ему так удобно, то пусть.
— Скажи, почему ты сжёг приют? — потянулся он, будто разминая затёкшую спину.
— Мне показалось, что в нём завелись клопы, вот и помог с дезинфекцией, — ответил я, заставив его хмыкнуть.
— Попутно убив директора и воспитателей, так? — вновь спросил он, на что я промолчал и пожал плечами. — Хороший из тебя дезинсектор получился.
О-о-о, мужик… Сколько же всего ты ещё не знаешь.
Пройдя обратно к своему столу, Алексей сел на место, заставив кожаное кресло издать мерзкий скрип, а затем взял одну из папок и положил передо мной.
— Ознакомься, может будет интересно, — услышал я его голос и увидел кивок в сторону документа.
Что он задумал?
Поставив кружку практически допитого чая на стол, я взял в руки папку и открыл её, увидев фотографии, графики, сводки и заметки.
В ней был описан приют носящий название «Отчий Дом». А фотографии показывали наглядный пример торговли детьми, которые потом разумеется пропадали. На графиках же указывались счета директора этого приюта, где цифры достигали действительно неплохих высот.
— Они продают детей на органы, — серьезно проговорил Алексей, внимательно наблюдая за мной. — Директор, воспитатели, охрана приюта и полиция. Все на кормушке от этого, — набрал он воздух в лёгкие и прошипел сквозь зубы, — бизнеса.
— Зачем ты показал мне это? — спросил я, не отрывая глаз от фотографий.
— Потому что я видел, как дети тянулись к тебе, — ответил он, поставив локти на стол и сведя ладони в замок. — Они видели в тебе защиту и того, кто готов спасти их.
— И? — поднял я свои полные холода синие глаза, посмотрев на Алексея и заставив его слегка сбледнуть.
— Знаешь, Виктор, — вздохнул он, покачав головой. — Я не святой и мои руки по локоть в грязи… Но дети… Они не заслуживают подобного.
— Ближе к делу, Алексей, — продолжал я смотреть на него, уже понимая к чему он ведёт этот разговор.
— Я хочу, чтобы ты помог мне, — посмотрел он мне в глаза, с трудом пытаясь удержать взгляд и не отвести его.
Сильный ты мужик, Алексей, раз решил взглянуть в глаза Жнеца, теряющего терпение.
Теперь я понял, к чему были все его ухмылки, когда мы встретились в приюте, а затем и здесь, на базе. Он понял, что может использовать этот рычаг давления, чтобы я помогал ему.
— У тебя целая военная база, — заставил я его поморщится. — Зачем тебе я?
— Эти люди служат мне, но верность их принадлежит моему отцу. И к тому же, здесь их семьи и я не хочу, чтобы кто-то из них пострадал.
— И поэтому, ты пытаешь уговорить ребёнка убивать для тебя злодеев? — приподнял я бровь, а Алексей возмущённо набрал воздух в лёгкие.
— Да как ты можешь говорить такое?! — повысил он голос, нахохлившись, будто воробей. — Тебе и надо то, приехать со мной и дождаться, пока мы выведем всех детей, а потом сжечь здание!
— Ещё лучше, — улыбнулся я. — Ты хочешь, чтобы я стал поджигателем, действующим по твоей указке.
Расширив глаза и открыв рот от моих слов, Алексей резко сжал челюсть и вытянул в мою сторону свои мощные руки, постепенно сжимая кулаки и проговаривая:
— Повезло тебе, что ты ребёнок! Очень умный ребёнок!
— На том и стоим, — кивнул я, поднимаясь с места, закрывая папку и кладя её на стол. — Спасибо за чай. Надеюсь, машина всё ещё ждет меня?
Услышав мой вопрос, Алексей тяжело вздохнул и, покачав головой, закрыл глаза. Я чувствовал, что задел его своим ответом, который оказался не таким, как он рассчитывал. Но, одно дело помочь тем детям, которые жили в аду, через который прошёл я… А другое незнакомым.
Эгоистично? Да. Лицемерно? Возможно. Могу ли я помочь? Могу, но не буду. Его битва и война — не мои. И мне нужно думать о других вещах.
— Машина у КПП, — спокойно произнес он, открыв глаза и посмотрев на меня взглядом, в котором преобладали разочарование и… Сожаление?
— Благодарю, — кивнул я, походя к двери и открывая её.
И только я это сделал, передо мной оказалась та самая девочка, которую я привёз на руках в это место. Вместо сарафана на ней была надеты лёгкая курточка и штанишки с ботинками. Её волосы, что ранее намокли от дождя, сейчас были расчёсаны и убраны.
Что она забыла здесь?
Подняв взгляд, я увидел позади этой девочки какую-то женщину, которая с улыбкой наблюдала за мной, а после, кивнула в знак приветствия.
— Вить… Я это… — тихо позвала меня эта девочка, имя которой я признаться честно, забыл.
Сейчас она прятала взгляд в пол и мялась, но буквально через секунду её неуверенность пропала и она протянула мне сложенный листочек, который прятала в ладошках.
Ничего не понимая, я взял листок в руку, а малышка сразу же сорвалась с места, спрятавшись за женщину и засмущавшись.
— Спасибо… — вновь услышал я её тихий голос.
Посмотрев сначала на неё, а затем на листок в своей руке, я развернул его и увидел рисунок.
Он был корявым и выглядел слишком броско, но я понимал, что она нарисовала его, вложив все свои чувства.
На нём было отображено горящее здание, дождь и юноша, державший на руках маленькую девочку в сарафане.
Сжав пальцами лист бумаги, я вдруг ощутил некую пустоту, которая тянулась за мной спустя все прожитые жизни… Ведь последний раз для меня рисовала моя дочь Юля.
«Папа, смотри! Это я тебя нарисовала! Красиво?! Ну, скажи! Скажи же!» — вспомнил я её лучезарную улыбку и горящие жизнью синие глаза.
Она бы сейчас была примерно того же возраста, что и эта девочка.
Почувствовав небольшую влагу в левом глазу и щеке, я отпустил одной рукой лист и стёр одинокую слезу пальцем, а затем посмотрел на малышку.
— Где и когда? — спросил я спустя пару секунду, повернув голову к сидящему в кабинете Алексею.
— Я свяжусь с тобой, — ухмыльнулся он, как-то по тёплому, так обычно делают либо отцы, либо старшие братья.
Кивнув, я аккуратно сложил листок, убрав его в карман кофты, а затем подошёл к девочке и, потрепав её по волосам, пошёл на выход из штаба.
Сейчас мне нужно было побыть одному и собраться с мыслями. И лучше всего это делается дома, которым на тот момент для меня являлась небольшая хижина в бедном квартале.
Выйдя из штаба и пройдя КПП, я сел в машину, за рулём которой находился тощий и длинноволосый азиат.
Японец? А впрочем всё равно.
— ДК Капотня, доставьте меня туда, пожалуйста, —
