Он был так близко, мог повернуть голову и коснуться губами моего лба. Было видно, что мой вопрос огорошил его.
- До утра, - ответил он внезапно осипшим голосом.
- Отодвинься.
Я стряхнула тяжелую куртку с себя и вылезла из машины.
- Ты приняла правильное решение.
Да, я знаю.
Хотя я чувствовала чуждое одеревенение в теле, но рука с удивившей меня стремительностью метнулась и вцепилась в дверцу, когда Константин, перегнувшись через сиденье, хотел закрыть ее. Он поморщился.
- Забыла что-то?
- Я не ухожу, Константин. Далеко, по крайней мере. Я хочу повидаться с Быком. Он может ответить как на мои, так и на твои вопросы.
- Ну да, общественная стоянка – отличное место для выяснения отношений с окровавленным пассажиром в багажнике. Первый представитель периферии настучит на нас в милицию.
Я проигнорировала его слова. Он вышел вслед за мной, снег заскрипел под подошвами его ботинок. Его слова неслись мне вслед.
- Ты меня слышишь? Проклятие! – Зверолюд хрипло выругался.
- Слышу, побереги проклятия. Бык убил меня, понимаешь? – буднично возразила я и открыла багажник. – Это дает мне некоторые преимущества. Нынче старина Бык обслуживает меня без очереди. Константин, - позвала я десятью секундами позже.
- Сожалею, но он не сможет обслужить тебя без очереди. Ни тебя, ни меня, ни кого бы то ни было.
Я захлопнула багажник, и как раз вовремя, потому что мимо нас, нагруженный двумя объемными пакетами, прошел тучный мужчина в длинной дубленке. Дубленка была из тех, какие люди покупают не потому, что являются обладателями превосходного тонкого вкуса, а потому, что эти дубленки словно говорят сами за себя: «Посмотрите, я стою пять штук, мой владелец может купить золотую карточку в любом супермаркете Порога». Обсмотрев меня с головы до ног (узнал меня?), Безвкусная Дубленка поставил пакеты в снег, открыл машину и сложил покупки на заднем сиденье. Мандарин выкатился из пакета и шлепнулся ему под ноги. Под Новый год мандарины – один из ходовых товаров. Наклоняясь за мандарином, мужчина закряхтел – живот явно доставлял ему массу неудобств.
- Мы все еще можем поговорить с ним, - сказала я, глядя, как Константин вытряхивает из пачки сигарету и закуривает. – И не говори мне, что не знаешь как – не поверю.
- Мне казалось, девушки твоего класса не должны знать о подобных вещах.
- Видимо, у меня был пробел в воспитании. Или у моего брата. – Второе более вероятно, подумала я.
- На что пялишься, приятель? – Константин подался в сторону господина Безвкусной Дубленки и почти доброжелательно улыбнулся. «Почти» играло определяющую роль.
Мужчина быстро подобрался, юркнул в машину и укатил.
Я перевела взгляд с номерного знака стремительно удаляющейся иномарки на Константина. Он стоял в паре метров от меня, но, как и номерной знак, я вдруг смогла разглядеть написанное в нижней части его пачки сигарет «послание курильщикам». Рука непроизвольно взметнулась, чтобы поправить очки на переносице. А потом я вспомнила, как очки слетели с меня, когда… когда пуля Быка угодила в мой затылок. От потрясения я зажмурилась. Открыла глаза. «Послание курильщикам» было на месте, ослепительно четкое и понятное.
У меня восстановилось зрение? С восемнадцати лет я не снимаю очки, и не планировала снимать их всю оставшуюся жизнь. Но вот я снова вижу мир, находящийся более чем в двух метрах от меня, не букетом размытых очертаний, а с захватывающей дыхание четкостью. Я сообразила, почему мне удалось рассмотреть выкатившийся из пакета Безвкусной Дубленки мандарин. Мандарин, а не размытый оранжевый предмет, чью природу я обычно угадывала по набору определенных качеств.
- Что ты там увидела? – Константин поднял пачку сигарет на уровень глаз и нахмурился, разглядывая ее. – А, понял. У тебя плохое зрение… было, - он кивнул, будто подчеркивая свои слова. Похоже, он знал гораздо больше о бонусах, идущих в комплекте с коматозностью.
В том, что всем погоняет проглоченное зерно, я не сомневалась. Я все же решилась и осторожно коснулась затылка, готовясь к всплеску боли. Поводила кончиками пальцев по сваленным волосам. Значит ли мое восстановившееся зрение, что зерно затянет и эту рану? Что ж, если уж мне жить… существовать с этим, то было бы отнюдь неплохо.
