class="p1">— Я серьёзно.
Грэйс засмеялась. Или вернее издала невесёлый звук, который должен был означать смех.
— Ладно. Скажи мне, что, по твоему мнению, сейчас происходит.
Уйма работы, которую она проделала. Планы и приготовления. Расходы. Нам никогда не получить назад деньги, отданные в задаток. Уже было слишком поздно. Дело было не в деньгах, но даже если и так, такое наплевательское отношение к потраченному времени и усилиям отчасти и было причиной гнева, и я не винила её. Почему, блядь, я не сказала раньше?
— Я… Обо всём позабочусь, — сказала я. — Обзвоню всех и сообщу, что мы решили повременить.
— Это было бы очень полезно, — не знаю кто как, а я хорошо поняла, насколько саркастично это прозвучало.
— По крайней мере, мы не внесли задаток за торжественный зал.
— Да уж, какое облегчение, — холодно отозвалась Грэйс, выходя из кухни.
Свадьбы — это сплошной стресс. Свадьбы превращают здравомыслящих людей в… Единственные люди, не испытывающие стресс от свадеб — это гости. Либо те, кто с них сбегает. У меня были все доводы, чтобы сбежать.
Это было моим первым порывом, когда Грэйс задала вопрос. Частично потому, что я не хотела давать ей шанс передумать. Шучу. В некотором смысле. Грэйс не хотела разочаровывать моих родителей. И ей бы точно это не удалось, учитывая их отношение к Грэйс. А мама с папой, которые никогда не выказывали никаких предпочтений, изъявили внезапное и неотложное желание увидеть меня в свадебном платье, идущей по проходу церкви, чтобы выйти замуж за женщину моей мечты. И Грэйс, пределом мечтаний которой были выходные в палатке в глухом лесу, вдруг стала одержима гравировкой на приглашениях ручной работы и сравнением достоинств свадеб в церкви и в саду. Поначалу это было забавно. Затем это стало милым. А после… Я запаниковала. Не по поводу бракосочетания с Грэйс. Нет. Вернее, не только из-за неё. В смысле, я ни секунды не сомневалась, что хочу стать женой Грэйс. Я полюбила её в первый же вечер, когда мы встретились. Ну, почти.
— Ещё не поздно сбежать, — твердила я месяц спустя, почувствовав себя втянутой в военную кампанию.
Изначальный план был прост: свадьба в первые выходные летних каникул.
Так мы могли бы съездить на несколько недель в медовый месяц, вернуться и провести лето, привыкая к семейной жизни. А значит, я смогла бы наконец разложить свои вещи, которые в настоящее время упакованы в коробки, громоздящиеся у Грэйс в прихожей. Грэйс рассеянно улыбалась, её внимание занимали потенциальные курорты для свадебного путешествия. Она безусловно предпочла бы поход в леса или сплав на каяках по Большому каньону, но тут речь шла обо мне. О том, что нравится мне. Поэтому она подбирала курорты с пляжем, которые нравились мне, я этого не отрицаю.
— Почему ты хочешь, чтобы мы поженились? — спросила я.
Взглянув на меня, она рассмеялась. Но мягко.
И так же нежно сказала:
— Мечтаю сделать тебя счастливой. Ты ведь этого хочешь, да? Пожениться?
— Да.
— Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой, — всё было просто.
Момент был совсем не подходящим для напоминания, что она никогда не чувствовала необходимости в официальном бракосочетании с Джессикой.
Пару месяцев назад у нас состоялась беседа на эту тему. Джесси была партнёршей Грэйс до меня. Она погибла в автокатастрофе, виновник которой скрылся с места происшествия. Я тогда спросила Грэйс, заключили бы они с Джессикой официальный брак, если бы в то время существовала такая возможность.
На что получила ответ:
— Мы уже были женаты, в любом понимании этого слова.
Я поняла, о чём она говорила. И это не было соревнованием. Я ценила то, что Грэйс старалась делать всё, что, по её мнению, меня осчастливило бы. Но если она вправду считала, что меня заботило, будут ли наши гости выпускать живых бабочек или лопать шарики на свадебном миниторте в виде бутылки шампанского, то она совершенно меня не знала. Грэйс решила, что живые бабочки — это наиболее экологично.
— Хотя пчёлы были бы уместнее.
— Ха-ха.
Она впилась в мои губы поцелуем. У меня была аллергия на пчёл, и ей об этом было прекрасно известно. Та самая угрожающая жизни аллергическая реакция, которая разожгла романтическую искру между нами. В тот день, после ухода Грэйс, я совершенно не знала, что мне делать. Ей было больно, и она злилась. Это я понимала. Уходить посреди беседы было не в её привычках. Но я успела узнать Грэйс достаточно, чтобы видеть, что она просто побоялась сказать то, о чём потом пожалеет. Ей не нравилось терять самообладание. Самый рациональный человек из всех встреченных мной людей. Это я в ней очень уважала. И на самом-то деле я пыталась ответить ей тем же, не позволив нам поторопиться и совершить то, что в действительности нам обеим и не надо. Возможно, пока ещё не надо. Пока?
Поэтому я не стала догонять Грэйс. Во всяком случае, она не выскочила из дома, а ушла в свой кабинет и тихо закрыла дверь. Я пару минут вслушивалась в бездонную тишину дома, удивляясь — чего я жду? Я ведь обещала обо всём позаботиться. Или ждала, что Грэйс придёт и заговорит со мной? Попросит не делать этого? Меня встревожила эта мысль. Встав, я нашла блокнот с аккуратно составленным списком со всеми фактами и цифрами нашей будущей свадьбы. Я разложила его на столе и взяла телефон.
Рука дрожала. Мне вообще казалось, что я заболела. Ты уверена? Нет, я не была уверена. Но перейдя рубеж, куда идти дальше? Грэйс не стала спорить со мной. Я взглянула на часы на микроволновке. Прошло почти десять минут с тех пор, как она заперлась в кабинете. Время вышло. Я нажала кнопку вызова на телефоне. Первое, что я поняла — вы не “откладываете” проведение свадьбы. Вы его отменяете. И люди очень вам сочувствуют. Они стараются быть тактичными, но, конечно же, ожидают какого-нибудь объяснения.
— Ох, мне так жаль! — сказала женщина, изготавливающая свадебные торты, когда я озвучила свою неловкую просьбу. — Какая неприятность.
— Всё не так, — торопливо сказала я. — Мы просто… Мы немного поторопились и решили, что неплохо было бы притормозить.
Она издала сочувствующе-понимающий звук, и он непонятным образом вынудил меня на ещё большие оправдания, которые мной не планировались.
— Мы всё ещё собираемся пожениться, — заверила я женщину.
Два раза.
— Знаете, — подбодрила она меня, — произойдёт то, чему суждено произойти.
Само собой, суждено. И произойдёт. Мы любили друг друга. В
