- Фнусек мой в Дйогобыцях сифет... - издали начал дед, но Селена итак всё поняла, и уже раздумывала на кой ей сдался этот дедуган в походе?! Но доброе женское сердце не позволило оставить несчастного в глуши на съедение хищникам.
"Раз уж у него есть родственники, отвезу, пусть они о нём заботятся! А встречусь с его внуком, таких накостыляю, за то, что своего деда без присмотра оставил!.." - амазонка внезапно разозлилась, пробурчала себе под нос тихие ругательства в адрес нерадивого внука и, ухватив за шкирку, как щенка, усадила деда на коня. Ураган оценил ношу, и надумал попробовать ногу старика на вкус, но получил от пронырливого деда по носу. Чихнув, скакун гордо отвернулся. Пришлось Урагану терпеть двоих наездников.
* * *
Селена молчала, рассматривая окружающий её лес, такой белый, холодный, околдованный зимой. Прелесть природы согревала сердце, вот только спине скоро стало мокро. Пытаясь понять причину, путница остановила Урагана и спрыгнула с коня. Весь тулуп оказался влажным - дедуля не мог сдерживать потоки постоянно ползущей изо рта слюны, омывая ею спину амазонки.
Казалось бы, терпению Селены настал конец. Однако непреодолимое желание схватить полоумного за шиворот и встряхнуть как следует, чтобы все тараканы вылезли из его головы, осталось неосуществимым.
Амазонка зыркнула на деда. Тот увлечённо разглядывал кроны деревьев и крутил башкой, как филин.
"Это испытание!" - догадалась Селена. Её терпение явно пробовали на прочность все боги вместе взятые, ниспослав на дорогу этого горемычного старикашку. Стащив с плеч тулуп, она принялась чистить одёжу мягким рассыпающимся снежком.
- Убойка эсо ховофо! - прокомментировали сверху.
Селена выругалась про себя, но старику ничего не сказала.
- Он у тебя фсё явно плохо пах! - старик, как нарочно, подливал масла в огонь.
"Из-за кого же он так плохо пахнет интересно? Не из-за вонючего немытого старика ли, сидящего сзади и пускающего слюни пузырями мне на спину?!" - про себя добавила амазонка.
Накинув холодный тулуп на остывшее тело, Селена решила просто идти рядом с Ураганом, чтобы не пришлось чистить вещи заново. Дед счастливый тем, что в седле теперь один, развалился и захрустел чем-то извлечённым из-за пазухи.
"Ну, хоть молчит!" - успела подумать женщина, когда старик, будто прочитав её мысли, забубнил:
- Вот кагта я был молотым...
Путешествие в дедово прошлое длилось больше двух с половиной часов. И Селена всё это время шла молча, иногда возводя глаза к небу, и моля Всевышнюю спустить на старческую голову чудом уцелевший в такую погоду орешек.
- Сестья моя в молотости была девкой гайной... Да воть с хайяктеем не повезло... - слушать это жуткое косноязычие было выше сил, но на то она и Селена Прекрасная, героиня, амазонка, - так что терпела, стиснув зубы.
"Пусть старичок наговориться, вот Ураган его внимательно слушает, да Вей легкокрылый". Последний судя по всему очень увлёкся речью старика, даже смолк. Амазонке стало казаться, что бог-ветродув разленился и позабыл о своей работе, внимая повести давних лет.
"Интересно, как выглядел бы Вей, будь он простым смертным? Небось пузо у него здоровенное, в котором ветры таятся, и сквозь пухлые такие губы он их выдувает" - по представлениям Селены божество получалось изрядно заплывшее жиром, несколько староватое, лохматое и седое, даже чем-то напоминающее не умолкающего деда в седле.
Селена ухмыльнулась такой картине и посмотрела на только что обожествлённого деда, глумливо добавив про себя, что, возможно, Вей тоже страдает безумием, как её спутник. Старик посмотрел на хихикающую амазонку и на несколько секунд смолк. Из-под пушистых седых бровей заблестели голубые огоньки. Селена уже обрадовалась, что наконец, услышит сладкоголосую тишь, но уголки дедовых губ, спрятанные под растрёпанными мочалками усов, незаметно дёрнулись, и:
- Быя как-то девица одна... девицей быя, пока не всететиясь на моём пути...
Селена опустила голову до плеч и постаралась смириться с постигшим проклятьем - дедом-сказочником.
Когда, казалось бы, он рассказал обо всех своих померших родственниках и девахах, перепорченных в молодые годы, должна была наступить долгожданная пауза... Но!
Память старика злоумышленно выкинула коленец: стерев эти несколько мучительных для амазонки часов из головы деда - и история всей жизни была озвучена повторно.
