Айзек Азимов - Второе Основание

Прошло два часа, прежде чем Бил Чанис почувствовал в себе достаточно сил и смог идти самостоятельно.

— И он никогда не вспомнит? — спросил он.

— Никогда. У него остались ментальные силы и его Империя, но помыслы абсолютно переменились. Ему теперь безразлично Второе Основание, он стал мирным человеком. А следовательно, и куда более счастливым… на те несколько лет жизни, которые ему остались. А затем, после его смерти, План Селдона будет продолжаться — как-нибудь.

— А это правда? — настойчиво спросил Чанис. — Это правда, что Россем — не Второе Основание? Я мог бы поклясться… Я ведь знал это. Я же не сумасшедший.

— Вы не сумасшедший, Чанис, просто, как я уже сказал, вас несколько изменили. Россем — не Второе Основание. Пойдемте. Нам тоже пора возвращаться домой.

Бил Чанис обитал в небольшой комнатке с белым кафельным полом и ни о чем не думал. Ему было достаточно того, что он сейчас просто живет.

Перед ним были стены, и окно, и трава снаружи. Они пока не имели названий. Они были просто предметами. У него были кровать, кресло, фильмокниги, которыми он лениво любовался, когда они проскальзывали по экрану в ногах его кровати. У него была няня, она приносила ему еду.

Сначала он силился сложить вместе обрывки воспоминаний или случайно подслушанных разговоров.

Такой, например:

«А сейчас — полная афазия. Произведена полная очистка, и, похоже, безо всякого вреда. Теперь необходимо только дернуть запись первоначальных колебаний волн».

Он вспомнил эти слова, точнее — просто звуки? и по какой-то причине они показались ему забавными… как будто они что-то означали. Но зачем вообще думать?

Лучше смотреть, как на экране в ногах предмета, на котором он лежал, меняются красивые цвета.

А затем кто-то вошел и долго что-то с ним делал… и после этого он спал долго-долго.

Когда он проснулся, кровать стала кроватью, и неожиданно он понял, что находится в больнице, — а слова, которые он вспомнил, обрели смысл.

Он сел на кровати.

— Что со мной?

Рядом с ним был Первый Оратор.

— Вы на Втором Основании, и ваша память, ваша прежняя память полностью к вам вернулась.

— Да-да! Да!

Чанис внезапно почувствовал себя самим собой, и в этом ощущении была почти невыносимая радость и несказанное удовольствие.

— А теперь скажите мне, — продолжал Первый Оратор, — вы знаете, где находится Второе Основание?

Истина переполнила все существо Чаниса, нахлынула на него исполинским валом, и он не сразу ответил. Как и Эблинг Мис, он почувствовал безграничное изумление.

А когда оно прошло, он кивнул головой и ответил:

— Клянусь всеми звездами Галактики… теперь я знаю!

Аркадия Дарелл четко продиктовала в микрофон своего транскрайбсра:

— Будущее Плана Селдона, А. Дарелл., - а затем с мрачной уверенностью пообещала себе, что когда-нибудь станет великой писательницей, и тогда все свои произведения будет подписывать псевдонимом Аркадия.

Просто Аркадия. Без фамилии.

— «А. Дарелл», которое ей приходилось ставить в классных сочинениях по риторике, выглядело безвкусно. Всем остальным ребятам тоже приходилось так подписываться, кроме, разве что, Улонтуса Дава, да и то потому что весь класс полег от хохота, когда он впервые подписался обычным образом. А «Аркадия» — это было имя маленькой девочки, которое ей навязали родители, потому что так звали ее прабабку. Нет, они были напрочь лишены фантазии!

Прошло уже два дня, как ей исполнилось четырнадцать, и папа мог бы признать в ней взрослую и называть хотя бы «Аркади». Губы ее сжались — она представила, как ее папа отрывает глаза от фильмокниги и произносит:

— Но если ты собираешься делать вид, что тебе исполнилось девятнадцать, Аркадия, что же будет, когда тебе исполнится двадцать пять, а все молодые люди будут считать, что тебе тридцать?

