class="p1">— Конечно, — улыбнулся я и схватил её за руку, — но если у меня не будет кошелька, который ты сейчас стащила, то я не смогу за него заплатить.
Поняв, что её раскрыли, она больно укусила меня за большой палец и снова исчезла в тень, вынырнув уже у столба рядом с воротами. Городовой развернулся к ней, чтобы схватить, но мелкая ловко проскочила между ног. Затем снова нырок и так пока не скрылась окончательно. Кошелёк я успел у неё выхватить, но вот неприятное послевкусие от маленькой манипуляторши осталось.
— Что сбежала? — пыхтя папиросой, спросил подошедший Александр и уселся рядом, — неудивительно, они все тут беспризорники: шайка воров.
— А что там с девушкой?
— Тоже след простыл, — сплюнул агент, — грёбаные теневики, лови их теперь, у меня все подчинённые раненные, хрен угонишься. Но этих мы повязали — до суда побудут у нас, — он указал на вереницу детей, которым на головы надели холщëвые мешки.
Их быстро грузили в подъезжавшие повозки и под охраной магов вывозили в безопасное место.
— Ясно, — вздохнув, сказал я. — Может, уже скажете?
— Ты про что? — пуская струю дыма, спросил агент.
— Это же вы тот офицер, что будет сопровождать меня в Вологде, почему сразу не сказали?
— А вот ты про что, Артём, — Александр сделал последнюю затяжку и потушил окурок. — Ну, мне надо было знать, кого беру на поруки, тут уж не обессудь.
— Я вначале думал вы и вправду стережёте Лазаревича, но на деле проворонили под носом вражескую диверсию, нехорошо Александр Христофорович.
Моего собеседника совершенно не задела эта провокация, вместо того, чтобы оправдываться, он задал вопрос.
— Знаешь, что больше всего ценится в нашей профессии?
— Да много чего: мозги, умение молчать, актёрское искусство…
— Преданность.
Я поднял бровь.
— Я вижу, ты у нас папин умник, но если хочешь работать со мной, то должен верить мне и быть преданным. Даже когда у тебя в башке что-то не сходится, и ты сделал свои выводы. Начальству всегда видней: оно на шаг впереди, у него все данные, в то время как у тебя — лишь кусочек и неполная картинка.
— Если честно, я не особо горю желанием с вами работать, — признался я. — Мне вас навязал батюшка, так что никаких обид — я бы и сам справился.
Тут я его и загнал в ловушку: если сейчас он будет сулить что-то или показывать выгоду сотрудничества, то выводы напрашиваются сами собой — я под карандашом у Тайной канцелярии и им что-то обо мне известно.
— Я тоже человек подневольный, — вздохнул Александр. — Что сказали — то и делаю, но без меня в Вологде у тебя никаких шансов Артём. Признаю — ты талантлив, но у меня приказ. Если надо, мы тебе такую бумажную волокиту устроим, что не получишь никаких рейдов на Бреши. А у тебя повинность перед императором — подумай над этим.
— Лучше бы с пряника начали, Александр Христофорович, я на угрозы реагирую со спортивным азартом. Чем больше запрещаете, тем веселей всё это нарушать.
Прибедняется тут сидит. Ага, как же, подневольный он человек. Этот офицер не так прост.
— Так вы отказываетесь? — не изменяя своему пофигизму, спросил собеседник, и я понял, что он на полном серьёзе может стать моим врагом.
Впрочем, сказанного было достаточно, чтобы понять: просто так мне не дадут прорваться наверх. Если сейчас обрезать эту ниточку, мне придётся потратить десятилетия, прежде чем доберусь до нужных высот, а ждать я не любил.
— Есть одно условие, — ответил я, вставая, Александр последовал моему примеру. — Аничков. Нужно выйти на тех, кто устроил кошмар с его семьёй.
Офицер подкрутил ус и задумался.
— Это будет сложно, — вздохнул он, — но хорошо, Артём, я что-нибудь придумаю.
— Тогда по рукам, — его ладонь оказалась цепкой, — и последнее: вы знаете мою фамилию, а я вашу нет — предлагаю начать наше доверительное сотрудничество с этого.
Тот улыбнулся и ответил.
— Бенкендорф Александр Христофорович, к вашим услугам.
Глава 6
Уроки магии и возвращение в Громовец
— Что ты с собой сделал? — не смог сдержаться Аничков, когда я, наконец, дождался приезда личного некроманта — Егорка замечательно справился со своей задачей, как и предполагалось.
Правда, им пришлось до смерти загнать двух лошадей, но Пётр успел — ещё чуть-чуть и мои раны победили бы хиленькую регенерацию.
Я два дня провалялся в номере и единственный, кто имел ко мне доступ — это Семён, ухаживавший за своим барином как преданный пёс. Да, тут Бенкендорф, конечно, прав, иногда это качество ценилось больше, чем все остальные.
Бывший крепостной в лепёшку готов был расшибиться, лишь бы облегчить мои страдания. Я строго настрого ему велел никаких других некромантов не приглашать, на что старик едва слышно роптал, но слушался.
— Чуть-чуть фарша там, чуть-чуть здесь, — отшутился я и почувствовал, как лечение Аничкова потихоньку закрывает просвет ран, убирает воспаления и припухлости.
— Ещё денёк и примерил бы деревянный макинтош, — сквозь зубы сказал тот.
— Ничего, зато меньше любопытных глаз, — сглотнув, ответил я.
Температура всё это время у меня была чрезвычайно высокая, Семён только и успевал менять холодные компрессы.
— Нормальный человек столько не вытерпит, — закончив пасс, сказал Аничков и, набрав водки в ладонь, размазал мне по боку и спине.
— А ты и так уже знаешь, что я ненормальный, — прокряхтел я, тепло разлилось по всему телу, принося облегчение, хворь уходила. — Давай по старому тарифу — там сотку сам возьмёшь.
— Тебе бы покой, успеешь ещё расспросить.
— Не-а, — я попил холодной воды, — завтра уже выдвигаться надо, Вологда не ждёт, да и… — я хотел сказать, что планировал заскочить к Софи попрощаться, но вовремя осёкся, — нечего тут рассиживаться.
Я кратко пересказал Анчикову нашу драку с Лазаревичем и выяснил следующее. Оказывается, химеролог мог контролировать столько зверушек, сколько способен поддерживать своей маной, чтобы они не развалились. Внушительная орава, что защищала дом вместе с десятью стражниками, вылезшими из ниоткуда — это как раз следствие того, что наш шестишаговый друг сумел накопить богатую коллекцию тварей.
Соответственно, и тратил он на них ого-го ресурсов, но исследователям такое простительно. Боевой химеролог больше
