— Послушай, дочка! — говорит старуха, — ты верно не хорошо месишь квашню, оттого у тебя и хлеб не скусен; а ты попробуй квашню вымесить так, чтоб у тебя жопа была мокра! Так и дело будет ладно.
Пришла дочь домой, растворила квашню и начала месить; помесит-помесит, да подымет подол и пощупает, мокра ли жопа, и опять начнет месить. Часа два так месила, всю жопу выпачкала, а узнать не может, мокра ли у ней жопа или нет. Вот она подняла подол, стала раком и говорит сынишке:
— Подь сюды, посмотри, не видать ли, мокра ли моя жопа или нет.
Мальчик посмотрел и говорит:
— Эге, матушка! У тебя две дырки вместе, да обе в тесте!
Тут она полно месить квашню и спекла с того теста хлебы такие скусные, что если б знали, как она месила, — никто б и в рот не взял.
Тетушка, я хочу у тебя попросить…
— Ну, говори, что тебе нужно?
— Я думаю, ты и сама можешь догадаться, что нужно.
Тетка сейчас догадалась:
— Я бы, пожалуй, Иванушка, сделала для тебя удовольствие, да ведь ты не знаешь наших бабьих уверток.
— Авось, тетушка, как-нибудь и увернусь!
— Ну, хорошо, приходи сегодня ночью к нам под окошко.
Парень обрадовался, дождался ночи и пошел к дядину двору, а кругом двора-то была набросана кострика[127]. Ходит он мимо окна, а кострика под ногами трещит!
— Посмотри-ка, старик, — говорит тетка, — кто-то ходит около избы: не вор ли какой?
Дядя открыл окошко и спрашивает:
— Кто там по ночам шляется?
— Это я, дядя, — отвечает племянник.
— Какой черт тебя сюда занес?
— Да что, дядя! За спором дело стало: отец говорит, что у тебя изба срублена в девять венцов, а я говорю — в десять. Вот я и пришел пересчитать.
— Разве он, старый черт, разум-то прожил? — говорит дядя. — Сам же рубил со мной избу в десять венцов!
— Так, дядя, так. Вот я пойду, отцу-то в глаза наплюю!
На другой день парень сказал тетке:
— Ну, тетушка! Эдак, пожалуй, с тобой дела не сделаешь, а понадеешься!
— Экой ты чудной! Дядя с тобой говорит, а я как к тебе выйду? А ты знаешь, где наша закута, куда овец загоняют, туда приходи нынешнюю ночь. Уж я к тебе непременно выйду!
Парень послушался, пришел ночью в дядину закуту, прижался в угол и поджидает тетку. А тетка говорит своему мужу:
— Хозяин! Что-то. у нас на дворе не здорово; нет ли зверя? Овцы наши что-то всполошились; уж не волк ли к ним забрался!
Старик вышел на двор и спрашивает:
— Кто здесь в закуте?
Племянник выскочил:
— Это я, дядюшка!
— Зачем тебя черт занес в эдакую пору?
— Чего, дядюшка? Отец не дает мне спокою, чуть не вышло до драки.
— За что же так?
— А вот за что: он говорит, что у тебя девять овец, а десятый — баран. А я спорю, что у тебя только девять овец, а барана ведь ты зарезал.
— Да, твоя правда: барана я на крестины зарезал. Да ведь он, старый дьявол, сам был у меня на крестинах и ел баранину! Даром, что он мне брат родной, а я завтра как увижу его — сейчас в глаза наплюю.
— А мне что? Даром что он мне отец родной — пойду ему да бороду выдеру; а то ведь сам не спит и людям не дает! Прощай, дядя!
— Прощай с Богом!
А тетка так со смеху и катается. На третий день племянник увидал тетку и говорит:
— Ах, тетка, тетка! Как тебе не стыдно? С тобою, право, пропадешь!
— Эх ты, Ваня, Ваня, какой глупый! Дядя-то с тобой разговаривает, а мне как к тебе выйти? Вот теперь два раза увернулся, смотри в третий раз не дай маху. Ночью приходи к нам в избу, ведь ты знаешь, где мы спим, да как нащупаешь — так и валяй: у меня жопа будет заворочена.
Только легла тетка спать с мужем, и говорит ему:
— Послушай-ка, что я тебе скажу: что-то мне мочи нету, спала я шесть годов с краю, а теперь ложись ты сюда, а я к стенке.
— Мне все равно! — сказал старик и полез на край.
Полежала-полежала тетка да и вздумала:
— Эх, хозяин, какая в избе-то жара! Посмотри-ка, должно быть, печка закрыта.
А сама хвать его рукой за жопу:
— А ты все в портках! Ах ты — прелые муди! Ты бы спросил хоть у Лукьяна или у Карпа, спят ли они когда в портках со своими женами.
