Человечество, как же ты мне не нравишься... Хаям прав:
"Один Телец висит высоко в небесах,
Другой своим хребтом поддерживает прах.
А меж обоими тельцами, - поглядите, -
Какое множество ослов пасет аллах!".
С крыльца скатывается Мончук:
-- Давай-давай, скоренько!
Мы снова бежим трусцой за дедком в "помётном" кафтане. Я в эту часть Княжьего Городища ещё не попадал. А народу-то на княжьем дворе живёт... тысяч несколько. Понятно, почему многие княжеские резиденции, тот же Смоленск или Ростов, начиная свою историю как одиночные укреплённые усадьбы, довольно быстро разворачиваются в настоящие города.
У Смоленского князя дружина сотен в пять-шесть гридней. К ним - отроки, конюхи, мастера, кухарки, прачки... Понятно, что здесь не вся дружина: часть, наверняка, на рубежах, в других городах... Но, кроме "силовиков", здесь живёт ещё куча гражданских: писари, ярыжки, мятельники, вестовые, слуги - теремные и дворовые... и к ним снова - мастера, отроки, кухарки, прачки...
Место нашей постоянной дислокации... Факеншит! Да у нас в таких бараках... Спокойно, Ванюша. Твоё мнение по поводу как там "у вас" - здесь никому не интересно. Здесь на всё "воля господня". С примесью "воли государевой".
Довольно длинный, метров 20, низенький барак. Крыша... из того, что видно под снеговой шапкой - щепой крыта. В середине стены - дверь с крыльцом в одну ступеньку. Дверь на петлях. Петли ременные, разные, обтрёпанные.
Чем всякой хренью типа поста заниматься - лучше бы он у себя в хозяйстве порядок навёл. "Он" - Благочестник. Никто не слыхал? - И слава богу. Топаем как все, не отсвечиваем.
Факеншит! Да как же можно не выделяться, когда...
Здоровый я вырос. Длинный. Или правильнее - продолговатый? Моей продолговатости - только ещё один в команде, остальные - мелкие. А проёмы дверные тут... как и вообще на Руси принято: входя - поклонись. Недопоклонился.
-- Гы-гы-гы... Слышь, длинный, мозгов-то последних не расплескал?
-- Есть маленько. Однако ж поболе твоих осталось.
Ну чего этот придурок ко мне привязался? Я ж никого не трогаю! Хотя понятно: нарождающийся бабуинизм не допускает свободы личности в стае, требует обязательного выделения "омеги", "мальчика для биться". "Единение в оплёвывании" - укрепляет коллектив. "Ублюдок" в кругу "высокородных и сиятельных"... - вполне подходяще.
Одна проблема: я на эту роль не подряжался. Зря он так рискует - меня ж ещё и от собственной скуки корёжит:
"Звенит высокая тоска,
Неизъяснимая словами.
Я окружён здесь дураками -
Найдётся цель для кулака".
Спокойно, Ванюша. Не отсвечивать.
Помещение... как всегда - темно и низко. Ещё и холодно - не топлено. Мончук машет рукой в парня, скукожившегося у холодной печки:
-- Се - Красимил. Он у вас будет пестуном. Всё расскажет, покажет, приглядит и посоветует. Слушаться его как отца родного! Всё - я побёг, делов... невпроворот.
"Красимил" это от - "милый красавец"? Тогда понимаю местных дам, которым, по "Церковному Уставу", дают до семи лет за связь с иностранцами. Да и то, говорят, не помогает.
Хотя... Критерии тут... Парень на пару лет старше, здоровый. Точнее - больной. Но - длинный. И - толстый. Как-то... одутловато. Белый, мучнистый цвет лица. Сердечник? Или язва желудка? Не туберкулёзник - худобы нет. Белый, толстый, высокий... по здешним понятиям - точно красавец.
-- Ты и ты...
-- А можно и я, дяденька?
Ну на хрена я постоянно древние анекдоты про пионеров вспоминаю?! Ведь всё равно - правильного ответа не будет.
Что пестун наш бородатого анекдота не знает - не показатель. Хуже другое: шестое чувство - чувство юмора отсутствует. - Ну и что? Бывают же инвалиды: слепые, глухие, не нюхающие... А вот что клинит в диалоге...
"Полез за словом в карман" - русское народное. Но - более позднее: здесь карманов на одежде пока нет. Вот он туда и полез.
-- А... ну... ты?... эта... да... тама эта... дров принесите.
-- А взять где?
Глуповат - опять клинит. Он что: предполагал, что мы знаем, где тут наша поленница?
Те, из моих современников, кто застал ещё дровяное отопление в коммунальных домах, представляет себе насколько это занятие - сходить за дровами - увлекательно. Особенно, когда тащишь дровишки из чужой поленницы.
Княжье Подворье - целый микрорайон коммуналок. Схлопотать по сопаткам? За пару полешек?
Красимил объясняет. Лучше бы он этого не делал. Проблемы с ориентацией: говорит - "направо", показывает - "налево". Проблемы с речью:
-- тама... эта... ну тама!... она самая...
