите немножко воображения, перед вами предстанет
святой, т.е. тот, кто умрёт за веру. Взгляните на Фому. Легенда гласит, что он сел на
грузовое судно и отправился в Индию, где его убили, чтобы заставить прекратить
36
проповедовать о доме, приготовленном в мире, который настанет, и о друге, который
вернулся из страны мёртвых.
Свеча во тьме
Посмотрите, они похожи на друзей - тайных, - но тем не менее друзей. «Солдат, теперь можно снять Его. Я позабочусь о Нём».
Полуденное солнце высоко, а они молча стоят на холме. Сейчас здесь намного
тише, чем было утром. Толпа почти разошлась. Двое мошенников на крестах стонут, едва дыша, вот-вот умрут. Солдат прислоняет лестницу к центральному столбу, взбирается по ней и убирает кол, скрепляющий перекладину с вертикальной частью