Он послушал ее ума-разума, скинул портки и заснул: жопа заворочена! Только пропели первые петухи, племянник пролез в подворотню, да сейчас в сени; приложил ухо к дверям: в избе тихо, отворил дверь потихоньку, вошел в избу — и ну щупать около постели; нащупал дядину жопу и обрадовался голой сраке. Вынул свой кляп и наставил дяде в жопу. Как попер, дядя закричал благим матом и ухватил его за х…й. А тетка спрашивает:
— Что ты, что ты, старик?
— Вставай скорей! — закричал дядя на жену, — зажигай лучину: я вора поймал.
Тетка вскочила, побежала будто огонь дуть, да взяла воды и остальной огонь залила.
— Что же ты копаешься?
— Да огня нету!
— Беги к соседу!
— Как я пойду? Теперь дело ночное, волки таскаются.
— Ах, мать твою раз этак! На вот, держи вора, а я сам побегу за огнем-то. Да смотри не упусти.
Покуда дядя отыскал фонарь, отпер ворота, пришел к соседу, разбудил его и рассказал, что случилось, да добыл огня, тетка в это время оставалась с племянником в избе.
— Ну, — говорит, — теперича делай со мною что хочешь!
Вот он положил ее на постель и отработал два раза. Тетка проводила парня и думает: «Что сказать мужу? Как-де вора упустила?»
Спасибо, на ее счастье, не так давно отелилась корова, а теленок был привязан к ихней кровати. Баба хитра, ухватила этого теленка за язык и держит. Воротился муж с огнем и спрашивает:
— Жена, что ты держишь?
— Как дал ты, так и держу!
Мужик так рассердился, схватил нож и отрезал теленку голову.
— Что ты, с ума сошел али взбесился? — закричала на него жена.
Он скинул свои портки и показывает ей жопу:
— На-ка, посмотри, как он меня лизнул! Коли бы еще раз лизнул — кажись, и жив бы не был бы!
Повстречалась тетка с племянником и говорит:
— А что, Ваня, купишь мне красные башмаки?
— Отчего не купить! Вот завтра в город поеду и куплю.
— Купи, Ваня, я те заслужу.
А Ванька-то был не промах; пошел на огород, выбрал кочан капусты, вырезал вилок, да в платок завернул и несет тетке.
— Что, Иванушка, купил?
— Купил.
— Дай-ка я попробую.
— Сперва заработай.
Привел ее в сарай, платок с вилком положил ей под голову и давай попирать тетку. Попирает, а капуста в головах скрипит да скрипит. Тетка и говорит:
— Скрипи не скрипи, а быть на ногах!
А парень:
— Съест и в пирогах.
Жил-был мужик, и захотелось ему попытать: можно ли, когда случится, сказать жене тайну или нет? Захотелось ему раз до ветру: он пошел на двор и высрался; воротился в избу, сел на лавку, повесил голову и так тяжело вздыхает, будто что худое сделал! Стала баба его спрашивать:
— Что ты, али захворал? Какой давеча веселый был, а теперича ишь насупился!
— Эх, жена, молчи! — говорит мужик, — сам не знаю, перед добром или худом это со мною случилось!
Баба пристала:
— Скажи да скажи мне, что такое случилось?
— Сейчас ходил я, жена, до ветру; только сел да пёрднул, как у меня из жопы вылетела одна сорока! Вот я и думаю: к чему бы это такое было?
Как услыхала баба про сороку, тут же побежала к куме за каким-то делом и давай ей рассказывать:
— Послушай, кума, что с моим мужем-то вчера случилось: пошел он до ветру, только пёрднул — как у него из жопы вылетели две сороки. К чему бы это такое?
— Не знаю, кумушка!
Потолковали они, потолковали и разошлись. Кума побежала сейчас к своей куме и говорит ей:
— Не слыхала ты, кумушка Арина, что с Иваном-то случилось? Ко мне жена его приходила и сказывала, что пошел он до ветру и только пёрднул раз, как у него из жопы вылетели три сороки!
Кума Арина побежала к соседям и нахвастала, что пошел Иван до ветру, а у него из жопы вылетели четыре сороки. Чем дальше шло, тем больше сорок прибывало; как обошла весть всех деревенских баб, оказалось, что у мужика из жопы вылетело двенадцать сорок, и так пошла на него слава, что и показаться никуда нельзя! Кто ни попадется на глаза, всяк его спрашивает:
— Как это, брат, у тебя из жопы двенадцать сорок вылетело? Расскажи, пожалуйста!
Жил-был мужик с бабой, у них была дочь. Нашелся жених, высватал девку и женился на ней. Случилось зятю быть у тещи в гостях на святках. Теща посадила его за стол и начала угощать; поставила перед ним разных закусок, а сама зятя спрашивает:
— Послушай, сынок! У вас нонче какую животину к празднику били?
— Да вишь, мой батюшка перед самым праздником поймал суку в амбаре и так ее прибил, что она уссалась и усралась; насилу сука-то вырвалась, да бежать, а батька за нею вдогонку, нагнал ее у забора, как она лезла в дыру, да по п…де еще раз ударил!
