тихонечко ответила она.
— Это сколько, разок-другой?
— Немного…
— Так это уже больше двух!
— Прости! Прости, я каюсь! Просто ты спишь, а мне скучно! И мысли лезут, вот я и немножко целовала тебя. Но ты же грудь потрогал мою! Я ничего больше развратного не делала! Клянусь!
Тц… хочу её теперь отыметь во все дыры за такое. С одной стороны, чувствую обиду, будто под зад пнули, с другой — возбуждение, что это действительно по-своему было очень даже сексуально.
И всё же…
— Чтобы без этой хрени, Люнь. Хочешь — говори, но без самодеятельности.
— Но это не то! Ты всё будешь чувствовать, а я стесняюсь!
— Не моя проблема, Люнь. Я предупредил.
Я решил пресечь подобное. Всё же я себе подобного не позволяю по отношению к другим, верно?
На утро мы выдвинулись в путь.
Меня, как раненого, покормили пилюлями и отправили обратно на свои сани. Палатку собрали и загрузили туда, где хранилась провизия и всё то добро, что было необходимо не для продажи, а для охраны, типа припасов, одежды и прочих вещей, что могли понадобиться.
Как оказалось, привал сделали на склоне одной из гор на краю плато, выстроив из саней вокруг небольшого участка стену. Было достаточно одного взгляда вниз, чтобы увидеть, насколько здесь высоко. Иной раз склон был практически отвесным и убегал далеко вниз куда-то в непроглядную тьму.
— Говорят, там, в щелях между пиков, во тьме водятся страшные твари, что боятся света, но не теряют надежды однажды выбраться наружу и пожрать всех, — сказал Рием, проследив за моим взглядом.
— Одно из таких ущелий мне уже приходилось преодолевать.
— И нам скоро тоже придётся, — кивнул он.
Вскоре я понял, что он имел ввиду.
С плато мы двинулись вдоль крутого склона по небольшому уступу. Эта дорога напоминала мне Дорогу смерти или Юнгас. Вот прямо очень похоже, только здесь повыше лететь и снег вместо зелёных лесов.
Здесь мы двигались очень медленно и даже не говорили — все боялись схождения лавины. Не дай бог, и всем крышка. Эта дорога заняла у нас почти весь день, а ночью начался такой снегопад, что двигаться было невозможно, и нам пришлось заночевать прямо здесь.
И ночью, в снегопад, когда дальше метра лишь густые хлопья снега, тьма и бездна вниз, нас всех заставил вздрогнуть глухой рокот, который доносился откуда-то спереди. Он был не просто громким — это был оглушительный рёв, который заставлял своей вибрацией трястись всё внутри.
Это был сход лавины где-то спереди недалеко от нас. Она ревела, и, наверное, у всех душа ушла в пятки. Зу-Зу, бедняга, так и вовсе дрожал у меня под курткой, трусливо высунув нос, который быстро-быстро нюхал холодный воздух, будто так он мог учуять и смерть.
Я уверен, что этой ночью никто не смог сомкнуть глаз, так как каждый ожидал, что вот такое спустится и нам на голову.
Под утро тоже легче не стало, и весь день мы продолжали идти вдоль горы по этому уступу вплоть до следующего привала под ужасный снегопад, который не прекращался. Только на следующий день, когда мы наконец смогли спуститься в долину между пиков, метель прекратилась.
— Снежная Королева явно в плохом расположении духа, — негромко сказал Рием, будто боялся, что его услышат.
— Обычно спокойнее?
— Да. Куда спокойнее, — кивнул он. — А сейчас напасть за напастью будто пытаются нас похоронить в этих горах.
А на следующий день мы вышли к переходу над ущельем, о котором говорил Рием.
Сначала я не совсем допёр, что мы видим перед собой. Мост был слишком странным, поддерживаемый множеством изогнутых опор. Но когда дошло…
— Ох ты ж блин… — выдохнул я, глядя на это чудо инженерной мысли.
В первую очередь потому, что инженеры здесь были ни при чём.
Мостом служил хребет какого-то огромнейшего животного, что однажды умерло здесь. И изогнутые опоры, что я видел, были ничем иным, как рёбрами. А на той стороне огромным валуном, через который надо было пройти, был череп. Гигантский череп.
Мне было не сложно представить, каких размеров была тварь, которой принадлежали эти кости, но мне было проблематично представить её живой. Если судить по длине позвоночника, то она как минимум должна была быть с километр-полтора, и это не считая хвоста. И сколько ей надо было жрать, чтобы не помереть с голоду?
Но умерла тварь удачно, да, сдохла прямиком над ущельем, из-за чего теперь её кости были естественным мостом на ту сторону. Только вот меня немного пугало то, что мы по ней поедем.
— Когда-то давно огромный ледяной дракон обосновался здесь и дыханием заставил замёрзнуть горы, — начал рассказывать Рием. — Он терроризировал тех, кто жил здесь, ел их детей, убивал мужей и спал с их жёнами…
— Стесняюсь спросить, но не большеват он для жён был? Или агрегат у него маленький был?
Тот лишь поморщился на мой вопрос.
— Как бы то ни было, после того, как ледяной дракон убил короля и королеву, их дочь, принцесса, потеряла веру в добро. Она смотрела на своё королевство, в котором не осталось никого в живых, кроме неё, и что было покрыто снегом и льдом после дыхания дракона, и её сердце тоже сковал лёд. И оттого она получила силы льда, коими и поразила дракона. Убила его в битве над этим самым ущельем, а сама стала Снежной Королевой, что правит этим краем.
У меня много вопросов, особенно насчёт того, как дракон спал с женщинами, но я промолчу.
Мы ступили на мост-позвоночник дракона. И надо сказать, что отсюда выглядел он как самый обычный мост, который всё так же был покрыт снегом, который выравнивал до прямой дороги.
— И много таких удивительных мест нам ещё предстоит пройти? — поинтересовался я.
— Если спросить меня, то я бы выделил ещё снежные водопады, не знаю, видел ли когда-нибудь такое или нет. И может издалека нам удастся увидеть столицу Снежной Королевы, если на то будет её воля.
— А ты её видел? Столицу?
— Пару раз было дело, — кивнул Рием. — Это… это не описать словами — надо увидеть. Но, надеюсь, мы туда не попадём.
— Почему?
— Твари, много демонических, что порвут нас в клочья. И демон знает какое зло там ещё водится. Не говоря о его ледяной хозяйке, что не любит гостей.
Вон оно как…
А тем временем мы медленно и верно двигались по позвоночнику, уже выйдя на участок, который висел непосредственно над ущельем.
Здесь ветер дул так сильно, что даже слегка раскачивал сани. Иногда казалось, что их начинает немного сносить в бок, а может это и не казалось. Радовало
