— Ну и мы, братец, покудова Бог грехи терпит, живем помаленьку.
Посадила его попадья за стол, наставила перед ним разных закусок, яичницу и водки, и ну угощать:
— Кушай, любезный братец!
Начали они все трое есть, пить и веселиться до самой ночи, а как стало темно, постлала попадья постель и говорит попу:
— Мы с братцем вот здесь ляжем да поговорим про наших родителей: кто жив и кто помер, а ты, батька, ложись один на казенке али на полатях.
Вот полегли спать; бурлак взлез на попадью и начал ее попирать своим х…ищем так, что она не утерпела — на всю избу завизжала. Поп услыхал и спрашивает:
— Что там такое?
— Эх, батька, ты не знаешь моего горя: мой отец помер.
— Ну, царство ему небесное, — сказал поп и перекрестился.
А попадья опять не выдержала да в другой раз еще пуще того завизжала. Поп опять спрашивает:
— О чем еще плачешь?
— Эх, батька, вить и мать-то моя померла!
— Царство ей небесное! Со святыми упокой!
Так-то вся ночь у них и прошла.
Поутру бурлак стал домой собираться, а попадья ну его угощать на прощанье и вином-то, и пирогами, так и суетится около него:
— Ну, братец любезный! Коли опять будешь в этой стороне, завсегда к нам заходи!
А поп вторит:
— Не обходи нас; мы тебе всегда рады!
Попрощался с ними бурлак, попадья вызвалась провожать братца, а за ней и поп пошел. Идут да разговаривают; вот уже и поле. Попадья говорит попу:
— Воротись-ка, батька, домой, что тебе идти, я и одна теперича провожу братца.
Поп воротился; прошел шагов с тридцать, остановился и глядит: далеко ль они ушли?
А бурлак тем временем повалил матку на пригорок, взлез на нее и ну отжаривать на прощанье; а чтобы ловчей надуть попа, надел ей на правую ногу свою шапку и велел задрать ногу-то кверху. Вот еб… ее, а попадья то и дело ногой да шапкой качает. Поп стоит да смотрит. «Вишь, — говорит сам себе, — какой родственный человек-то: далеко ушел, а все кланяется да шапкой мне махает!» Взял да скинул с себя шапку и давай кланяться: «Прощай, шурин, прощай!»
Отвалял бурлак попадью, да так ее утешил, что три дня под подол заглядывала; догоняет она попа, а сама с радости песни поет. «Сколько лет с ней живу, — сказал поп, — а доселева не слыхал от нее песен!»
— Ну, батька, — говорит попадья, — проводила я братца любезного, придется ли еще повидаться с ним в другой раз!
— Бог не без милости! Авось придет!
Жил-был поп. Нанял себе работника, привел его домой:
— Ну, работник, служи хорошенько, я тебя не оставлю.
Пожил работник с неделю, настал сенокос.
— Ну, свет! — говорит поп, — Бог даст, переночуем благополучно, дождемся утра и пойдем завтра косить сено.
— Хорошо, батюшка!
Дождались они утра, встали рано. Поп и говорит попадье:
— Давай-ка нам, матка, завтракать, мы пойдем на поле косить сено.
Попадья собрала на стол. Сели они вдвоем и позавтракали порядком. Поп говорит работнику:
— Давай, свет, мы и пообедаем за один раз и будем косить до самого полдника без роздыху.
— Как вам угодно, батюшка, пожалуй, пообедаем.
— Подавай, матка, на стол обедать, — приказал поп жене.
Она подала им и обедать. Они по ложке, подругой хлебнули — и сыты. Поп говорит работнику:
— Давай, свет, за одним столом и пополуднуем и будем косить до самого ужина.
— Как вам угодно, батюшка, полудновать, так полудновать.
Попадья подала ка стол полдник. Они опять хлебнули по ложке, по другой — и сыты.
— Заравно, свет, — говорит поп работнику, — давай заодно и поужинаем и заночуем на поле. Завтра раньше ка работу поспеем.
— Давай, батюшка.
Попадья подала им ужинать. Они хлебнули раз-два и встали из-за стола. Работник схватил свой армяк и собирается вон.
— Куда ты, свет? — спрашивает поп.
— Как куда? Сами вы, батюшка, знаете, что после ужина надо спать ложиться.
Пошел в сарай и проспал до света. С тех пор перестал поп угощать работника за один раз завтраком, обедом, полдником и ужином.
В некотором селе жил-был поп, великий охотник до молодых баб: как только увидит, бывало, в окно, что мимо двора его идет молодка, сейчас высунет голову и заржет по-жеребячьи. В том же селе жил один мужик, у которого жена была оченно хороша собой. И ходила она каждый день за водою мимо поповского двора; а поп только усмотрит ее — сейчас высунет в окно голову и заржет! Вот баба пришла домой и спрашивает у мужика:
— Муженек! скажи, пожалуй, отчего это: иду я за водой мимо попова двора, а поп на всю улицу ржет по-жеребячьи!
