для себя, волшебник.
Он развернулся и пошёл к сражающимся воинам.
— Я не волшебник, — отозвался Камешек.
Лигеус его проигнорировал.
* * *
В тронном зале Камешек стоял на почётном месте, раньше принадлежащем Первосвященнику. Он взирал на крестьян, нобилей и воров, предстающих перед королевским правосудием, наигрывая на арфе, снимая тяжесть с их обременённых душ. Между вынесениями приговоров король часто требовал бодрую мелодию или велел Камешку петь.
— Лучше всего ты послужишь мне, делая то, что тебе нравится, — объяснил ему прошлой ночью король Тамион. — Перебирай струны арфы; пой свои песни. Угроза от твоих демонов будет удерживать моих врагов. Не так важно, истинный ли ты волшебник или просто менестрель с проклятием. Понимаешь?
Это значило, что можно было вновь стать королевским затейником, мечта, которую он считал давно умершей, особенно учитывая его троих мучителей. Иронично, что это проклятие заставляло короля лишь ещё больше желать его службы. Он почти захотел поблагодарить демонов, но знал, что они только и ждали возможности учинить побольше зла. Тем не менее, отчасти он нашёл в Яндриссе счастье. И, поскольку всё счастье было мимолётным, он решил наслаждаться им, пока оно длилось.
Он играл на арфе с необычайной увлечённостью, по своему желанию погружая весь зал в торжественное безмолвие или бурное благоговение. Он не помнил, чтобы когда-то был настолько полон радости, настолько поглощён каждым мгновением, с тех пор… с тех пор, как стал жить под другим именем в иной стране, которая может продолжать существовать и дальше или же нет. Может, за все годы безумных скитаний демоны утянули его через измерения в какой-то похожий мир, граничащий с его собственным? Он не знал и не беспокоился об этом; у него были король и двор, чтобы их развлекать. Этого хватало.
Под конец долгого дня правосудия, король удалился, чтобы переговорить с военачальниками. Камешек чувствовал, что война не за горами, особенно теперь, когда Тамион заполучил поддержку такого могущественного волшебника. Камешек рассмеялся бы, если обстоятельства не были столь зловещими. Возможно, в один день, когда демоны устанут от этого, они выпрыгнут наружу и сожрут Тамиона. Возможно, в миг его самой славной победы.
Камешек принял графин вина у робеющего слуги и утолил жажду. За целый день пения его горло утомилось. Утомлённый… но пока что довольный. Поужинав тушёной свининой, абрикосами и свежим хлебом, он задремал у окна своих гостевых покоев. Вскоре после заката он пробудился от знакомого копошения в бороде. — Что? — вопросил он у демонов внутри. — Чего вам на этот раз надо? Разве вы ещё недостаточно натворили? Оставьте меня в покое.
Но жемчужная борода колыхалась, крутилась и тянула его к дверям. В передней снаружи топтался слуга, зажигая факелы, размещённые по стенам. С тяжёлым вздохом Камешек сгрёб свою арфу и вышел в коридор. Он блуждал по густой сети проходов, завешанных рядами вышитых гобеленов, и проходил между бронзовыми и мраморными статуями. Пересёк галерею с картинами, демонстрирующими Тамионовых предков. Династия завоевателей, на образах, сотворённых кистью и маслом, они потрясали серебряными клинками или сжимали длинные копья, увенчанные флажками.
— Куда вы меня ведёте? — спросил он у бороды хриплым шёпотом. Он прокрадывался мимо вышагивающих стражников, поворачивающих за угол лишь за миг до того, как его могли заметить, и всё это благодаря слабому подёргиванию своих длинных бакенбард. Он задумался о том, чтобы опять отрезать бороду, как много раз делал раньше… но демоны лишь станут держаться поблизости, будто отвратительные вороны, пока она снова не вырастет. Он давно и пытаться перестал противиться тройной воле, что временами обволакивала и подчиняла его собственную.
Извилистая лестница привела его на самый верх дворцовой башни. Он остановился у дубовой двери, окованной железом. Единственный стражник стоял навытяжку перед этим проходом. Когда он только заметил Камешка, из белой бороды появилась багровая рука и выплела в воздухе мерцающий символ. Страж резко охнул и осел на ступени, спящий или мёртвый. Камешек приблизился к двери и демонический коготь вытянулся, прикоснувшись к дубовой древесине. Дверь беззвучно отворилась внутрь.
За ней лежал покой, освещаемый оплывшими свечами. По стенам тянулись полки, заваленные пожелтевшими свитками, почерневшими черепами и прозрачными склянками с жидкостями. На город глядело единственное окно, через которое Камешек видел мерцающую луну и звёзды. Перед окном стояла подставка и на этой подставке лежала толстая книга. Камёшкова борода потянула его поближе и он прижал арфу к груди.
Он встал перед книгой и увидел, что она переплетена в чешуйчатую шкуру какого-то огромного зверя. Это была вещь из древних времён и надпись на позабытом языке на обложке книги была нечитаемой… пока снова не появился багровый коготь и не метнул искрящиеся чары.
Теперь Камешек мог прочесть название этого тома так же ясно, как на своём родном языке.
«Книга Проклятий».
Его напугал сонный стон. Обернувшись, он увидел королеву Камрил, раскинувшуюся в тенях на чёрной тахте. Рядом с ней дымила жаровня с непривычно пахнущим благовонием. Она поднялась, вдыхая испарения. Камешек забился в тень между двумя книжными шкафами, удивляясь, что она до сих пор его не заметила. Её глаза остекленели… Она подошла к книге, погружённая в некий глубокий транс.
Королева откинула увесистую обложку и стала перелистывать заплесневелые страницы, одну за другой, остановившись где-то на середине. Затем она стала читать — нет, петь слова с этой страницы — мягким и низким голосом, словно в горле у неё бурлила смола; потом с её языка стали слетать гортанные напевы. Камешек покрылся мурашками, ибо против воли понимал эти нечеловеческие слова. Она взывала к силам, что не принадлежали этому миру или любому другому миру, где правило человечество. Страх набухал в его груди, как исступлённый приступ кашля и он испустил вопль.
Камрил рывком развернулась и увидела его. Её заклинание прервалось. Теперь миловидное личико превратилось в маску ярости… Смерть плясала в её глазах. Она могла бы перегрызть ему горло.
Демоны вылетели наружу багровым взрывом. Двое из них схватили её за руки, а третий захлопнул раскрытую книгу. Он обернулся и ухмыльнулся своим собратьям кривозубой улыбкой, выкатив глаза, будто чёрные самоцветы. Камешек опасался, что они разорвут королеву на части. Он отвернулся.
Камрил закричала, теперь её транс полностью улетучился, ярость в зелёных глазах сменилась ужасом. Её вопль разлетелся из башенного окна по иссохшим дворцовым дворикам. Один из демонов сграбастал её шипастыми лапами и выпрыгнул из окна. Вторая бестия последовала за первой, планируя на свежеотращенных крыльях. Третий демон стиснул «Книгу Проклятий», словно возлюбленную и запрыгнул обратно, в бороду Камешка.
Затем он тоже потянул
