приказ — защищаю вас.
— И нарушил тот, что я тебе дал, — его голос стал грознее.
Но я не ребёнок и понимаю, что Теер просто пытается показать мне моё место и кто в караване главный. Я знаю, чего он боится: не дай бог я начну борзеть, перестану слушаться и уважать его, не дай бог пошатну его авторитет и в худшем случае вовсе наломаю дров. Он-то меня не знает, а потому сразу хочет пресечь подобное.
— Теер, я не дурак и знаю, кто в караване главный, — спокойнее произнёс я. — И я знаю, кому подчиняюсь. Но в тот момент я видел, что ситуация выходит из-под контроля, и знал, что надо делать. Меня наняли лишь охранять караван, и я это делаю. Ни больше, ни меньше. Не сделай я так, и всё бы закончилось куда плачевнее.
— Я надеюсь, что ты это действительно понимаешь, — сухо ответил он. — В любом случае, без фокусов, я ясно выразился?
— Более чем.
— Отлично, — кивнул он. — И да, спасибо, Юнксу, без тебя нам бы действительно пришлось сложно. Я рад, что ты в порядке.
— Спасибо… — я потянулся и поморщился от боли в спине. — Надеюсь, это в первый и последний раз, когда мне пришлось так рисковать, признаться честно.
— Я тоже.
Он уже собирался выйти, когда на улице неожиданно я услышал лай… если так можно назвать этот звук, и крики людей. И первее Теера голышом я выскочил прямиком на улицу.
Снег обжёг голые ноги, но я этого и не заметил — стремглав бросился к саням, которые выстроили вдоль лагеря, словно стену. Там человек десять под одобрительные возгласы остальных теснили один небольшой комок меха, который прятался на санях среди ящиков. Возможно, это его и спасло, потому что в другой ситуации его бы уже изрубили, а здесь боялись попортить товар.
— Вон он!
— Руби его!
— Давай, лови этого ублюдка!
Двое или трое пытались изловить пушистого среди ящиков, но тот каким-то чудом умудрялся извернуться, чтобы не попасть к ним.
Я тут же начал проталкиваться через толпу к эпицентру событий. Многие только начинали возмущаться, но, увидев меня голым, прикусывали язык. Добравшись до саней, я громко крикнул:
— Зу-Зу, ко мне!
И едва слова слетели с моих губ, чёрная точка пулей проскочила прямо под ногами у других и в два прыжка оказалась рядом со мной, прыгнула и вцепилась в меня коготками, проткнув кожу. Но я на таком морозе этого даже не заметил, обхватив енота обеими руками.
Сказать, что другие удивились — ничего не сказать.
— Какого хрена?! — один из них, казалось, был больше не удивлён, а разозлён.
— Такого хрена, — ответил я и развернулся, направившись к своей палатке. Надо заметить, что у меня единственного была здесь палатка, остальные так и спали на санях.
— А ну стоять, я сказал, чужак!
— Своей маме будешь приказывать, — ответил я невозмутимо. Не то что я был агрессивным, но не понаслышке знаю, что в таких группах на грубость надо отвечать грубостью, иначе воспримут за слабость.
— Ты давно по морде не получал?! — рявкнул тот мне уже под ухо, нагнав меня, положил руку и резко развернул…
И тут же поймав мой кулак, которым я попытался ему дать по морде. Парень уже было победно улыбнулся, но тут его лицо вытянулось от удивления и боли. Его яйца произвели прямой контакт с ногой, заставив своего хозяина капитулировать.
— Ещё раз тронешь меня, и я тебе глаза вырву, — тихо процедил я.
И на всякий случай сделал пару шагов назад с енотом в обнимку.
— Тогда ответь мне — какого чёрта у тебя на руках демоническая тварь, — спросил уже Теер.
— Это не тварь, а вполне милый енотик, — ответил я спокойно. — Он мой друг.
— Друг.
— Верно, друг. Извините, но это уже моё дело, с кем мне дружбу водить, разве нет?
— Ты в моём караване, парень.
— И я в нём с вашего разрешения. Этот енот моя вещь. Я не отбираю у других карты или курево, потому что это их дело, их вещи, хотя тот же тлеющий табак может спалить весь караван. И не позволю, чтобы мои вещи, которые не приносят никому вреда, отбирали.
Я говорил громко, так, чтобы все слышали. И я знал, что сейчас каждый обдумывал мои слова.
— Это демоническое животное! — прохрипел парень с омлетом.
— Разницы нет, это моё, и уж точно не тебе тут решать, что с ним делать, — ответил я спокойно.
Тот смолчал, как промолчал и Теер. Он выглядел умным мужиком, который мог сложить два и два. И он понимал, что правда на моей стороне. Да, я скрыл от него енота, но с другой стороны Теер ничего и не спрашивал, а я ничего не сказал.
И вообще, мне чёт холодно.
Мы стояли и сверлили друг друга глазами, наверное, полминуты, прежде чем Теер наконец вынес вердикт.
— Не дай бог он что-то учудит, и у нескольких человек появятся новые перчатки.
— Я понял, — кивнул я.
— А теперь всем разойтись! У вас что, работы мало?! — обернулся он к охране, хотя обращался он в том числе и ко мне.
А я что? Я ничего. Обхватил покрепче енота и быстро-быстро в палатку. Судя по всему, она была у них чем-то вроде больницы, куда складывали раненых, а так спали все на санях. Значит, сегодня можно будет немного попинать балду, а потом придётся вновь за старое взяться.
Блин, только отъехали. А ведь ещё месяц переться. Или месяц Рием имел ввиду весь переход? Надо уточнить будет. Ну ладно, это всё потом, а пока…
Я принёс енота обратно в палатку и протянул ему вяленое мясо.
— Держи, дружище. И нос не вороти, только это у нас и есть. Так… — я огляделся. — Люнь, ты где, быром вылезла.
Её красная физиономия показалась из-под деревянного пола. И то наполовину, словно из-под воды выглядывала.
— Какого хрена, Люнь?! — уже тише спросил я. — Если ты так хочешь, то скажи, я тебя с преогромным удовольствием отымею.
— Я случайно!
— Как так случайно?
— Ты так мило лежал и спал, что прямо захотелось тебя поцеловать. А потом как понеслось!
— Что понеслось?
— Прости-прости-прости, мне действительно очень жаль, Юнксу! Просто мне… ты такой беззащитный, и так хотелось взять всё в свои руки…
Да у нас тут фетиш на доминирование или на спящих людей, смотрю!
— И как часто ты берёшь меня в свои руки? — нахмурился я.
— Ну… разок.
— Разок, — уточнил я.
— Разок другой, —
