боясь, что они прогонят ее отсюда. Но вскоре она поняла, что это добрые люди. Они сами были бедные и хорошо знали жизнь.
— Так, — сказал один из них, — тебе тут, значит, нравится?
— Да, — ответила Момо.
— И ты хотела бы здесь остаться?
— Да, очень.
— Разве тебя никто нигде не ждет?
— Нет.
— Я хочу сказать: разве тебе не хочется вернуться домой?
— Мой дом здесь, — быстро ответила Момо.
— Но откуда ты?
Момо махнула рукой в неопределенном направлении: куда-то вдаль.
— Кто же твои родители? — продолжал выпытывать человек.
Чуть приподняв плечи, Момо растерянно взглянула на спрашивавшего. Люди переглянулись и вздохнули.
— Не бойся, — продолжал человек. — Мы вовсе не гоним тебя отсюда. Мы хотим тебе помочь.
Момо робко кивнула.
— Ты говоришь, тебя зовут Момо, не так ли?
— Да.
— Это красивое имя, хотя я его никогда не слыхал. Кто дал тебе это имя?
— Я, — сказала Момо.
— Ты сама себя так назвала?
— Да
— Когда же ты родилась?
— Сколько я себя помню, я была всегда, — немного подумав, ответила Момо.
— Неужели у тебя нет ни тети, ни дяди, ни бабушки, никого, к кому бы ты могла пойти?
Некоторое время Момо молча смотрела на спрашивающего, потом прошептала:
— Мой дом здесь.
— Конечно, — сказал человек. — Но ведь ты ребенок. Сколько же тебе лет?
— Сто, — неуверенно ответила Момо.
Люди рассмеялись, решив, что это шутка.
— Нет, серьезно: сколько тебе лет?
— Сто два, — ответила Момо, все еще не совсем уверенно.
Наконец люди поняли, что Момо называет цифры, где-то услышанные, не представляя себе их смысла, ведь никто не учил ее считать.
— Послушай-ка, — сказал все тот же человек, посоветовавшись с другими, — хочешь, мы расскажем о тебе полиции? Тебя отправят в приют, там у тебя будет еда и постель, там тебя научат считать, писать, читать и многому другому. Что ты на это скажешь?
Момо испугалась.
— Нет, — ответила она. — Не хочу. Я там уже была. Там и другие дети были. На окнах решетки, и каждый день нас били — просто так, ни за что. Я перелезла ночью через забор и убежала. Я не хочу туда.
— Это я могу понять, — кивнув, сказал старик. И другие тоже кивнули.
— Ну, хорошо, — сказала одна из женщин, — но ты еще совсем маленькая. Кто-то ведь должен о тебе заботиться.
— Я, — облегченно ответила Момо.
— И ты это можешь? — спросила женщина.
— Мне много не надо, — тихо ответила Момо.
Люди опять переглянулись.
— Знаешь что, Момо, — предложил человек, говоривший сначала, — ты могла бы пристроиться у кого-нибудь из нас. У нас у самих тесно, у каждого куча детей, всех надо прокормить, но одним больше или меньше — разница невелика… Что ты об этом думаешь?
— Спасибо, — сказала Момо, в первый раз улыбнувшись. — Большое спасибо! А можно мне остаться тут? Можно?
Обсудив этот вопрос, люди решили, что девочка права. Здесь ребенку будет не хуже, чем у любого из них, а заботиться о Момо они могут сообща, и это будет проще, чем если бы заботы достались одному.
И они сразу же принялись приводить в порядок полуразвалившуюся каморку, в которой поселилась Момо. Каменщик даже сложил в углу маленький очаг, выведя наружу ржавую трубу. Старик столяр сколотил из ящичных досок столик и два стула. А женщины принесли старую, украшенную завитками железную кровать, старый матрац и два одеяла. Из каменной дыры получилась маленькая уютная комнатка. Каменщик, обладавший талантом художника, нарисовал на стене букет цветов. Он нарисовал и раму и даже гвоздь, на котором висит картина.
А потом пришли дети этих людей и принесли кто кусочек сыра, кто булку, кто немного фруктов. И так как детей было много, то к вечеру набралось столько еды, что они закатили в амфитеатре в честь Момо настоящий банкет. И праздновали так весело, как это умеют только бедные люди.
Так вот и началась дружба маленькой Момо с окрестными жителями.
Глава вторая
НЕОБЫЧНОЕ СВОЙСТВО И СОВСЕМ ОБЫЧНЫЙ СПОР
С тех пор маленькой Момо жилось хорошо, во всяком случае она так считала. Еда у нее теперь была всегда — иногда больше, иногда меньше — как придется. У нее была крыша над головой, была кровать, она могла, когда становилось холодно, развести огонь. А самое главное: у нее теперь появилось много друзей.
Казалось, Момо просто повезло, что она встретила таких хороших людей, — и она сама была того же мнения. Но вскоре люди поняли: им повезло не меньше. Они уже не могли обойтись без Момо и удивлялись, как же это они жили без нее раньше. И чем чаще люди общались с маленькой девочкой, тем незаменимее становилась она для них, так что они стали бояться, как бы она однажды не ушла.
У Момо теперь бывало много гостей. Почти всегда у нее кто-нибудь сидел и разговаривал с ней по душам. Те, кто не могли прийти к ней сами, посылали за ней. А тому, кто еще не понимал, как она нужна, советовали: «Навести Момо!»
И как обычно говорят: «Всего вам хорошего!», или «Приятного аппетита!», или «Бог его знает!» —так же точно теперь стали говорить: «Навести Момо!»
Но почему? Может быть, Момо была такой умной, что могла дать каждому хороший совет? Умела утешать людей? Принимала мудрые и справедливые решения?
Нет, Момо так же, как и всякий другой ребенок, не умела этого. Но может быть, она знала что-то такое, что приводило людей в хорошее настроение? Может быть, она очень хорошо пела? Играла на каком-нибудь инструменте? Или, может быть, она — раз уж жила в этом древнем цирке — умела танцевать или показывать фокусы?
Нет, ничего этого она не умела.
Может быть, она умела колдовать? Знала какое-нибудь таинственное заклинание, с помощью которого прогоняла все беды и заботы?
Нет.
Но что она действительно умела, как никто другой, так это слушать. Но ведь в этом нет ничего особенного, скажет иной читатель, слушать каждый умеет.
Но это заблуждение. По-настоящему слушать умеют только очень немногие. А Момо умела слушать, как никто другой.
Момо, например, умела слушать