Ладно, примету назвал: у торца "нашей" поленницы две жерди в землю вбиты, верёвкой накрест связаны.
Топаем вдвоём за дровами. Напарник... ну естественно - Добробуд! Это судьба... Парень насторожено косится. Пытается сделать злобно-пренебрежительное выражение лица на морде.
Сейчас будет "честь предков" отстаивать. Выступать по теме: "а вот мой папенька - хороший!". Вот чтобы я возражал! Но он же продолжит: "а твой - дерьмо". И тут мне придётся физкультурно вбивать в него "дружбу народов". Вбивать - "в бубен". Или правильнее - "в торец"?
Собственно говоря, именно здесь и проходит граница между патриотизмом и национализмом.
"Я люблю тебя, Россия" - патриот. Закономерно, справедливо, обоснованно...
Увы, "от любви до ненависти - один шаг" - международная любовная мудрость.
Куча народу, не промыв глаз и ушей, этот шажок делают и спросонок орут: "А вы все - падонки!".
Избыточно обобщающее утверждение. Пошла пропаганда розни. Этнической, конфессиональной... Здесь - родовой. "Слава Колупаям!" - допустимо, "Геть клята Рябина с ридной Колупаевщины!" - наказуемо.
Может, ему профилактически морду набить? Пока он ещё акустику загрязнять не начал? Сразу поленцем по темечку для скорости? А то - холодно. Эти подростково-собачьи прелюдии... В форме облаивания, обрыкивания и обвизгивания...
Я так и не нашёл пары связанных жердей чтобы торчали у торца поленницы. Просто выбрал приглянувшуюся, забрался на штабель дров и уже подкидывал на руке подходящее "воспитательное" поленце, когда из-за угла штабеля вывернулся седобородый хрыч. В продранном тулупе, свороченным на ухо малахае и с железной клюкой.
Ага, сторож прибежал. Как это мне знакомо, как оно мне всё надоело, за восемь веков - ничего не изменилось... Не изменится. От дня нынешнего до века грядущего. Но попытаться нужно, прямо сейчас:
"Сегодня самый лучший день,
Пестреют флаги над полками.
Сегодня самый лучший день.
Сегодня битва с дураками".
Сторож орёт, заводя себя всё более громким визгом, всё более сильными выражениями. Машет клюкой на Добробуда. Тот, с охапкой поленьев у груди, испугано отступает, запинается, грохается на задницу в снег. Сторож вскидывает клюку. Бить, наверное, не будет. Если будет - не сильно. Так только, "для науки".
Ну что за страна?! Ну что за народ?! Безудержное служебное рвение. "Бдеть, переть, не пущать". А посмотреть? А подумать? Ведь по этому Колупаевичу видно - парнишка не из простых, на дровяного воришку... - не типичен. Просто спросить - нельзя? Теперь вот прыгать придётся.
"Пусть болит мая травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты...".
Спрыгиваю у сторожа за спиной. Тот разворачивается как есть: клюка - поднята, глаза - вылуплены, борода - заплёвана, речи - матерные. Укладываю поленце на ладонь левой, левую - к его лицу. Толчком правой пропихиваю поленце по ладони левой - к его носу.
-- А-ах!
И - сел. На Добробуда. Тот... визжит, пищит и поленьями гремит. Не прекращая звучания, переходит к движению: выворачивается, выскабливается из-под сторожа, подымается. Медленный парнишка. Но цепкий - дровишки так и не отпустил.
-- Дядя, мы - новые княжие прыщи. Все обиды - ко второму ясельничему Мончуку. А ты кто?
-- Я? Я... эта... Я княжий слуга! Я самого светлого князя...!
-- Цыц. Вот он (тыкаю пальцем в Добробуда) - боярский сын. Сын столбового боярина из славного града Пропойска. Ты ему только что слов разных наговорил. Про его матушку, про батюшку и про прочую высоко-боярскую родню. Знаешь сколько, по нынешним временам, стоит так поругаться? По "Уставу Церковному"? А нынче ещё и пост. Иван Златоуст сказал, а князь Роман подтвердил: "Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гнева...". А ты на боярича со злом, да с необузданным языком... Прикидываешь, какого размера на твоей спине "отложение гнева" произойдёт?
-- Не... Дык... чего ж... я ж... И чего?
Вменяем и конструктивен - можно не бить.
-- Вставай, отнесём дрова - печь в гриднице протопить надо.
Набираем дров, топаем в казарму. По ходу выясняется, что дядя - не только дровяной сторож, но и истопник. Смысл... Вполне наш, исконно-посконный: "Кто что охраняет, тот то и имеет". Кончатся дрова, топить нечем станет - истопнику бяку сделают. Вот он и сторожит... "исходное сырьё для актуализации своих трудовых навыков". Топит он печи в шести помещениях, а клюка у него - не клюка, а здоровенная кочерга. Бить всяких татей и охальников - удобно, а вот таскать с места на место...
