В тот день все собравшиеся пообедали вместе, после чего Буты пошли проведать капитана Аткинсона, а доктор отправился в арестный дом навестить больного Робинсона, которого он застал заметно повеселевшим, поскольку лекарь обнадежил его, что опасность миновала.
Доктор Гаррисон долго беседовал с Робинсоном о душе и тот поклялся, что искренно раскаивается в своем прежнем образе жизни и твердо намерен в будущем вести себя совершенно иначе и сделать все от него зависящее, дабы возместить ущерб, нанесенный им обществу своими греховными поступками, и непременно разоблачить перед правосудием одного из самых отъявленных мошенников. Одно обстоятельство особенно порадовало доктора и привело его к заключению, что как бы ни был испорчен Робинсон дурным влиянием его прежнего патрона – стряпчего, однако от природы он наделен добрыми задатками; Робинсон объявил ему, что главной причиной, побудившей его сделать свои разоблачения, была сцена у процентщика, случайным свидетелем которой он оказался, а также мысль о несчастьях, которые, как он убедился, по его вине обрушились на Бута и его семью.
По настоянию доктора Бут вместе с женой пообедали на следующий день у полковника Джеймса и его супруги, которые приняли Бутов в высшей степени любезно и между обеими парами вновь восстановилось доброе согласие, причем Бут по сей день и ведать не ведает о злосчастном вызове на дуэль.
Доктор категорически настаивал на заключении мисс Гаррис под стражу и говорил, что, доводись она сестрой ему, он бы непременно отдал ее в руки правосудия. Он указывал помимо прочего на то, что невозможно оберегать сестру от закона и в то же время проводить судебное расследование, а тем более добиваться при этом возвращения имущества. В конце концов Амелия выпросила отсрочку только на один день, воспользовавшись которой, она написала сестре письмо, уведомляя ее о происшедшем разоблачении, о грозящей ей опасности и умоляла ее скрыться, сопровождая это многочисленными уверениями, что никогда не оставит сестру в беде. Амелия отправила свое письмо с нарочным и добилась тем желаемого результата, ибо мисс Гаррис, будучи уже в достаточной мере уведомлена о случившемся самим стряпчим, просившим ее о том же, тотчас выехала в Пул,[395] а оттуда направилась во Францию, прихватив с собой все наличные деньги, большую часть одежды и некоторые драгоценности. Она взяла также в дорогу все столовое серебро и прочие ценные вещи стоимостью в две тысячи фунтов и более. Однако Бут, которому Амелия дала прочесть свое письмо, предупредил умысел мисс Гаррис, наказав человеку (сержанту гвардейского полка, которого рекомендовал Буту Аткинсон), следовавшему за ней в дилижансе, позволить этой особе направиться куда ей угодно, но только без какой-либо поклажи, кроме ее одежды, которую следовало перед тем тщательно обыскать. Данные Бутом распоряжения были в точности исполнены, и мисс Гаррис пришлось им подчиниться.
Два дня спустя после того, как птичка упорхнула, прибыло распоряжение об ее аресте, подписанное лордом главным судьей, но доставивший его курьер возвратился с сообщением о ее побеге к крайнему удовлетворению Амелии (а, следовательно, и Бута) и, конечно же, отнюдь не к чрезмерному огорчению доктора.
А примерно еще через неделю Бут и Амелия вместе с детьми, а также капитаном Аткинсоном и его супругой выехали в возвращенный Амелии дом, где по прибытии своем они были встречены приветственными возгласами всех соседей и всевозможными изъявлениями радости.
Дом, как они убедились, был готов их принять; об этом позаботился приятель Аткинсона – старый сержант, а прекрасный обед приготовила к их приезду старая кормилица Амелии, которой ее сын и невестка выказали величайшую почтительность, а Бут и его жена – необычайную любовь и нежность и которая, по беспрекословному распоряжению Амелии, была усажена за стол рядом с ней. За обеденным столом собрались в тот день, быть может, самые лучшие и счастливые люди на свете.
Глава 9, в которой эта история завершается
Приведя в предшествующей главе нашу историю к финалу касательно тех обстоятельств, которые, по нашим предположениям, преимущественно занимали читателя, мы намерены теперь в эпилоге попытаться удовлетворить его любопытство относительно того, что произошло с тех пор с главными персонажами, о которых мы повествовали на предшествующих страницах.