— Эх, дура баба! Это он тебя любить хочет! А ты смотри, как пойдешь за водой и станет поп ржать по-жеребячьи: иго-го — ты ему и сама заржи тонким голосом: иги-ги! Он к тебе сейчас выскочит и попросится ночевать с тобой; ты его и замани; вот мы попа-то и обработаем; пусть не ржет по-жеребячьи!
Взяла баба ведра и пошла за водой. Поп увидал ее из окошка и заржал ка всю улицу: иго-го! иго-го! А баба в ответ ему заржала: иги-ги! иги-ги! Поп вскочил, надел подрясник, выбежал из избы и к бабе:
— Что, Марьюшка! Нельзя ли того?..
— Можно, батька! Вот муж сбирается в город ка ярмарку, только лошадей нигде не добудет.
— Ты давно б сказала! Присылай его ко мне — я дам свою пару лошадей и с повозкой: пусть себе едет!
Воротилась баба домой и говорит мужу: так и так, бери у попа лошадей. Мужик сейчас собрался и прямо к попу, а поп давно его ждет.
— Сделайте милость, батюшка, дайте пару лошадок на ярмарку съездить.
— Изволь, изволь, свет.
Запряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и говорит жене:
— Ну, хозяйка! Я выйду за деревню, постою немножко, да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять, а как я ворочусь да постучу в ворота, он испугается и станет спрашивать: где бы спрятаться? Ты и спрячь его в этот сундук, что с голлан(д)ской сажей стоит; слышь?
— Ладно!
Сел мужик в повозку и поехал за деревню; поп увидал и сейчас бросился к бабе:
— Здравствуй, Марьюшка!
— Здравствуй, батюшка! Теперь нам своя воля — погуляем! Садись-ка за стол да выпей водочки.
Поп выпил рюмочку, и не терпится ему; поскидал с себя рясу, и сапоги, и портки — собирается на постель ложиться; вдруг как застучит у ворот. Поп испугался и спрашивает:
— Кто это, Марьюшка, стучится?
— Ах, батька! Ведь это мой муж домой приехал, кажись, что-то позабыл!
— Куда же мне-то, свет, спрятаться?
— А вот порожний сундук стоит в углу, полезай туда!
Поп полез в сундук и прямо попал в сажу; улегся там, еле дышит; баба сейчас закрыла его крышкой и заперла на замок. Вошел мужик в избу. Жена и спрашивает:
— Что воротился?
— Да позабыл захватить сундук с сажею; авось на ярмарке-то купят! Пособи-ка на повозку снести.
Подняли они вдвоем сундук с попом и потащили из избы.
— Отчего он такой тяжелый? — говорит хозяин. — Кажись, совсем порожний, а тяжел!
А сам тащит-тащит, да нарочно об стену или об дверь и стукнет; поп катается в сундуке и думает: «Ну, попал в добрый капкан!» Втащили на повозку; мужик сел на сундук и поехал на поповых лошадях в город; выехал ка дорогу, как стал кнутом помахивать да коней постегивать — помчались они во весь дух! Вот едет ему навстречу барин и говорит лакею:
— Поди, останови этого мужика да спроси, куда так шибко гонит?
Лакей подбежал и кричит:
— Эй, мужичок! Постой! Постой!
Мужик остановился.
— Барин велел спросить, что так шибко гонишь?
— Да чертей ловлю, оттого шибко и гоню.
— Что ж, мужичок, поймал хоть одного?
— Одного-то поймал, а за другим гнался, да вот ты помешал! Теперь за ним не угонишься.
Лакей рассказал про то барину: так и так, одного черта мужик поймал! Барин сейчас к мужику:
— Покажи, братец, мне черта; я сроду их не видывал!
— Дашь, барин, сто рублей — покажу.
— Хорошо, — сказал барин.
Взял мужик с барина сто рублей. Открыл сундук и показывает, а в сундуке сидит поп весь избитый да вымазанный в саже, с растрепанными патлами!
— Ах, какой страшной! — сказал барин. — Как есть черт! Волосы длинные, рожа черная, глаза так и выпучил!
Потом мужик запер своего черта и опять поскакал в город. Приехал ка площадь, где была ярмарка, и остановился.
— Что, мужик, продаешь? — спрашивают его.
— Черта, — отвечает он.
— А что просишь?
— Тысячу рублев.
— А меньше как?
— Нечего меньше! Одно слово — тысячу рублев.
Тут собралось около мужика столько народу, что яблоку упасть негде! Пришли двое богатых купцов, протолкались кое-как к повозке:
— Мужик, продай черта!
— Купите.
— Ну, что цена будет?
— Тысяча рублев, да и то за одного черта — без сундука; сундук-то мне нужен: коли еще поймаю черта, чтоб было куда посадить.
