Наша бурная жестикуляция привлекает внимание. Я старательно делаю публике извиняющуюся морду. Аким, не обращая внимания на окружающих, пытается повторить мой жест. Поднимает, шепчет себе под нос "а пошли они все на...". Махнуть - не может. Свободы не хватает. Внутренней. Повторяет. Никак.
-- Не получается? Не беда. Тебе по жизни ещё многих... Мда... Ты как домой вернёшься - вели зеркало принести да потренируйся. Очень полезный навык. Пойдём, Аким, наша очередь.
И правда, бирюч орёт:
-- Сотник! Аким! Рябина! Из Елно! С ублюдком! Иваном!
Подходим, кланяемся. Несколько не дотягиваем. Не дотягиваем поклон ни по глубине, ни по длительности. Аким - от вздрюченности, я... - а я что, не человек? Князь Роман Ростиславович, по прозвищу Благочестник, смотрит... милостиво. Вы кариес, геморрой и мигрень - с гастритом смешивать в одном флаконе не пробовали? А потом - залпом... Взгляд будет... княжеский.
-- Рад видеть тебя, Аким, в добром здравии...
А уж мы-то как рады... всеми фибрами и рёбрами, телодвижениями и мордовыражениями, припаданиями и придыханиями...
-- Сынка в службу привёл? Это хорошо. И куда ж охота тебе отпрыска определить? Не решил ещё? Аль к стрельцам по старой памяти?
Аким переваривает княжескую милость: предоставлена свобода выбора места несения службы. Воспоминания молодости... Но мне интереснее убраться так, чтобы не отсвечивать. В погреб какой-нибудь...
-- Дозволь, твоя княжеская милость, к оружничему, к Гавриле.
Благочестник чуть морщится - лезу "поперёд батьки в пекло". Наверняка он помнит мои... выверты. И с цацками княжны-сестрицы, и с "частицей креста животворящего"... Видеть - видел, но обращать "их высокое, светло-княжеское" внимание на сопляка... И не надо - задвинут в оружейку, маячить на глазах не буду, лишнего не болтану. А нужен буду - он меня и из-под земли...
-- Ну и ладно, быть посему.
Мы были предпоследними. Так что вскорости удостоились высокой чести услышать речь напутственную, светло-княжескую. Что хорошо: вставать не надо - гос.гимнов здесь пока не поют.
Князь коротенько, в двух словах, обрисовал особенности текущего политического момента:
-- ... и возблагодарим же господа нашего, коий попустил нам житиё спокойное, мирное, великими трудами отца моего, Великого Князя Киевского и всея Русскыя земля государя, Ростислава свет Мстиславовича, женившего ныне брата меньшего мово Рюрика на дочке хана половецкого Берука, от чего установился добрый мир и согласие промежду Русью нашей православной, богоспасаемой и дикарями степными дикими поганскими...
-- ...но не дремлют злыдни-вороги! Точат-грызут они основы, столпы и устои... А посему надлежит с особым тщанием, прилежанием и смирением исполнять, следовать и блюсть...
Тут Благочестник несколько оживился, помановение дланью стало происходить чаще, в его посадке на троне появился намёк если не на величие, то, хотя бы, на наличие - на наличие позвоночника. Быстренько проскочив по теме: "Постоим за Землю Русскую, за Веру Православную", он почему-то, не продолжил: "за Надежду, за Любовь..." и за других девочек, а погнал кусками из Иоанна Златоуста:
"Ошибается тот, кто считает, что пост лишь в воздержании от пищи. Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гнева, укрощение похотей, прекращение клеветы, лжи и клятвопреступления".
А в остальные дни, как я понимаю тёзку-златоуста, всё это - можно.
Приводимые князем примеры, как библейские, так и из личного опыта - были красочны и познавательны. Некоторые случаи "укрощения похотей"... и "обуздания языка"... А совместить? - Нужно будет попробовать.
"Твои бы слова да богу в уши" - исконно-посконное русское пожелание. Глубоко задушевное стремление Смоленского князя Романа - "жрать не дам никому!" - попало-таки в надлежащие ушные раковины. Не в боговы, конечно, но через три года, в 1166 году, Лука Хрисоверг, Патриарх Константинопольский, установит продолжительность Рождественского поста - в 40 дней. Взамен более древней семидневки.
Ещё в глубоко застойные времена я понял, что парторг-говорун - большое счастье. В 21 веке навык полезного высиживания на бессмысленных собраниях молодёжью уже утрачен. А вот при комуняках... Навязанная необходимость неподвижности с умным видом - просто заставляла повторять таблицу интегралов или неправильных глаголов. Главное - чтобы докладчик был дураком. Тогда - не отвлекает. А то скажет вдруг что-нибудь интересное...
Наконец, Благочестник, само-умилился своей проповеди, умилостивился и, с искренним чувством, от всей души, пожелал нам всем доброй службы. На ниве служения себе, любимому.