Полковник Джеймс и его благоверная, прожив в течение многих лет в соответствии с правилами хорошего тона вместе, решили наконец пожить, в соответствии с теми же правилами хорошего тона, и порознь. Полковник взял на содержание мисс Мэтьюз и с течением времени воспылал к ней такой страстью (хотя она теперь очень подурнела и невероятно растолстела), что покорно сносит самое тираническое с ее стороны обращение.
Он выделил супруге восемьсот фунтов в год на расходы, благодаря чему та делит свой досуг между Тенбриджем, Батом и Лондоном, проводя около девяти часов из двадцати четырех за картами. Ее доход увеличился впоследствии на три тысячи фунтов, оставленных ей братом – полковником Батом, убитым около шести лет тому назад на дуэли одним джентльменом, заявившим полковнику, что не разделяет его мнения.
Благородный милорд и миссис Эллисон тоже оба вот уже несколько лет как умерли – и оба от последствий своих излюбленных пороков: миссис Эллисон пала жертвой своего пристрастия к крепким напиткам, а милорд – своих любовных похождений, вследствие которых он в конце концов до того прогнил, что еще задолго до смерти испускал зловоние.
Стряпчий Мерфи предстал перед судом Олд Бейли, где, после множества предпринятых им уверток с целью превратно истолковать совершенно недвусмысленное постановление парламента, он был все-таки осужден за подлог и вскоре после этого повешен в Тайберне.
Изобличивший его свидетель некоторое время пытался, судя по всему, исправиться и получал небольшое вспомоществование от Бута, но затем вновь взялся за прежнее; украв кошелек на проезжей дороге, он был пойман с поличным, после чего проследовал по тому же пути, что и бывший его патрон-стряпчий. Так уж ведется, что люди, нрав которых подвергся однажды глубокому развращению, после слабых потуг исправиться, склонны вновь скатываться на прежнюю темную стезю порока.
Что до мисс Гаррис, то она прожила три года с разбитым сердцем в Булони, где получала ежегодно пятьдесят фунтов от сестры, которую доктор Гаррисон с трудом уговорил не посылать ей сто, после чего умерла в самом жалком состоянии.
Мистер Аткинсон вел в общем весьма счастливую жизнь со своей супругой, хотя и принужден был время от времени свидетельствовать должное почтение к превосходству ее суждений и редкой учености. Он, однако же, охотно этому подчинялся, а она платила ему в ответ любовью. У них два славных мальчугана, которых они оба одинаково любят. Недавно Аткинсон получил повышение и стал капитаном, и прошлым летом вся их семья три месяца гостила у Бутов.
Доктору Гаррисону прибавилось лет и почтенности; он окружен любовью и уважением всех прихожан и всех соседей. Он живет поочередно то в своем приходе, то в своем родном городке, то у Бутов; под их кровом с ним приключился два года назад легкий приступ подагры – видимо, первое проявление этого недуга. В продолжение этого приступа Амелия была его сиделкой, а две ее старшие дочери попеременно бодрствовали подле него целую неделю. Старшая из них, которую тоже нарекли Амелией, его любимица; она – вылитая мать, и предполагают, что доктор отличил ее в своем завещании, ибо он уже объявил, что оставит все свое состояние, кроме определенной суммы на благотворительные нужды, детям Амелии.
Что же до Бута и Амелии, то Фортуна, судя по всему, вознамерилась щедро вознаградить их за шутки, которые она сыграла с ними в дни их молодости. В течение лет, прошедших после описанных в нашей истории событий, они непрерывно наслаждались здоровьем и счастьем. Примерно через шесть недель после своего переезда в деревню, Бут съездил в Лондон и уплатил все свои долги чести, после чего, проведя в столице всего два дня, возвратился в деревню и никогда больше с тех пор не уезжал далее чем на тридцать миль от дома. У него два сына и четыре дочери; старший из сыновей (тот самый, с которым мы встречались в этой истории) недавно возвратился из университета; это один из достойнейших и образованнейших молодых людей своего времени. Второй – как раз кончает школу, и его прочат в церковнослужители, – таков его собственный выбор. Старшая из дочерей уже вполне взрослая девушка, но о возрасте ее мы должны умолчать. На днях один весьма состоятельный молодой человек сделал ей предложение, однако она не намерена больше с ним встречаться; «доктор Гаррисон сказал мне, – говорит она, – что он круглый невежда, и я уверена, что у него еще и дурной нрав». Вторая дочь тремя годами младше своей сестры, а остальные – еще дети.
