– Где Люк? – спросила она, входя в их лабораторию.
– Он с Тилой.
– Кто такая Тила?
– Девушка, с которой он провел вечер… и ночь, наверное, тоже.
– Мы говорим об одном и том же Люке? Как он с ней познакомился? Тила. Какое странное имя!
– Он сам тебе об этом расскажет. По мне, имя как раз симпатичное.
– А по мне, оно звучит как название какой-то рыбы. «Два филе тилы, пожалуйста!»
– Ты случайно не ревнуешь?
– Люка? Какой вздор!
– Нет, Тилу. До сих пор ты была в нашем коллективе единственной девушкой.
– Снова чушь! – возмутилась Хоуп, знавшая, что Джош прав. Появление незнакомки было ей поперек горла.
– Ладно, я мелю вздор. Хочешь, покажу тебе наше достижение?
– С этой девушкой все уже серьезно? Я отсутствовала всего две недели – и вот пожалуйста!
– Разве у нас с тобой все не стало серьезно с первого же вечера?
– Допустим. Наверное, я немного ревную, но не Люка.
– Тебе виднее, – уступил Джош, наклоняясь к монитору, чтобы привлечь ее внимание.
Сначала появились срезы мозга – это, как догадалась Хоуп, была ПЭТ-сканограмма. Потом разные участки мозга окрасились в разные цвета, в углу монитора замигали надписи «действия» и «опознание».
– Чей это мозг? – осведомилась Хоуп.
– Как я тебе?
– Твой, что ли? Понимаю… Ты так без меня заскучал, что решил развеяться и сделал томографию… Все, больше я не стану оставлять тебя надолго одного.
– Нет, опыты над людьми – это не для нас. Одному из нас следовало бы, конечно, пожертвовать собой. Но ты ошибаешься, никакой томографии я не делал.
Хоуп пребывала в недоумении.
– Мы присоединили к моей голове несколько сот электродов и несколько часов снимали электрическую активность мозга. Люк в это время стимулировал мою память, вызывая наши с ним общие воспоминания. Потом мы закодировали эти данные и отправили их на компьютер, который создал картинку – ту, что ты сейчас видишь на экране.
– Значит, это твоя память в цифровом виде? – спросила ошарашенная Хоуп.
– Да, хотя все еще очень несовершенно. Как я тебе говорил, на часы записи приходятся считаные секунды воспроизведения, но результат налицо. Фрагменты моей памяти записаны на жесткий диск, теперь мы можем эмулировать их в изображения. Рано или поздно мы сумеем полностью их расшифровать и воссоздать то, что я видел, звуки, которые я слышал, мои ощущения, даже мои чувства – почему нет?
– А где в этой разноцветной радуге я? – спросила Хоуп, вглядываясь в экран.
– Вот тут. – Джош указал на один из участков. – Там, где красочнее всего.
Хоуп повернулась к Джошу, обняла его и расцеловала.
– Какие же вы негодяи! Такое достижение – и без меня!
– Камера!.. – прошептал Джош, поднимая глаза на мигающую на стене красную лампочку.
Хоуп показала камере средний палец и осыпала Джоша еще более пылкими поцелуями.
– Так ты видишь меня разноцветной?
* * *
После появления в жизни троицы Тилы тут же возникла проблема жилья. Между двумя спальнями находилась маленькая гостиная, но уединиться двум парам на площади в тридцать восемь квадратных метров все равно было проблематично.
На взгляд Люка, Джош и Хоуп исчерпали свою квоту интимных вечеров, теперь настал его черед. Поэтому Хоуп начинала каждый день с изучения объявлений о сдаче жилья. Раз за разом она водила Джоша смотреть квартиры, но пока что безуспешно. За заманчивыми объявлениями всякий раз скрывалась неприглядная действительность.
Джош решил набрать побольше уроков, чтобы снять квартиру получше. В ожидании разъезда Хоуп ночевала у Джоша по четным дням, Тила у Люка – по нечетным. Обстановка от этого становилась все напряженнее.
От Тилы исходила бурная сладострастность, граничившая, на взгляд Хоуп, с вульгарностью. Все в ней – и манера одеваться, и каждый жест – было пронизано эротизмом, и Хоуп недоумевала, что в ней умудрился найти такой умник, как Люк. Ответ, напрашивавшийся сам собой, еще больше повергал ее в смятение.
Как-то утром, разбудив Джоша, Хоуп сказала:
– Как насчет того, чтобы уступить ему квартиру на весь уик-энд в обмен на его автомобиль?
– Люк! – крикнул Джош. – Хочешь остаться вдвоем с Тилой в квартире на весь уик-энд?
– Еще бы! – раздалось из-за перегородки.
– А мы взамен возьмем машину. Договорились, – сказал Джош, оборачиваясь к Хоуп. – Куда едем?
– В Кейп-Мей.
– А что там, в Кейп-Мей?
