имелось уже немало сочинений, а к моменту окончания работы над ним композитору было уже зз года. Открыв для себя недоступную в то время в Венгрии современную музыку, Куртаг как бы очерчивает первый рубеж своего творчества, начав сочинять «с нуля» в новой для себя манере.
Музыке Куртага присущи эмоциональность и экспрессивность, но одновременно краткость и лаконичность высказывания и высокая концентрированность музыкального языка вплоть до повышенного внимания к выразительности каждого звука. «Взяв за основу что-то одно простое, можно сделать музыку почти из ничего», – говорил композитор.
По мнению многих исследователей, стилистическая и эстетическая основа музыки Куртага – «заряженная экспрессионистская лаконичность, берущая свое начало в Веберне…»71 Таким способом он проявлял себя в строгих рамках контроля над музыкой и музыкантами в социалистической Венгрии. Как отмечают исследователи, в отличие, например, от Шостаковича, пострадавшего из-за своего неотфильтрованного экспрессионизма, реакция Куртага на притеснения была выражена более тонко, что позволило ему как бы «остаться незамеченным».
Куртаг, владеющий полудюжиной европейских языков, в своем творчестве предпочитал произведения, связанные со словом. В них, прежде всего, и ощутимы экспрессионистские черты. В его багаже – сочинения на тексты самых разных авторов: Александра Блока, Анны Ахматовой, Аттилы Иожефа, Риммы Далош, Сэмюэля Беккета, Франца Кафки и других. При выборе стихотворений Куртаг обращается к неизвестным, небольшим и очень личностным текстам, которым как бы присущ характер незавершенности, неот-шлифованности.
Ярчайшим примером служит один из наиболее известных опусов композитора – вокальный цикл «Послания покойной Р. В. Трусовой» для сопрано и камерного ансамбля (1976–1980). Заказанное парижским Институтом современных музыкально-акустических исследований (IRCAM) и впервые исполненное в 1981 году ансамблем InterContemporain под управлением Пьера Булеза, это сочинение принесло Куртагу известность на западе. Композитор с юности восхищался русским языком и овладел им в результате так хорошо, что мог читать сочинения Достоевского в оригинале. Вокальный цикл – это своего рода «роман в стихах» советской поэтессы Риммы Трусовой, уехавшей в 1970 году в Венгрию с мужем и взявшей его фамилию – Далош. Текст представляет собой ряд лаконичных стихотворений, которые связаны друг с другом цепью одного сюжета. В основе этого сочинения – трагедия одинокой, покинутой женщины, тема прощания с прошлым, воспоминания о прожитых годах, отчаяние.
Цикл Куртага является прекрасным примером экспрессионизма последней трети XX века: вокальная партия больше похожа на партию в напряженной оперной монодраме, чем на лирический цикл песен; а инструментальный аккомпанемент, написанный для скрипки, контрабаса и цимбал, создает как бы графическое оформление для агонизированного повествования главной героини. Крайние эмоции Куртаг подчеркивает визгами и вздохами, которые отнюдь не мешают, а, наоборот, помогают захватывающему красноречию героини.
Цикл Куртага содержит 21 песню для сопрано и камерного ансамбля в трех частях72: «Одиночество» (2 песни), «Немного эротическое» (4 песни) и «Горький опыт – сладость и горе» (15 песен) Количество номеров в каждой части увеличивается, однако их протяженность уменьшается. Песни первых двух частей наиболее длинные (отдельные длятся более трех минут), песни третьей части представляют собой афористически краткие миниатюры длиной до полуминуты.
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
(Анна Ахматова)
1. В пространстве площадью…
В пространстве
Площадью 6x4 метра,
С давлением бооо атмосфер одиночества,
С температурой 400 000 градусов
По неосуществленным желаниям
Мерзнет человек.
2. День упал…
День упал гильотиною,
день, выстланный обещаниями,
спасением неспасаемого,
ложью, игрою, интригами,
с новыми заплатками правды
на тряпье лжи и трусости.
Распечатанное одиночество
пустого существования,
оставшиеся крохи доверия,
застрявшие между двумя поцелуями.
… и эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье.
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
(Анна Ахматова)
1. Жар
“Und wenn ein Irrlicht Euch die Wege weisen soll.
So müsst ihrs so genau nicht nehmen.”
(Faust I. Walpurgisnacht)
Жар, жар, жар —
Жар желания.
Я жажду тебя как живительную влагу,
Прильни ко мне
длиной своих ног,
грудью, впадиной живота,
ощути шелк моей кожи
своими нервными пальцами.
Твой поцелуй не спасет меня —
только отравит.
Я хочу принять тебя всего, без остатка.
Разве не видишь,
как я сгораю, желая тебя?
2. Два сплетенных тела…
Два сплетенных тела,
красное, белое, черное.
Исступленное наслаждение
любовной ласки.
Моя порозовевшая кожа,
горящая под твоими поцелуями,
Твое побледневшее лицо
от сдерживаемого желания.
3. Почему мне не визжать свиньей…
Почему
мне не визжать свиньей,
когда кругом все хрюкают?
4. Частушка
А укуси меня за голову.
а укуси меня за грудь!
Пред тобой стою голая —
так укуси за что-нибудь!
III. Горький опыт – сладость и горе
… И была роковая отрада
В попиранье заветных святынь,
И безумная сердцу услада —
Эта горькая страсть, как полынь!
(Александр Блок)
1. Ты вынул…
Ты вынул
сердце на ладонь
и бережно ее перевернул.
2. Великая беда…
Великая беда —
любовь.
Бывает ли большее счастье?
3. Камешки
Мне милый
принес камешки.
Я радуюсь их разноцветию.
4. Тонкая игла…
Тонкая игла страдания
пронзит сердце.
Так я умру.
5. Знаю, любимому…
Знаю, любимому
я не нужна.
И все же спокойно сплю.
6. Цветов осенних увяданье…
Цветов осенних увяданье,
Ненасытное падение дождя.
Так жизнь уходит из природы…
7. В тебе спасение ищу…
В тебе свое
спасение ищу,
а нахожу паденье.
8. Твои исчезновенья…
Твои исчезновенья
как провалы в памяти.
Нет связи в действии,