Жаль мужичка - попик из него неплохой бы вышел. Душевный. Прихожане бы его любили и щедро жертвовали. А вот корзно княжеское... Не на своём месте мужик оказался. А куда деваться? - Должность предопределена от рождения. Бедненький...
"Веник", почти беззвучно, после прежнего рёва, изобразил рокот судового двигателя на холостом ходу, Мончук резвенько прометнулся туда-сюда по зале. Просто от полноты чувств. Помаячил своим... "гусиным помётом" в дверях, и семеро оболдуев Рождественского набора 1163 года от РХ оторвались от отцов, дедов и... и прочих предков и родственников и устремились в государственную службу.
На государственной службе нас сразу поглотила тьма. С первых же шагов. Тьма неосвещённых сеней княжеского терема. Как у негра в... Нет, преувеличиваю - где-то впереди, в отсветах каких-то щелей, неясно мелькал "гусиный помёт" второго ясельничего.
Факеншит! Да как же они по этим лесенкам в темноте... Ступеньки, мать... высокие... перил нет... сщас как я с отсюда... Не успел - впереди кто-то уже... "Первый - пошёл". И - без парашюта. Судя по выражениям - недалеко. А вот и второй "непарашютист". Прямо мне на спину. Ты... девица вольного поведения...!
-- Малой, может ты со спины моей слезешь?
-- Эг... Я... Зацепился. А тама... Да.
Высыпаемся во двор. После темноты княжьего терема сероватый зимний день - ослепляет. Все мокрые, потные. На морозе остынем.
Не-а. Мончук - не просто суетливый, он ещё и резвый. Второй ясельничий, дрожа на морозе в одном своём "помётном" кафтане, устремляется рысцой. Мы, подхватив полы длинных шуб, за ним.
Добежали до... хоромы какие-то двухэтажные, барачного типа. Мончук машет ручкой: подождите здесь, сам взбегает на крыльцо и исчезает внутри. На гульбище - крытом помосте вокруг второго этажа, стоят двое парней, чуть постарше нас. Один демонстративно громко, чтобы было слышно, спрашивает другого:
-- Что за бараны?
-- Прыщи новые повылезли.
Оба радостно ржут. Вспоминаю разговоры между Акимом и Яковом. "Янычары", выросшие в дружине, называют таких как мы - "прыщами". Это от - "отпрыски". Типа: достойный отпрыск от славного древа благородного рода...
А мы их должны называть "репники". Не путать с "гопники"!
Прозвание не от репейника или репы, а от "репица" - хвостового отростка позвоночника у лошадей, например, покрытого шерстью. Типа: всегда в дерьме. Они должны обижаться.
Глава 292
Проверить? - Не буду. Моё дело - затихнуть и осмотреться. Не дают. Один из нашей семёрки, внимательно оглядев меня, спрашивает с наглой улыбкой:
-- Чего, нищего на паперти раздел?
Кажется, я перестарался со своим упорством в простоте и удобстве одежды. На мне овчинный тулуп, заячья шапка, валяные сапоги. Остальные - в шубах. И крытых, и мехом наружу. Есть пара бобровых шапок, есть лисьи, сапоги изукрашенные, кушаки цветные. Дресс-код... Детка, мы не на танцульках. А пошли бы вы все...
Очередной недозревший "павиан" лезет в "предводители дворянства". Морду ему бить? Я же так не хотел отсвечивать... Вежливо почти соглашаюсь:
-- Не, не раздел - поменялся.
-- Оно и видно: боярский сын, а одет по-смердячему.
Окружение дружно подхихикивает. Мне - плевать. Но "лицо терять"... вредно.
-- Люди говорят: встречают по одёжке. Слышал?
-- Ну.
-- Чего "ну"? Повстречались? Теперь давай расставаться. Бай-бай, бэби.
Какой у меня вежливый посыл получился! Американизмы роли не играют - смысл понятен по интонации.
Я отворачиваюсь от собеседника и краем глаза вижу, как уверенная улыбка на его лице сменяется растерянностью. И переходит в озлобление.
Тоска-а-а-а! Как мне это всё... остонадоело! Эти однообразные подростковые игры в "царя горы"... Самоутверждение микро-самцов, "петушиные бои"...
Я - единственный в этом мире, кто делает перл-аш, кто построил паровой молот, кто воспроизвёл блочный лук... У меня - степные ханы, немецкий масон, русская богиня смерти - в подсобниках... А какой-то прыщеватый гонористый абориген... со своим идиотским "вятшизмом"... "гармонист недоигранный"...
Так всё-таки - в морду?
Сверху, с гульбища доносится громкий рёгот парней. Дружинные отроки... К ним ещё парочка подошла, и они теперь в четыре рыла "рвут животики" над какими-то своими шутками по нашему поводу, над проявлением своего провинциально-подросткового, извините за туманность аллегории - юмора... И вот с этими... хомнутыми сапиенсами мне предстоит провести всю свою вторую жизнь?! Да ещё и рвать себя за-ради прогресса?! Для них? Чтобы вот таких - побольше выживало?!
