уйти. У тебя хватит сил, даже если сначала тебя и подхватило нашим ритуалом. Но ты остался. И сам взваливаешь на себя эту ношу.
– Потому что считаю это правильным, – рефлекторно, с этаким привычным посылом успокоить и ободрить, погладил я спинку девушки сквозь шелковистые волосы. – Только и всего.
– Только и всего... – повторила она, отведя взгляд в дальний угол зала. – Как Богиню Тьмы и Артистизма, меня должны отталкивать такие открытость и самоотверженность, но… как женщину… подобное не может не привлекать. Когда ты отправишься?
– Завтра с утра.
– Значит… у нас впереди вся ночь, – теперь она улыбнулась уже иначе, куда как более маняще. – Я не смогу быть с тобой на том континенте. Слишком сильно там присутствие Бездны, мы вообще не видим, что там что-то есть, и не слышим оттуда молитв.
– Прости, если поднимаю неприятную тему, но… как так получилось? Почему вы не смогли заметить, что угроза исходит оттуда и разрастается?
– Паладины… – вздох был полон усталого смирения, а чёрные пушистые ушки опустились в стороны, демонстрируя прямо-таки бесконечную душевную боль. – Ты ему намекаешь, как ненормальная, провоцируешь, а он… эх, – скорчили мне печальную моську, отчего я сразу захотел во всём раскаяться, признать свою неправоту и понять все намёки. – Мир большой. Когда Подземелье только-только возникает, заметить его возможно только случайно, примерно с той же вероятностью, что обнаружить блеск стальной иглы в стоге сена, бросив скучающий беглый взгляд на огромное поле, где таких стогов… Когда же там уже огромный конгломерат и орды демонов штурмуют города… мы тоже не видим и не слышим. Сила жрецов ослабевает, «святость храмов» тускнеет. А помехи от Бездны чем дальше, тем сильнее мешают всё это правильно уловить и интерпретировать. Потому даже если вдруг целая страна сначала закричит в агонии, а потом резко умолкнет… мы просто не услышим, ведь в то же время к нам будут обращаться тысячи и тысячи других голосов. Я уже говорила тебе, что Герои из Иного Мира почему-то считают нас куда как более могущественными, чем мы есть. Но мы не всесильны, не всезнающи и не вездесущи. Боги не могут неотрывно следить за своими жрецами, даже самые могущественные из нас. Единственное исключение из этого правила — когда жрец совершает что-то, что не просто не соответствует нашему Аспекту, нашей Сущности, а творит нечто полностью противное ей. Самый яркий пример — последователи Тириуса. Они чувствуют ложь, но и сами врать не имеют права, а если уж его жрец будет судить несправедливо… полное лишение сил — это самое малое, что с ним сделают.
– Ясно… спасибо, что рассказала.
– Честно говоря, это так забавно, что я должна рассказывать такое дракону, про которых тоже сочиняют столько небылиц, что и не упомнишь, и которые во многом Богам подобны по своей силе. Как минимум столь могучие, как ты, – расплылась в новой улыбке Шадар. – Но, надеюсь, теперь твоё любопытство утолено, и мы можем продолжить с того момента, на котором остановились? – и девушка, коснувшись указательным пальчиком своих губ, провела им ниже, очерчивая изящную шейку, совершенство ключиц, пока не дошла до той штуки, что закрывала её грудь, и принялась дразняще поигрывать с одной из «висюлек» на этом украшении.
– Ты… – на что намекала эта провокаторша, было очевидно и пеньку. Но… это ведь была не первая провокация подобного рода.
– Вайтлиан, – на меня подняли взгляд… нет, не так… ВЗГЛЯД. Тот самый, которым женщина может сделать мужчину счастливейшим в мире просто вот в момент — проникновенный, восхищённый, полный желания отдаться… – я люблю… дразниться, – изящные пальчики запорхали по моей груди, – такой характер, что поделать? Но я не шутила, говоря, что влюбилась, когда воочию увидела тебя. И пусть мы общаемся ещё недостаточно долго, но… то, что ты делаешь и как ты делаешь… это уже не влюблённость. Мне плевать, что ты не стал моим Чемпионом. Я хочу, чтобы ты был моим мужчиной, а я — твоей женщиной. И завтра мой мужчина отправится туда… – она отвела свой взор, – где я не смогу ему ничем помочь. И откуда он может не вернуться. Я не хочу тебя отпускать. И знаю, что ты уйдёшь, потому что таков твой долг, что ты сам себе назначил. И если у нас будет лишь одна ночь… я сделаю так, чтобы запомнить её на всю оставшуюся жизнь. Возможно, у твоих женщин были такие же планы, но… позволь Тёмной Богине побыть немного эгоисткой.
Что-либо возразить или даже просто сказать я уже не успел. Ибо меня заткнули поцелуем. Вот только, в отличие от прошлых, этот… был полон нежности и даже какой-то робости… невысказанной просьбы. И… отказать я не мог, отвечая на движение губ девушки и скользя руками под шелковистые ленточки одеяния.
Её нежная, непередаваемо гладкая кожа доставляла рукам такое наслаждение, какого не давало ни одно женское тело, и будет совершеннейшей ложью сказать, что я не желал и раньше сжать её попку или обласкать губами аккуратные холмики на груди. И вот я уже исследую кончиком языка её шейку, нежно дразня подушечками пальцев ареолы вокруг набухших вершинок, обнимаю и укладываю на мягкий шёлк «обивки» алтаря, что был явно заранее подготовлен всё просчитавшей красавицей, а потом мои губы коснулись основания эльфийского ушка, и девушка подо мной выдохнула чуть более тяжело, чем обычно. И не важны уже никакие возражения, даже самые абсурдные. Ночь не будет длиться вечно, а успеть нам нужно… многое.
На следующий день.
Морская гладь пролетала под крыльями, свежий бриз легонько дул в лицо, точнее, в драконью морду, освежая и даря ни с чем не сравнимые ощущения. Хотя, по идее, с учётом взятой скорости, должен был пытаться выдавить мне глаза, но… впрочем, я уже
