Очнулся Ренки от жуткой боли. — Видать карета подпрыгнула на кочке, и сильно приложила своим полом по шишке на многострадальном затылке. Голова страшно болела, подташнивало, а еще жутко хотелось опорожнить мочевой пузырь.
…Возможно, именно последнее обстоятельство и заставило Ренки действовать особенно энергично — предстать перед своими врагами с обмоченными штанам, для юного оу было горше смерти.
Увы, но в его обстоятельствах, возможностей и надежд у него было совсем немного. …Вернее — только одно. — Приобретенный еще в столице узкий кинжал, с заточенными как бритва лезвиями, спрятанный в специально сделанном в сапоге кармашке.
…Накануне — наводя красоту перед торжественным ужином у Одивии Ваксай — Ренки было подумал выложить его. Но потом — просто забыл сделать это — настолько незаметен и привычен стал для него этот клинок.
…Готор еще как-то смеялся, заметив привычку Ренки носить этот кинжал — что настоящему шпиону, без ножа в каблуке, и фальшивой бороды, появляться на публике просто неприлично.
И пусть Ренки, как обычно, покоробило от слова «шпион» с полюбившимся оружием он не расстался. Может — виною тому упрямство, а может — воспоминания о каторге. То ощущение безоружности, — постыдное и противоестественное для того, кому при рождении положили кинжал в колыбельку. Кинжал — ставший ему спутников все последующие годы.
Как однажды голодавший, набивает карманы хлебными корками, так Ренки, с тех пор немного помешался на оружии, и всегда стремился иметь под рукой какой-нибудь кусок острозаточенной стали. А лучше в сочетании с пистолетом, а еще лучше — мушкетом.
И вот — подвигав мышцами икры, пленник почувствовал что клинок все еще находится в сапоге, не найденный во время обысков.
Но потянувшись к сапогу — Ренки невольно застонал от боли в затекшем теле.
— Смотри-ка, очнулся! — Раздался голос в темноте кареты. — Может еще разок вдарить?
— На кой? — Ответил второй голос. — Хозяин велел доставить живьем. …Слышь ты там… пнул он лежащее в ногах тело. — Если не хочешь схлопотать — веди себя тихо!
В кои-то веки, Ренки последовал разумному совету, и сначала, потратил немного времени, чтобы шевеля пальцами, хоть немного вернуть кровь в связанные за спиной руки, потом начал возиться на полу пытаясь дотянуться до голенища сапога, для чего пришлось скрючиться и изогнуться, до хруста в позвоночнике и помутнения в глазах от боли, и вывернуть ногу под каким-то кошмарным углом. За эту возню он еще схлопотал пару пинков, но все же сумел нащупать рукоять вожделенного стилета. Вытащил, и в такт дорожной тряске, стал перепиливать волокна веревки.
Резать было жутко неудобно, но острый как бритва клинок — медленно, по ниточке, справлялся с задачей. И наконец пленник почувствовал что путы ослабли, и он может освободить руки.
…Не столько глазами сколько ушами и обонянием «осмотрел» карету. — В ней было два стража. — Один сидел на заднем сиденье, другой вольготно разлегся на переднем, а Ренки валялся между ними на полу. Еще немного повозившись и чуть-чуть развернувшись вдоль оси движения, Ренки на мгновение сжался подобно пружине, и распрямив обе ноги, воткнул их в пах одного из стражников — благо, тот сидел уж в больно удобной позе. — Помогли уроки Готора. Стражник скрючился издав болезненный стон, а пленник, освободив руку с зажатым в ней кинжалом, резко поднялся в сидячее положение, и ударил второго противника куда-то в бедро. Тот взревел разгневанным быком, но Ренки уже успел извернуться и вскочить на ноги, так что дальше было уже делом техники — кинжал вошел точно в горло, благодаря чему рев сменился сипением и бульканьем.
Однако это было только началом. — Первым делом — освободить рот от кляпа, чтобы не задохнуться в предстоящей драке. Затем — выхватив из ножен шпагу того кто сидел на переднем сидении — Ренки почти не глядя ткнул ею в окошко для переговоров с кучером, и почувствовал знакомое сопротивление разрезаемых мышц и костей.
Ударом ноги распахнуть дверцу, в которую уже ломился тот из подельников Ваара, что стоял на запятках кареты. Прыжок наружу… не слишком удачный — ноги о что-то запнулись — Перекат, выход в боевую стойку, и быстрое падение обратно. Над головой пронеслась пуля, и Ренки, фактически с четверенек прыгнул вперед на стрелка. Тот успел отскочить, и выхватить свою шпагу. …Это ему не сильно помогло. — Буквально на первой же серии, он получил сначала укол в плечо, а потом уже и добивающий в сердце.
Не веря самому себе, Ренки понял что — получилось! Внезапно в теле возникла какая-то слабость, голова закружилось, и победителя вырвало, чего с ним не случалось со времен первой его битвы. То ли так подействовало чудовищное напряжение последних часов, то ли удары по голове.