– Я уже две недели ломаю голову, никак не вспомню название маминых духов. С ума схожу!
– У отца спросить не сообразила?
– Это табуированная тема.
– Что, если и там ты их не найдешь?
– Там остались мои детские воспоминания. Хочу разделить их с тобой.
Едва Люк проснулся, как Хоуп услышала стоны Тилы. Хоуп бросила на Джоша такой взгляд, значение которого было понятно сразу. Они поспешно собрали сумку, заехали к Хоуп, чтобы она захватила кое-что из своих вещей, и помчались в Кейп-Мей.
Туда они прикатили в середине дня, в изнуряющую жару. Путешествие завершилось у подножия громоздящейся над океаном песчаной дюны. Почти безлюдный пляж терялся за горизонтом, в какую сторону ни глянь.
Хоуп и Джош смело бросались в волны, но океан раз за разом выносил их на песок.
Когда жара сменилась наконец вечерней прохладой, они собрали вещи и Хоуп повела Джоша в квартал, где выросла.
Вдоль полузанесенных песком улочек стояли деревянные домики. У самых скромных из них были крыши из рубероида, у остальных – черепичные ШИНГЛ. Перед домиками зеленели квадратные лужайки с деревцами, покрытыми цветами, которые резко выделялись на фоне охристого закатного неба.
Хоуп остановилась у забора на пересечении улиц Свон и Веноха и указала пальцем на маленький частный домик.
– Видишь окошко на втором этаже? Там была моя комната.
– Хочешь, позвоним в дверь? – предложил Джош. – Вдруг теперешние жильцы впустят нас?
– Нет, пусть память сохраняет все так, как было раньше.
– От чего умерла твоя мама, Хоуп?
Вопрос застал ее врасплох. Немного поколебавшись, она потянула Джоша за руку.
– Идем.
Они прогулялись пешком по Мичиган-авеню и обогнули озеро, отделявшее дорогу от теннисных кортов.
– Она не заметила пикап, выезжавший вот отсюда, – объяснила Хоуп, останавливаясь на переходе.
Это было сказано бесстрастным тоном полицейского, докладывающего о дорожном происшествии начальству. Она сама этому удивилась, тем не менее продолжала доклад тем же холодным тоном. От удара машина завиляла, завалилась на бок, съехала в воду и быстро пошла ко дну.
– Мне очень жаль, Хоуп.
– Не надо, при чем тут ты? И потом, мне жалостливый мужчина ни к чему. Почему ты никогда мне не рассказываешь о своих родителях?
– Я их обожаю, но нам нечего друг другу сказать.
– Что с тобой произошло в двенадцать лет?
– Ты это о чем?
– В тот единственный раз, когда ты обмолвился о своем детстве, ты сказал, что хотел бы так же восторгаться ими, как в двенадцать лет.
– Был вечер моего дня рождения. Отец заглянул мне в глаза, и вид у него был немного удрученный. В чем дело, спрашиваю. А он и говорит: «Когда во мне погас тот свет, который я вижу в тебе?» Мне захотелось никогда не стареть. Он очень старался, но моей матери всего было мало. Думаю, она очень рано разлюбила отца. Я тоже не сумел сохранить ее любовь.
– Мои родители были без ума друг от друга, – вновь заговорила Хоуп, удаляясь от берега озера. – Когда видишь столько любви, планка устанавливается очень высоко. Хватило одного момента слабости, чтобы все испортить.
– Это был несчастный случай, не надо сердиться на него за это.
– Я о себе. Я занималась спортом, у меня пошла кровь, я запаниковала и попросила вызвать мою мать… Уйдем отсюда, я приехала за ее духами, а не за запахом смерти.
Стемнело быстро, темнота застала их в пути. Пришлось искать «Камаро», светя мобильниками как фонариками. Хоуп показала Джошу, как проехать в маленький порт Кейп-Мея.
После ужина они покатались по городку при свете собственных фар и остановились в маленьком мотеле, словно проросшем у дороги, между двумя дюнами.
В примитивном номере были только кровать и душ, но им было нужно только это, ничего другого.
* * *
Эта поездка в Кейп-Мей стала поворотной в их романе. Когда на кровать упал луч утреннего солнца, Хоуп, смотревшей на спящего Джоша, стало ясно, что ей всегда будет нужен только он.
Всего через несколько часов, днем, Джош почувствовал то же самое.
Хоуп была счастлива, она танцевала на песке и смеялась так, словно ей одной открылись все на свете тайны.
Они любили друг друга, более того, они были избранниками судьбы.
Выходя из волн, Хоуп сказала ему:
– Знаешь, милый Джош, маленькие мгновения жизни не так уж и малы.
* * *
Рано утром Джош отлучился за покупками в бакалею за углом. Вернувшись с полными руками – пакеты чипсов, дешевый пирог и упаковка пива, – он застал Хоуп сидящей по-турецки, с книгой на коленях и с телефоном в руке.