С кресла, где она развалилась, удобно раскинув руки, она видела зеркало на туалетном столике. Разглядеть в нем что-то ей мешала ее же собственная нога, на большом пальце которой качалась взад и вперед домашняя тапочка, поэтому она выпрямилась и уселась, стараясь вытянуться вверх, чтобы прибавить своей худенькой фигурке еще дюйма два.

Какое-то мгновение она задумчиво изучала свое лицо… слишком пухлое. Не разжимая губ, она на полдюйма опустила подбородок, втянула щеки и поняла, что так тоже не годится. Она быстро облизнула губы и какое-то мгновение смаковала их влажную мягкость. Затем она позволила своим ресницам упасть так, как это сделала бы уставшая от всего мира похитительница сердец… о боже, если бы не этот проклятый румянец!

Она попыталась приподнять пальцами уголки глаз, чтобы добиться загадочного выражения, как у экзотических женщин внутренних звездных систем, по ей мешали руки и она снова не могла хорошо разглядеть себя в зеркало.

Затем она чуть приподняла подбородок, повернулась к зеркалу профилем и, слегка скосив глаза и напрягая мускулы шеи, сказала голосом на октаву ниже своего обычного:

— Отец, если ты думаешь, что мне хоть чуть не безразлично, что обо мне будут думать всякие там сопляки…

А затем она вспомнила, что микрофон все еще в ее руке, сказала своим обычным голосом «О боже» и выключила его.

На фиолетовой бумаге с толстой чертой полей слева появились следующие фразы:

БУДУЩЕЕ ПЛАНА СЕЛДОНА. А. ДАРЕЛЛ.

— Отец, если ты думаешь, что мне хоть чуть не безразлично, что обо мне будут думать всякие там сопляки… О боже!

Она с раздражением вытащила лист из машинки, и на его место тут же скользнул другой.

Впрочем, она тут же просияла, а широкий рот расцвел довольной улыбкой. Она осторожно понюхала бумагу. Здорово! Как раз хватало элегантности и шарма. Все-таки она добилась своего.

Машинку эту купили ей два дня тому назад, на первый ее взрослый день рождения.

«Папа, — долго убеждала она, — у всех в нашем классе, кто хоть на что-то годен, есть транскрайберы. Сейчас только старые чудаки стучат на пишущих машинках».

Продавец сказал им:

— Эта исключительная модель: с одной стороны, она весьма компактна, с другой — доступна. Она грамотно печатает и расставляет знаки препинания согласно смыслу предложения. Естественно, она сильно помогает в образовании, потому что тот, кто ею пользуется, должен прежде всего правильно произносить слова, не говоря уже о нужных интонациях, чтобы знаки препинания ставились правильно.

И даже тогда отец попытался отделаться обычной машинкой, как будто она была какой-то глупенькой ученицей.

Но когда транскрайбер все же купили, причем именно ту модель, которую она хотела, она даже взвизгнула от восторга, словно маленькая: до того здорово выглядели напечатанные буквы. Ей даже виделся в них какой-то тайный смысл.

Даже фраза «О боже» выглядела, когда ее напечатал транскрайбер.

Но дело следовало доделать. Она уселась в кресло прямо, деловито положила лист со своим первым опусом перед собой, и начала сначала, ясно и точно, втянув живот и выпятив грудь, тщательно контролируя дыхание.

Трагическим голосом она произнесла:

— Будущее Плана Селдона.

История Основания хорошо известна всем, кому повезло получить образование на нашей планете с ее продуманной системой обучения и прекрасными педагогами.

(Недурно! Это понравится мисс Эрлкинг, старой дурынде…)

Это история, в основном, великого Плана Гари Селдона. Собственно, история и План — одно и то же. Но главный вопрос, который стоит сегодня перед большинством из нас: будет ли наше развитие соответствовать Плану во всей его мудрости, или пойдет своим путем? Возможно, оно уже сошло с рельсов Плана.

Для понимания этого, вероятно, лучше всего вкратце повторить некоторые известные аспекты Плана.

(Ну, это легко: Современную Историю она проходила в прошлом семестре.)

В те дни, примерно четыре столетия назад, когда Первая Галактическая Империя разлагалась перед окончательной гибелью, лишь один человек — Великий Гари Селдон — предвидел приближающийся конец. Пользуясь наукой психоистории, все математические примудрости которой давно позабыты…