…Он еще стоял склонившись над обочиной, когда приобретенный рефлекс заставил его дернуться в сторону… Характерный скрежет пистолетного колеса о пирит, предупредил о выстреле. …Но увы — несколько поздновато — пуля задела левую руку в районе плеча, словно бы ударили хлыстом.
Преждевременно обрадовавшись победе — Ренки забыл про того охранника, которого он атаковал первым, ударом в пах. И теперь тот весьма жестоко попытался отомстить.
Преодолевая боль, наш герой бросился к карете, и едва увернулся от летящего ему в лоб пистолета.
— Я сдаюсь!!! — Раздалось оттуда. — Сударь, умоляю, только не убивайте!
— Медленно, выходи из кареты, спиной вперед. — Приказал Ренки, чувствуя как накатываются волны слабости. И когда из кареты показалась фигура охранника, со всей силы ударил его по затылку эфесом шпаги.
Потом пришлось мучительно сдирать с себе окончательно испоганенный мундир, и вспоминая уроки Готора и лекаря оу Мавиинга — осматривать рану, останавливать кровь и бинтовать руку разорванной сорочкой. — К счастью — пуля лишь содрала кожу и слегка задела мышцу. …Это было не смертельно, но болело просто кошмарно.
Потом, собственным поясом охранника, Ренки неловко связал теперь уже своего пленника, пока тот не очнулся…
— Что-то забыл! — Билось в голове у Ренки, словно бабочка о стекло… — Я что-то забыл…
Ну да, конечно же — отлить!
Глава 3
— И все-таки — ты редкостная вредина, Готор! — заявил Ренки, с удовольствием разваливаясь на тюфяке в палатке своего приятеля, и обводя глазами «помещение» в поисках штопора, чтобы открыть бутылку фааркоонского вина, которую держал в руке. — Отправил меня за тридевять земель, а сам тут развлекался. …И не возражай — я тут уже наслушался рассказов!
— Да всего-то и дел — отбили четыре вылазки. — Отмахнулся Готор, доставая из сундучка штопор и кружки. Правда кредонцев положили немало, а сами потеряли всего десяток. …Но ведь для того окопы и роются, чтобы иметь возможность относительно безнаказанно расстреливать атакующего их неприятеля. Просто тут, такая тактика еще не привычна, вот и кажется народу каким-то чудом, что у нас соотношение потерь даже круче чем один к двадцати. А если еще учитывать чуть ли не сотню пленных… На фоне нашей общей скуки, это и правда кажется большой победой. А в остальном — если копать землю под палящими лучами солнца, или на ощупь в темноте — ты считаешь развлечением, то да — я тут вовсю развлекался! Наливай!
— Извольте! — Тоном кабацкого служки ответил Ренки и заполнил чаши. — Я прихватил дюжину ящиков такого! — Продолжил он, чокнувшись с Готором и сделав глубокий глоток. — Еще взял дюжину ящиков похуже качеством, и шесть бочек для солдат. Ты доволен?
— А то, — радостно кивнул Готор — Будет что раздавать в качестве подарков. Тут, вино ценится повыше денег. Армейские интенданты, как обычно закупили такую мерзость и кислятину, что впору в ней гвозди растворять. …Кажется это политика армии, чтобы солдаты на войне не слишком напивались. …Только все равно напиваются, а потом дохнут от болезней желудка… Но я слышал, — ты отличился не только на закупках вина. …Риишлее прислал письмо, где расхваливает тебя в самых восторженных выражениях. Да еще и тонко намекает, что подробности ты привезешь с собой.
…И кстати — даже не подумай что я льщу, но ты и правда молодец — об экипажах и специальных тележках, я и не подумал. Решил что тут, в прибрежных краях, кто-нибудь да найдется.
— А, такие мелочи. — В свою очередь махнул рукой Ренки, однако зардевшись от удовольствия. — Когда Одивия Ваксай сказала что по Фааркоону шатается множество безработных моряков, потому что купцы боятся выйти в море из-за кредонских пиратов, разбушевавшихся больше обычного. И что эти моряки могут… что-то там делать с судами, вроде ремонта. Я смекнул, что кто-то же должен будет вести эти брандеры на кредонскую эскадру. А еще и тащить их от ближайшего порта, и собирать на месте. Вот и решил, нанять таких ребят прямо в Фааркооне и привезти с собой. — Благо — в средствах и возможностях, Риишлее нас почти не ограничил, так что я, с разрешения Военного Министра, зафрахтовал у дома Ваксай сразу три корабля! В одном — вез экипажи, верблюдов и специальные возки. …А возки кстати — это не моя заслуга — их придумала Одивия Ваксай, она же помогла и с подбором экипажей. Вынужден отдать ей должное — эта девица и впрямь очень смышленая, будто бы и не женщина вовсе.