Я нашла свое полупальто, скомканным на заднем сиденье, кровь большим темным пятном выделалась на драпе. Химчистка отменяется – кому захочется носить пальто, в котором тебя убили? Стараясь не концентрировать внимание на том, чем на самом деле являлось это большое темное пятно и откуда оно взялось, я порылась в карманах, выудила ключи от квартиры, сунула их в задний карман джинсов, а двадцатку сжала в кулаке. Поскольку машины я, можно сказать, лишилась, ключи от нее теперь были годны разве что для открывания бутылок «Ам-Незии». Я оставила их в пальто.
- Мне надо в уборную.
- Постой.
Константин подошел, на ходу снимая с себя свитер и протягивая мне. Его пальцы были горячими. Он остался в тесной черной футболке.
- Вот, накинь. И собери волосы. Да, так намного лучше.
- Ты замерзнешь, - заметила я, глядя на то, как он поводит бугристыми плечами, словно пытается отогнать холод.
- У меня есть куртка. Не замерзну.
Оправляя на себе слишком большой свитер, я на негнущихся ногах зашагала через стоянку к супермаркету. С неба валили осколки, будто там тоже однажды был огромный диско-шар, а кто-то взял и пальнул в него. Я протаптывала сразу две дороги: одну – к супермаркету, другую – к себе. Обе дороги – тернистые и тяжелые. А на заднем дворе моего захламленного сознания тем временем поселились Деревские вместе с Кудрявцевым. С этим еще предстоит разобраться. Казалось, все это осталось в другой, прошлой жизни. Ощущение, что на мой мир упала бомба, и разорвала его на две части, не ослабевало.
Голова разваливалась, словно из нее вытрусили все шурупы, и она держалась на честном слове. Кожа головы зудела из-за свалявшихся волос, хотелось запустить в волосы пятерню, впиться в кожу ногтями и чесать, чесать… Десятиградусный мороз почти не чувствовался. Кажется, теперь я знала, что чувствует Эдуард, выходя зимой на улицу в расстегнутой на груди тонкой рубашке. Ничего не чувствует.
Освещение в супермаркете напоминало больничное. Именно под таким светом должна слазить кожа. Меня обдало струей теплого воздуха, пахнущего концентрированным кофе из автоматов, и «Ам-Незией». Второй охранник за эту ночь проводил меня пристальным взглядом. Однако этот, в отличие, от первого – мохнатого зверолюда в кожаной фуражке, - был человеком. Я попыталась придать лицу скучающее выражение и направилась прямиком к уборным.
Я толкнула дверь бедром – почти танцевальное «па», - подошла к раковинам, закатала рукава и вымыла руки до локтя. Плеснула в лицо горячей водой и какое-то время смотрела на свое отражение. На голове – мочалка, под свитером – одеревеневшая от засохшей крови блуза, черные потеки на плечах и спине. Господи Боже. Свитер Константина действительно пригодился.
Хотелось прислониться к стене, закрыть глаза и стоять так до скончания веков. Но я не сделала этого. Борясь с внезапно накатившей тошнотой, я выдавила на ладонь мыло, сунула голову в раковину, намылила волосы, несколько раз сполоснула и выжала. Менингит вряд ли грозит мне, пройдись я потом по щиплющему морозцу. Вся затылочная часть головы была сплошным оголенным нервом, но я терпела. Сток окрасился в ржавый и вонял медяками. Я заплела волосы в подобие косы и почувствовала себя немного лучше. Теперь волосы пахли… ничем. Волосы пахли мокрыми волосами. И это было здорово – не чувствовать запаха засохшей крови. Избавившись от этого запаха, я поняла, что он преследовал меня с того самого мгновения, как я пришла в себя на лавке в окружении патрульных.
В отделе с лекарствами я взяла аспирин, а уже у кассы – бутылку минеральной воды, этикетка на которой обещала мне раскрыть все тайны мироздания в одном глотке. Женщина на кассе с пресыщенным видом пробила товар и даже не подняла головы, чтобы посмотреть на меня. Меня это устроило. Охранник теперь таращился на меня с аховым выражением на роже.
Константин сидел в машине с настроенным на волну Уна Бомбера радио. При моем появлении он выключил радио.
- Ты что, вымыла голову?
Я плюхнулась на пассажирское сиденье и захлопнула дверцу.
- Вроде как.
- Я знаю, где достать «Турист», - заметил он.
Проглотив сразу четыре таблетки аспирина, я запила их большим глотком воды. Тайны мироздания как не были мне доступны, так и не стали.
Я слышала о «Туристе» от брата: иногда он использовал его, чтобы расставить все точки над i с особо буйными плохишами, которые дали себя укокошить прежде, чем Владу удалось вытянуть из них нужную информацию. «Турист» возвращает к жизни на небольшой отрезок времени. Наверное, не самое приятное зрелище, которое только можно представить, но кто ценит информативность, тому плевать на зрелищность.