"Неужели и я в старости стану такой? Нет! Лучше погибнуть как воин, в битве, с мечом в руках, сражаясь за остатки жизненных песков с такой же хитрой и умелой вечной воительницей, пользующейся не мечом, не луком, а длинной косой. Мы бы сошлись с ней в неравном бою, и может быть, я проиграла бы, но с достоинством! Вот тогда победившая, отвела бы меня ко Всевидящей, к моим сёстрам, ко всем храбрым и доблестным амазонкам до меня..."
Дед молчал. Очень так подозрительно молчал.
Отвлёкшись от собственных мыслей, Селена вдруг испугалась, что спутник околел и испустил дух. Она остановила Урагана, глянула на старика. Мерное храпение и посвистывание успокоило её.
Всё же привал она решила устроить. Может деду в седле и хорошо, тепло да уютно, а вот амазонке идти на своих двух - уже невмоготу. Стащив старика с коня (чему животина была несказанно рада), она усадила немочного на поклажу, привязала Урагана к дереву, и отошла собирать хворост для костра.
Насобирав охапку другую, амазонка повернула обратно к месту стоянки. То, что она её там ожидало, отбило мысли об огне. Женщина бросила хворост в снег, намокать дальше, и потянулась к кинжалу на поясе.
Дед сидел спиной к Селене, так что она не могла видеть его лица. А у него, явно был очередной приступ безумства, потому как старик играл снегом, как ребёнок в песочнице. Ураган рядом с ним бесновался, стриг ушами и фыркал, пытаясь на своём зверином языке поведать глупому человеку об опасности. Угроза двигалась прямо на полоумного. Медленно, прижавшись к земле, неистовая сила лесных чащ, голодная рысь сосредоточилась отчего-то не на коне, а именно на блаженном. Так же как дикарка-рысь, Селена на цыпочках двинулась к деду. Амазонка вытащила нож, и крепко сжав в правой руке шагала тихо-тихо.
В какой-то момент взгляды двух хищниц встретились.
Отныне безвольные мощи зверю были не интересны, зато пышущая здоровьем охотница, казалась гораздо привлекательнее.
Сверкающие глаза рыси. Блеск лезвия. Осторожный танец на грани миров. И Пожинательница уже стоит рядом. Но за кем пришла: человеком или зверем?
Рычание рыси. Тяжёлое дыхание амазонки. Оскал. Бросок. Клыки пытаются достать до шеи, в то время как когти мощных лап дерут шкуру и кожу на плечах женщины. Холодное лезвие жадно упивается кровью, раз за разом входя в горячую плоть, прямо под рёбра. Зверюга неистовствует, борется. Жить хочется каждому, и обе противницы ни за что не выпустят подаренные Всевышней песочные часы. Рука воительницы вонзает окровавленный клинок в челюсть зверя, пробивая насквозь. И вот Пожинательница сделала выбор, взмахнула косой... Тяжёлое тело животного обмякло на усталой и озверевшей амазонке. Селена вздохнула, отпуская поглощающую жажду бороться. Откинула тушу от себя и села рядом. Она больше не чувствовала холода.
- Будь моим духом-хранителем, вечным и незримым защитником! - устало, переводя дыхание, проговорила амазонка, заглядывая в глаза погибшей хищнице. Её кровью она нанесла на лицо знак, делая погибшую частью своей души. Ведь не зачем терять такой шанс - стать одним целым с настоящей силой природы.
Старик оказался рядом с амазонкой, нависнув над трупом хищника. В его глазах горел странный пожар: никакого испуга, былого безумия (да и был ли он безумен?). Неизвестно. А вот интерес, мысль - ярко читались в его взгляде. Даже лицо помолодело.
- Злюсяя кицька! - прокомментировал дед и, снова стал тем выжившим из разума стариком, которого подобрала амазонка.
Селена лишь вздохнула, посмотрела на нож в руке и устало поднялась на колени. Тем вечером они не остались голодными.
Согревшись у костра, дед лёг спать, а Селена всё думала о лесной душе. Подняв лицо к чёрному небу, где всевидящее око Великой Матери беспристрастно наблюдало за детьми, амазонка затянула тихую мелодичную песнь на языке древних племён, некогда живших на этих землях. Язык был давно забыт и отвергнут, только избранные хранили его тайны. В некоторые секреты прошлого Селену посвятила старуха, воспитавшая её как родную. Она учила, что каждое слово имеет свою силу, и говоря что-либо, ты обращаешься к духам. Поэтому амазонка пела, молясь о не так давно покинувшей мир душе.
Символ на лбу женщины стал тёплым, будто загорелся. Она закрыла глаза. Окружающий, видимый мир тёмного леса менялся, становясь открытым, диким...
Вей опомнился. Но этой ночью он был ласков: поглаживая щёки амазонки, отпустившей свою душу скитаться по лесу...
